Вот опять мне скажут, что так было всегда.
Ну и пусть говорят. Постараюсь “быть спокойным и упрямым”, и скажу решительное “отнюдь”.
Так вот. Едешь ли в поезде ль, в автобусе, - каждый смотрит в сторону. Идут по улице, - каждый в себе.
Общения между людьми нет как нет.
А лет 50-60 назад, люди здесь ездили в примитивных, раздрызганных автобусах, - и разговаривали друг с другом!
Обсуждали новости района, политические сплетни, виды на урожай, действия террористов, новости региона. Один из того киббуца, другой из того города, каждый на выборах за свою партию голосует, - но разговаривали, не могли без общения.
А сейчас могут.
Или же - в той, прежней, стране, как было?
Положительный пример: мой папа, сев в автобусе рядом с кем-то, начинал тут же поглядывать на соседа, и при первой возможности заводил с ним разговор.
Расставались они, довольные общением и друг другом.
А я, дурень, старался держаться от него подальше, стеснялся.
Хотя вообще-то не так дурень, как “представитель нового поколения”.
Или же пример отрицательный, - трамвай, описанный у Ильфа и Петрова, гудящий весь день до вечера от склоки, затеянной с самого утра какой-то вздорной старушкой.
А теперь - чинные автобусы и трамваи, метро, где каждый если и смотрит на других, то только вскользь.
В общении уже нет необходимости. Разве что в отстраненном общении, - обмене информацией.
Близкое, то есть, эмоциональное, общение, или же когда раскрываешься, высказывая свою позицию, уже не нужно. Даже наоборот, неприлично и неприемлемо.
Когда мы сюда приехали, я однажды, в гостях у местных, возьми да выскажись на своем “иврит кала” про ситуацию в стране.
Вдруг глядь, - моя жена, которая, как и положено женщине, намного быстрее улавливала всякие деликатности, - смотрит на меня строго. И на мое молчаливое “а шо я такого сказал?” шепнула: “У людей может быть другое мнение на этот счет”.
Признаться, мне понадобилось еще несколько лет, чтобы понять: в обществе, где декларируется право человека иметь свое мнение, открытое высказывание своего мнения есть насилие и агрессия по отношению к мнению других.
А уж тем более, когда те другие угощают тебя тортиками и орешками. Вот так.
Но вернемся от тортиков к нашей теме.
Было когда-то, - информация подавалась в общем для всех виде, в газетах.
Но эмоционально этого было недостаточно, и у человека всегда оставалось внутри незаполненное место для новой эмоциональной информации.
Которое можно наполнить только в общении с другими…
И та агрессивность, которая была на улицах и в автобусах в Союзе, - это была все-таки связь между людьми. Это было необходимое человеку общение.
Даже эмоционально окрашенное отрицательно, - неважно…
Посмотреть-послушать как кто себя выражает, показать себя, показать свою агрессивность, - меня не замай! высказать свою благоразумность и социальность, сказав назидательно или в шутку - “граждане, будьте взаимно вежливы”, или “ребята, давайте жить дружно”.
Информация эта была заведомо более низкого уровня, близкого уже к социальности животных, - и все же необходимая человеку для социальной интеграции.
Но со временем, когда государства и режимы, хозяйство-экономика, системы управления уже были выстроены, тогда тем, кто управляет обществом, стали нужны не массы, сплоченные идеями и другими системами мобилизации, а наоборот, масса одиночек.
Устоявшейся, заматеревшей системе стало легче управлять именно таким населением.
Добровольно-принудительно сплоченные массы свою работу сделали, и их распылили на массу отдельных покупателей идей и вещей.
И интегрироваться в общество ты можешь, даже не соприкасаясь с самим обществом.
Ты зарабатываешь, ты повышаешь свой социальный статус, ты покупаешь - все в сети.
Ты свободен, ты человек! - зачем тебе эта “животная социальность”: кому-то улыбаться, на кого-то повышать голос? Ты выше всего этого.
Ты нужен всем лишь как отдельный элемент.
Демократическое устройство общества - и власть, и СМИ, и опросы, и выборы, - вся эта система интересуется якобы именно твоим личным выбором.
Кандидаты в мэры, партийные лидеры и прочие бодрые физиономии “со следами мужества на волевом лице” обращаются с предвыборных плакатов лично к тебе. Ты в этой системе, как в кабинке для голосования, свободен от всех.
Жена свободна от мужа, муж от семьи. Каждый наедине со своим выбором.
А тем, кто производит, продает, кредитует, - им ведь тоже нужна масса одиночек.
Масса одиночек и купит, и кредитов возьмет в несколько раз больше, чем общество со множеством разнообразных горизонтальных связей.
Да и какие там горизонтальные связи, когда вся культура жизни направляя твое внимание на личное потребление, как кислота, разъедая социальность.
Реклама обращается лично к тебе. Товар предлагается лично тебе.
А жаль. Потому что, ни для кого не секрет, что близкое общение возможно только на основе общей идеи, общей цели.
Не той, к которой тебя принуждают, а той, к которой люди чувствуют общую тягу.
Вот тогда каждому приходится действительно раскрыться. Не боясь.
Потому что все ж разные, понимает каждый же по своему, а она, цель, - одна.
И сформулировать ее и принять душой можно только когда все общаются душами, открыто.
И тогда, - о чудо! - все становится совсем наоборот.
Тогда мы, когда покрыты коркой отстраненного, внешнего, обмена информацией, представляем собой простых социальных животных.
А когда мы, отбросив эту гадкую скорлупу, душами, вместе, не боясь эмоций, раскрываем общую цель, чтоб ради нее жить, - вдруг становимся человеками.