В Алма-Ате я имел в своём подчинении армейский УАЗик с его бессменным водителем Сашей Бахматом. Саша великолепно уживался со всеми предыдущими начальниками, обладая жизненной смекалкой, покладистым характером, а главное - огромными хозяйственными связями, наработанными за годы общения с бывшим командным составом военной приёмки. Я зажёг Сашу мечтой съездить в Среднюю Азию: Бухару, Самарканд. Но это у нас ещё впереди.
А сейчас, находясь на заводском полигоне в Пржевальске решили в выходные удрать в горы. С нами техник военной при-ёмки мичман Сурков – знаток прииссыкульской природы, охотник со стажем. На окраине Пржевальска в усадьбе, одиноко стоявшей у самого подножья гор, прихватили его друга Ивана – шофёра-дальнобойщика, регулярно совершающего рейсы в Китай, заядлого охотника, знающего все местные дороги и тропы. Охотничий инстинкт он впитал вместе с молоком матери. На расстоянии ста метров без промаха из своего нарезного карабина дырявил консервные банки и разносил в прах пивные бутылки. При охоте на тарбаганов бил только в глаз, так как в противном случае это считалось браконьерством. Раненый сурок забирался глубоко в нору и там умирал, разлагаясь и заражая родственников странными для людей болезнями.
Мы уже час забирались вверх и сейчас ехали по глубокому ущелью. Внизу бесновался поток. Окрестные скалы резко обрывались вниз, вскрывая древнюю мудрость земли, обнажая пласты гранитов, сланцев и известняков доисторической эпохи. Но вот впереди посветлело, ущелье расширялось, выходя на горное плато. Солнце, опускаясь за горы, подсвечивало их остроконечные вершины, подчёркивая величественность и неприступность этого творения природы. С гор в ущелье стекала осенняя сырость, пахло прелой травой и мокрой хвоей. Между вершинами кровавой рекой формировался закат.
Как вдруг на этом завораживающем фоне я, сидевший рядом с водителем, увидел горного козла. Он стоял на скале как изваяние, и первая моя мысль была, почему статую козла поставили так далеко от дороги. Я знал, что казахи и киргизы культивировали придорожных орлов на гранитном постаменте, наверное, как олицетворение своей древней мечты, обрести свободу и воспарить над ойкуменой. А тут козёл! Неожиданно машину затрясло. Я посмотрел на водителя, но Саша уже сбавив скорость, тормозил у обочины. Оказывается в охотничьем экстазе бился Иван, собирая экипировку. Он вывалился из машины, ещё не дождавшись её остановки, и тут же скрылся из виду.
- Будет козлятина, - прокомментировал событие Сурков. - От Ваньки не уйти. Ему не нужна охотничья собака, нюх отменный.
Минут через двадцать, после того как послышался отдалённый выстрел, Сурков вышел из машины сказав:
- Стойте здесь, пойду подсоблю другу. Козёл тяжёлый. Прошло не так уже много по нашим понятиям времени, как из-за кустов появились попутчики, несущие подвешенным на жердине довольно приличного козла. Тушу разместили под ногами сидящих сзади друзей, и, уже рассевшись по местам, услышали жалобный крик. Из-за кустов выбежал маленький козлёнок, оказывается, мы убили его мать. Существо было настолько беспомощным и волшебным, что надеюсь, у каждого из нас ёкнуло сердце. Иван, выскочив из машины, сграбастал козлёнка и, усевшись, положил его себе на колени.
- Всё равно, без матери пропадёт!
Дальнейшая поездка не состоялась. Повернули обратно, так неожиданно прервав интересное путешествие.
Домой к Ивану прибыли затемно. Козлиху подвесили в сарае, а козлёнка почти в бездыханном состоянии принесли в летнюю кухню. Поужинали, выслушали сказ Ивана об охотничьих терпениях и пошли проведать найдёныша. Козлёнок лежал на кухонном линолеуме, не подавая признаков жизни. Предложенное молоко пить не стал. Пахучий хлеб не ел. Когда его подняли и поставили на ноги, боясь, что он уже отошёл в мир матери, он закачался, ноги заскользили и стали разъезжаться. Козлёнок рухнул. Таким мы его и оставили, надеясь, что если не помрёт от стресса, то утром что-нибудь придумаем.
Однако, ничего придумывать не пришлось. Рано утром Иван ворвался в комнату, где мы спали, и разбудил нас возгласом:
- Вставайте! Посмотрите, что этот бандит натворил на кухне. Скоро с ночного дежурства придёт жена. Мне несдобровать.
Отворив дверь летней кухни, мы увидели на холодильнике козла со столь гордой вызывающей осанкой, что его фотографию можно было поместить на обложке журнала «Плей-козёл»! Борька, как его уже вчера назвал Иван, лихо спланировал на стол, прокатившись по нему, взметнулся на посудный шкаф. Тарелки жалобно задрожали, но шкаф устоял. То, что мы увидели на полу нас привело в уныние. Как только взошло солнце это дитя природы воспрянуло духом. Носясь по комнате, как по горным склонам, оно скинуло с подоконников на пол горшки с цветами, сметя со стола всю неубранную нами с вечера посуду.
Кое как удалось отловить и стреножить этого сорванца. Вооружившись вениками и тряпками, мели и мыли то, что ещё можно было отскоблить к приходу ивановой жены, а она сегодня дежурила ночью в приёмном отделении роддома, порядок был восстановлен. Правда, цветов и посуды значительно поубавилось.
Дальнейшую историю Борьки пересказываю со слов Суркова. Интересовался его судьбой почти каждый раз, приезжая на полигон в Пржевальск.
Близились зимние холода, Борьку поселили в сарае. Козлёнок рос, обозначились рожки, прорезалась борода, но характер оставался всё таким же неистовым. Каждый раз, когда его выпускали погулять, он первым делом разогнавшись врубался лбом в собачью будку, которую готов был бы разнести в щепки. Дворовый пёс Пират, увидев драчуна, залезал в конуру и выбирался наружу только после первого Борькиного наскока. Они не враждовали друг с другом, к этому приучил их Иван, но другого приветствия у Борьки просто не находилось. Другим собакам в присутствии козла к дому подходить было опасно.
Иван, выпуская козла на волю, в душе надеялся, что он рано или поздно почувствует это опьяняющее ощущение свободы и убежит в горы. Но Борька возвращался иногда даже через несколько дней. Через неделю после появления на фазенде козла, домочадцы заметили отсутствие по ночам дома кошки Муськи. Долго искать её не пришлось. Она спала в сарае с Борькой. Тот лежал, уткнувшись носом в её тёплый живот. Муська отдавала козлёнку всю свою неистребованную страсть к материнству. Однажды Иван увидел, как Борька, опустившись на передние колени, позволял Муське вылизывать его морду, остальная шерсть была уже ей «не по зубам».
Однажды Борька совершил чуть ли не героический поступок – он исчез на два дня. Природа в предчувствии надвигающейся зимы, ощетинилась метелью и первым снегом. Каково было удивление хозяев, когда по уже не желающему таять снегу, Борька пригнал домой двух баранов. Бараны были гораздо крупнее его и рогатее, но подчинялись безукоризненно. Только через несколько дней удалось найти чабана, из отары которого в пургу отбились бараны, отыскать их не смогли собаки. Кажется, тогда Борьке в приказе по колхозу председатель объявил благодарность.
Всё вроде складывалось успешно в Борькиной биографии, правда Иван не мог понять одного, зачем он его растит. Убить на мясо он его не сможет, на вольные хлеба в горы козёл не хочет. Ходит за ним повсюду, как навязчивый дворовый пёс.
Случай, который произошёл весной, решил Борькину судьбу. Тёплым весенним днём, когда с треском лопались почки, а солнце ласкало своим теплом, Борька вслед за Иваном отправился в гости к соседу. Иван уединился в доме для беседы, а козёл мирно пощипывал первую травку. Собак не было, кошки предусмотрительно разбежались, и Борька хотел было заскучать, как вдруг заметил в углу двора барана. Воспылав страстью, он бросился в бой. Не берусь описывать, как происходила схватка, не видел, но итог был такой. Борька забодал барана. Ущерб, нанесённый семейному бюджету, был для Ивана удручающим. Под натиском жены он принял решение. И в первом же рейсе по югу Иссык-Куля отвёз Борьку в зоопарк военного санатория «Тамга».
Мы с Людмилой несколько раз отдыхали в Тамге. Отличные корпуса, зимний бассейн, прекрасное лечение и обильный стол. Если ты едешь с друзьями, то отдых в горах всегда прекрасен. Друзья приезжали из Пржевальска – так что, скучать не приходилось.
Однажды мы повстречали там Ивана. Он стоял у вольера, где обитали властители гор и кормил Борьку хлебной горбушкой с солью. Мы давно заметили, что Борька не подходил к изгороди, а тем более не брал у отдыхающих подаяния. Это он оставлял козе и многочисленным козлятам. Сам же гордо возвышался на скале вольера, притягивая к себе восторженные взоры отдыхающих. Поприветствовав, я спросил Ивана.
- А почему бы тебе не привезти сюда Муську?
- Привозил, их встреча была просто фантастической! Сейчас не смог, у нашей Муськи недавно родились прелестные озорные котята.
Конец.