«Эх, нам бы за границу...»
- говорят Марине соседки, осуждая её.
Когда Роман впервые заикнулся об отъезде в Германию, Марина теперь уже и не помнит. Помнит только, что вернулся он вечером домой злой: не то с напарником поругался, не то с начальником - вникать она и не стала. Молча поужинал, гремя ложкой, закачался у окна с носков на пятки. Марина возилась у раковины с посудой. Потом Роман резко повернулся:
- Слушай, я больше в этом дерьме жить не могу! Зарплата фиговенькая, а понужают-понукают, как мальчишку-сопляка. Уезжаем!
- Куда?!
- Что значит «куда»? В Германию, конечно. У меня там, в конце концов, и мать, и братья. Я тут один остался, как идиот. Женился, видите ли... Пропасть на первых порах не дадут, а я быстро освоюсь.
- Рома, ты что! Ну как я могу поехать? Мои-то родители здесь. Я их как брошу? Рома, они же совсем старые уже!
- Вот именно - старые. Своё отжили. Им всё равно, где смерти ждать. Без разницы, понимаешь? А мы ещё молодые. Что мы здесь увидим? До гроба в этой коммуналке так и промучаемся. Квартиру купить не сможем - на какие шиши? Ипотеку нам ни один банк не даст. Да и рабство такое, что не обрадуешься. Ты ещё не устала от такой жизни? А я устал. Достало всё до чёртиков.
- Ромочка, ты подумай хорошенько, что мы там делать-то будем? Страна чужая, языка не знаем. Я и не выучу его никогда. Ну и что, что ты немец? Я-то русская. И Алёнка наша русская. Сам же сказал, чтобы она о себе так говорила.
- Ладно, - прервал разговор Роман, - помайся, запросишься ещё сама...
Весь вечер он просидел за столом, перечитывал письма от старших братьев. Они настойчиво звали его к себе. И мать писала, что сильно скучает и что как было бы хорошо, если бы Рома с Мариной и Алёнкой жили рядом с ней в маленьком и чистеньком немецком городке. Сама Эмма Карловна ещё несколько лет назад продала свой сельский дом, корову, поросят, а небогатый скарб раздала соседям и подругам. Никто и не ожидал, что она, до пенсии не покидавшая насиженного места, знавшая только свиноферму да домашнее хозяйство, вдруг осмелится поехать за тридевять земель.
Эмма Карловна и сама себе поражалась. Одна бы ни за что не решилась на такую авантюру, но сыновья уговорили: «Не бойся, мама. Не пропадём. Рук у нас, что ли, нет?». И действительно, мужики они выросли деловые и домовитые. По молодости, бывало, погуливали, но после женились на своих же местных девчонках - стало не до гулянок. Смутил их приятель-односельчанин, уже перебравшийся за рубеж, и они собрались тоже, подхватили матушку и увезли с собой. И Эмме Карловне в Германии понравилось. Очень удачно всё сложилось. Плохо только то, что младший сынок далеко от семьи.
Роман долго не заговаривал с Мариной на больную тему. И она успокоилась. Хотя нет-нет да посматривала на мужа с тревогой: не точит ли его по-прежнему мысль об отъезде - ведь и доточить может... Он был ей очень дорог. Марина в 17 лет покинула свою деревушку на севере области, поступила в городе в техникум, поселилась в общежитии и горя не знала. Омск ей очень пришёлся по душе. А на последнем курсе подруга позвала с собой на майские праздники погостить у её родителей в немецком посёлке неподалёку от города. Марина тогда безмерно удивилась, как там опрятно и нарядно на улицах. По вечерам они ходили на дискотеку. И там-то она познакомилась с бывшим одноклассником подруги Ромкой Гинцем. Потанцевали, погуляли, он приносил цветочки, в общем, всё как заведено. Марина почувствовала, что так просто эта встреча не закончится. И оказалась права. Они поженились через год, когда невеста уже работала и даже жила в уютной комнате в коммуналке, купленной ей силами всех родственников. Её мама, которая приехала на свадьбу, тихонько всплакнула:
- Что ж ты себе немца-то нашла? Они же все в Германию бегут.
- Да ладно тебе, мам! Все, кто хотел, уже там. А Рома не уедет. Он же любит меня.
В это она тогда свято верила. Не могла усомниться и сейчас. Ведь девять лет вместе. И что вдруг на Романа нашло? Стоило Марине представить, что придётся уехать навсегда, как протест поднимался в душе. Ну, пусть там лучше, красивее, думала она, зато здесь всё своё, родное. В Германии они будут пришлыми, чужаками, хоть сто лет проживи. Но вот как это ему втолковать?
И тут Роман засобирался в гости к матери и братьям. Они пригласили его и даже оплатили проезд. Марина с грустью смотрела, как оживился и забегал Роман, иногда останавливая взгляд на ней, как на каком-то постороннем человеке. Она не выдержала и расплакалась. Роман словно опомнился:
- Маришка, ну, что ты? Я ненадолго. Надо же маму навестить, правда?
Марина согласно кивала в ответ, но предчувствие беды не оставляло её все три недели, которые Роман провёл далеко от неё. Когда он вернулся, в первый же вечер разыгрался скандал.
- Я не могу заходить в этот вонючий подъезд! - кричал Роман. - Я ненавижу эту клетку, где повернуться невозможно! Ребёнок страдает от теснотищи! Сколько можно жить по-свински? Или уезжаем - или...
- Что «или»? - Марина с трудом сдерживала себя.
- Или я уеду один.
Она видела, что муж не шутит.
- Рома, давай поговорим завтра, спокойно, без истерик.
- А что, завтра что-то изменится? - он усмехнулся как-то незнакомо и пугающе.
Но завтра разговора тоже не получилось. Роман пришёл пьяный. И послезавтра тоже. На упрёки отвечал заплетающимся языком:
- Я с друзьями прощаюсь, ясно? А ты давай чемоданы собирай.
Подступал Роман и к дочке:
- Алёна, будешь за границей жить! Все подружки обзавидуются.
Но девочка отстранялась от него, и Роман сердился:
- Уже и Алёнку подучила, да? Ну что я вам - зла хочу? Зла?
Марина плохо спала ночами. Она понимала, что его уже не остановить, он уже загорелся. Понимала, что сама она никуда не поедет, а значит, семье конец. «Согласиться?» - мелькала шальная мысль. Везде люди живут. Там же полно русских. Нет, пусть катится один. Да он же наверняка передумает, если вот так прямо и грубо заявить. Любит же их. Марина и заявила, когда Роман спросил её вроде как в «последний раз». И услышала в ответ:
- Хорошо. Я начинаю оформлять документы. Не хочешь ехать сейчас, подожду, но - там.
Вечерами они всё меньше говорили друг с другом, ужин - телевизор - отбой. Она намеренно не интересовалась, как продвигаются у него дела, и Роман тоже речи об этом не заводил. Он и уехал не простившись. Просто собрал рубашки, бельё, ещё что-то и черкнул записку: «Мне тяжело было бы увидеть вас с Алёнкой. Ждите вестей».
Марина как в столбняке смотрела на разорённый гардероб. С каким-то новым отчаянием перебрала вешалки со своими платьями и блузками: всё показалось безобразным и ненужным. И вдруг со злостью подумала: «Да пропади всё пропадом! Я что, в самом деле, для него одного родилась на свет?!». Она убедила себя, что не поддастся унынию и тоске. А взглянув на беззащитную тоненькую шейку склонившейся над тетрадкой Алёны, поняла: надо выдержать. Может, и ему там станет без них плохо - и он вернётся?
Роман живёт в Германии уже три года, педантично присылает деньги. Он ещё не оставил надежду, что Марина с дочкой переедут к нему, и готов хоть сейчас помочь. Зато бабушка Эмма как-то намекнула в письме: мол, Ромочка нашёл себе какую-то немку, не железный же он, да и молодой. Или она просто пыталась вызвать ревность? Марина осталась непреклонной. Все «немецкие» деньги тратила исключительно на Алёнку. Она исправно отвечает на все послания мужа и свекрови, но словно отчёты пишет: живы-здоровы, чего и вам желаем.
Недавно Эмма Карловна позвонила ей по телефону:
- Мариночка, ну, мы понимаем, что ты к нам не хочешь. Наверное, и Ромку давно разлюбила. Может, вам и развестись надо, хотя дело хлопотное будет. Решай сама. А я вот чего... Не забрать ли нам Алёнку? Чего ей там с тобой жаться в коммуналке? Ты - женщина хорошая, ещё замуж выйдешь, родить не поздно. А Алёнка тебе зачем? Только мешать будет. А тут у неё и отец, и бабушка, и условия отличные. Язык дети быстро учат, в школу пойдёт. Рома сам за ней и приедет.
Алёна стояла рядом и жадно слушала разговор. Громкий бабушкин голос позволял ей это. Искоса Марина заметила, что дочь задумалась.
- Мы посмотрим, Эмма Карловна, пока ничего сказать не могу.
И спросила уже у Алёны:
- Ну что, в Германию на сладкие хлеба не желаете? - в шутку вроде, а голос надломился.
Алёна нахмурилась, даже слёзы будто выступили на глазах:
- Мама, я с тобой хочу. Где ты будешь, там и я.
Она не читает писем от отца, которые приходят всё реже. А однажды спросила:
- Папа нас бросил, да?
- Н-ну почему? - ответила Марина. - Он просто уехал на Родину.
- А здесь у него разве не Родина?
- Подрастёшь - поговорим.
Замуж Марина пока не стремится. Да и не разведены они с Романом. Соседки по коммуналке всё ещё переживают за неё и, собравшись вечером на кухне, сетуют дружно:
- Ты не дури, Маринка. Такой мужик у тебя был! Да нас бы кто за границу позвал... Ехала бы ты к Роману, пока ждёт.
Марина вздыхает и молчит.