Т И Ш И Н А
(ч а с т ь т р е т ь я)
Вдвоем с Яной они отчаянно мотались по всему Крыму, на
экскурсии и просто так.
По этому поводу я, за всю свою жизнь не написавший ни
единой стихотворной строчки, на третий день родил:
Две быстроногие крымские лани
Не знают усталости, чуждые лени.
Мое уваженье геологу Яне,
Моя любовь телефонистке Елене.
Тогда еще я был уверен в том, что полное имя Алены - Елена.
Часто я покупал им "фугас" местного сухого вина, сыр и
что-нибудь из зелени на местном рынке рядом с нашим санаторием.
Вечерами, уже после ужина, мы устраивались на их балконе,
с которого открывался вид на парк, они кайфовали, а я заговаривал
им зубы.
Рассказывать им анекдоты и всякие смешные истории было
делом чрезвычайно благодарным.
Поскольку хохотали они по каждому поводу охотно и так
заразительно, что иногда заводили даже обитателей ближних балконов.
В соседней с нашим пляжем крохотной бухточке местные
любители морской рыбалки устроили стоянку для своих лодок.
Здесь они их ремонтировали, подкрашивали, очищали днище
от наросших ракушек.
Отсюда выходили в море на дозволенное пограничниками
расстояние от берега.
Рыбачить было разрешено только удочками, но лодочники
умудрялись использовать небольшие сети, в которые шла ставрида,
реже карась.
Поздней весной подходил сезон барабульки или, как ее ещё
называют на Черном море, султанки.
Я набрел на стоянку лодок как раз к тому времени когда они
возвращались с сетями полными этой усатой с розовыми спинками
и боками рыбешки.
Усами она ворошит ил и песок на дне, добывая себе корм.
Увидев такое изобилие знакомой мне с детских лет рыбы я
кинулся к хозяину первой же лодки:
- Себе или на продажу?
Рыбаки народ серьезный и в определениях конкретный:
- Та, хучь собi, хучь на продажу.
Еще не зная как я поступлю с этой рыбой я купил полный
целлофановый пакет, примерно половину улова и только потом начал
думать о том, что стану с ней делать.
Пакет тянул килограмма на три, а ведь рыбу надо чистить от
внутренностей, вывалять в муке, а, главное, жарить в постном масле.
Конечно, я это все умею, но где, когда?
На мое счастье, подходя к санаторию, я встретил уборщицу
с нашего этажа тетю Полину, которая тоже оказалась любительницей
барабульки.
Она забрала у меня пакет и сказала, что часикам к восьми
все будет готово и чтобы я особенно не нажимал на сегодняшний ужин
в столовке.
Я начал совать ей деньги, но она отмахивалась от меня :
- Потом, милок, потом.
Было уже темно, когда с "фугасом" белого кисляка под
мышкой и миской жареной, еще теплой барабульки в руках, хоть и
прикрытой глубокой тарелкой, но все равно источавшей аппетитнейший
аромат, я балансировал на цыпочках на четвертый этаж, где меня ждали
Алена и Яна.
За столом говорить было некогда, в основном отделывались
многозначительным мычанием и восхищенно крутили головами.
Периодически я подливал им вино, а они в это время теребили
пространство вокруг себя своими промасленными нетерпеливыми
пальцами.
Одновременно облизывали их в ожидании наполненных
стаканов, жадно поглядывая на пустеющую миску.
В бухту к рыбакам я ходил с прежним успехом еще пару раз.
Тетя Полина охотно исполняла мой заказ, но отказывалась
наотрез от денег.
Тогда я стал покупать рыбы заведомо больше, чем мы могли
поглотить с условием, что наша мастерица-кухарка будет забирать себе
часть деликатеса.
В день моего отъезда она подошла к автобусу, на котором я
отправлялся в Симферополь, с корзиной фруктов, укрытых белой
тряпицей и попросила передать ее на платформе где-то по пути, ближе
к Москве, своей сестре.
Я, конечно, так и сделал.
продолжение:
http://www.proza.ru/2019/05/31/577