На обед попасть не худо, но отнюдь не в виде блюда

Виктория Колобова
Глава 1

В кабинет частного детектива Н.Ф. Трубникова вошла его секретарь Лена Шамарина:
— Вера Синельникова, дочь Ивана Семеновича рвется к вам.
— Синельникова?
— Да, того самого, о котором сейчас все говорят. Он пригласил к себе на обед  астролога. В результате астролог на том свете, Синельников под стражей по подозрению в убийстве. Дескать, Синельников избавился от нежелательного зятя. У Синельникова одна дочь, молодая и богатая невеста. Ходят слухи, что астролог был ее женихом.
— Это очень печально потерять разом отца и жениха. Она пришла ко мне за утешением?
— Нет, она уверена, что ее отец астролога не убивал, надеется, что вы во всем разберетесь.
— Ее прислал отец?
— Нет, Вера сказала, что пришла сюда против воли отца.
— В таком случае я даже принимать ее не хочу.
— Как это не хотите? — в кабинет вбежала девушка с веснушками на лице и возмущением во взгляде. Ростом не больше полутора метров, худая, но одета по-взрослому в строгий черный костюм, белую блузку. У нее были красивые густые светло-русые волосы, очень пушистые. Их хотелось погладить. Она остановилась напротив стола детектива и возмущенно смотрела на него.
— Подслушивать нельзя! — с укоризной сказал Трубников.
— Я не подслушивала! И так все слышно. У меня в сумочке пятьдесят тысяч рублей. Я готова хоть сейчас их отдать, только помогите папе! Иначе он за чужую вину пострадает.
— Лена, — обратился к секретарю Трубников, — пригласи Шаповалова, — и с любопытством посмотрев на девушку-подростка, добавил, — присаживайтесь. Я немного знаком со следователем Меркуловым, который ведет расследование. Михаил Игнатьевич хороший профессионал, умен, сам во всем разберется. Видите ли, если вашего папу, несмотря на всех его очень влиятельных друзей, на его деньги, все же заключили под стражу, то следствие располагает серьезными основаниями…
— Еще бы! Все против папы! Но ведь его подставили! Это адвокат Полянский подставил его! Папа доверяет Полянскому как самому себе, а он пользуется этим. Он посадит папу в тюрьму, присвоит его бизнес, со мной церемониться не станет. Я для него не человек, так себе! Ребенок избалованный!
— А сколько вам лет?
— Мне двадцать лет! Я учусь в РГЭА (Ростовской Государственной экономической академии).
В кабинет вошел Александр Шаповалов, сел за свой стол у окна.
— Саша, — обратился к нему Трубников, — что ты знаешь о деле Синельникова?
— Об этом говорит весь Ростов. Если я что-то скажу не так, то вы, — он обратился к Вере, — поправите меня. Я слышал, что Иван Семенович Синельников, известный в Ростове ресторатор, пригласил к себе домой друзей, чтобы продемонстрировать им московского астролога. Его друзья пили коньяк и водку, а астролог такие крепкие напитки не пил. Синельников сам приготовил ему чай. Астролог выпил чай и умер в машине  «скорой помощи», когда его повезли в больницу. Все уверены, что Синельников умышленно убил астролога, чтобы предотвратить его брак с дочерью, то есть с вами.
— Ложь! — подпрыгнула всем телом в кресле Вера, — мы были всего лишь друзьями, не более! Пару раз сходила с ним театр, уже весь город нас поженил! Я не собиралась за него замуж! Мы просто дружили!  Я познакомилась с ним у подруги. Он очень интересно рассказывал о влиянии звезд на судьбы людей. Интересно — это не то слово. Слава рассказывал с увлечением и вдохновением! Астрология была его музой. В Москве астрологов много, а в Ростове он такой один. Он мечтал о своем кабинете, хотел принимать людей, составлять им астрологические прогнозы, гороскопы. Но у него не было денег. Слава уговорил меня познакомить его с папой в надежде на то, что папа выделит ему маленький кабинетик в своем ресторане. Я познакомила их. Папа пригласил его и меня в воскресенье на обед. Я собралась тоже пойти, но не смогла, отравилась, плохо себя чувствовала, осталась дома. Слава пошел один.
— Кто кроме Ярослава Нестерова  был в воскресенье у вашего папы? — спросил Трубников.
—  Папа пригласил Бориса Михайловича Манакова. Ему 79 лет, он вдовец. Живет  один,  Борис Михайлович дружил еще с моим дедом, дружит с папой. Он давно на пенсии. Еще был Шатохин Андрей Иванович. Ему 46 лет. Женат, имеет двоих детей-школьников. Владеет несколькими магазинами на «Классике».  Конечно, Полянский Сергей Анатольевич, как же без него? Он уже лет десять работает у папы юристом. Одно дело быть юристом в ресторанном бизнесе, другое дело защищать папу в уголовном преследовании. Я считаю, что Полянский некомпетентен в уголовном судопроизводстве. Но папа очень доверяет ему. Это Полянский настроил папу против вас. Папа сначала не возражал, когда я сказала ему, что пойду к вам. Но Полянский запретил. Папа тогда тоже отказался. А я все равно пришла. Полянский ему не друг, а враг! А папа не понимает этого. Полянскому 53 года. Он разведен. Детей нет.
—  В котором часу начался обед?
— В семнадцать часов все сели за стол.
— Кто накрывал на стол? Кто готовил?
— Папа. Он не приглашал прислугу. Сам готовил и подавал. Сам приготовил чай для Славы, сам подал.
— Что установила экспертиза? Посуда, в которой он заваривал чай? Кружка, из которой пил чай Нестеров?
— А экспертизы не было.  Папа сразу все помыл. Заварник, кружку. Все вытер.
Трубников и Шаповалов переглянулись.
— Кто-нибудь кроме вашего папы заходил в кухню?
— Нет. Зачем? Все сидели за столом, пили, ели, слушали Славу.
— Кто из собравшихся за столом был знаком с астрологом?
— Только папа. Он их пригласил, чтобы познакомить. Ему тоже понравилось, как Слава рассказывает о влиянии планет на судьбы людей.
— И вы уверены, что ваш папа не убивал астролога? У вас есть доказательства?
— Нет. Все против него. Папа сказал мне, что он не убивал Славу. Я ему верю.
— Почему же ваш папа против того, чтобы я провел свое расследование?
— Это не он, а Полянский против! Я боюсь, что папа сядет в тюрьму за преступление, которого не совершал.
— Если не совершал, то не сядет. Следствие разберется. Я отказываюсь, если ваш папа против. Как я могу проводить расследование, если он против? Он должен отвечать на мои вопросы…
— Задавайте их мне! Я хожу к папе каждый день. Он ответит на все мои вопросы, а я передам вам.
— Я должен общаться без посредников, мне надо в глаза смотреть. Напрасно вы пришли ко мне.
— У меня 50 тысяч рублей в сумочке!
— Хоть сто! Кстати, где вы их взяли?
— Это мои сбережения. Я копила их на отпуск. Неужели отказываетесь? Я так надеялась на вас! Друзья посоветовали мне обратиться к вам. Теперь я понимаю, почему у вас за всю вашу многолетнюю практику нет нераскрытых преступлений. Вы беретесь только за легкие дела. От сложных дел сразу отказываетесь. Простите, что отняла у вас ваше драгоценное время.
Вера с достоинством встала и пошла к двери. Трубников подавил вздох и вернул ее.
— Я возьмусь, но моим клиентом будете вы сами, а не ваш папа. Сейчас подойдите к Лене, она даст вам бумагу и ручку. Мне нужны имена и координаты гостей вашего отца.
— Всех? Но я не знаю адреса Славы. Мы обычно созванивались и встречались где-нибудь в кафе. Где он жил? На его похоронах я познакомилась с его сводной сестрой Татьяной, у меня есть ее телефон.  Она не понравилась мне. Была огорчена не смертью Славы, а тем, что похороны обошлись слишком дорого. Еще тем, что ей в тягость был попугай Славы, которого он оставил на нее, уезжая в Ростов. У него зеленый волнистый попугай Кеша. Слава был интровертом. Сомневаюсь, что у него были друзья в Москве или в Ростове. Ему достаточно было общения со звездами и с попугаем Кешей. Вас, наверное, удивляет, почему он приехал в Ростов?
В Пролетарске жила его бабушка. С трех лет он каждое лето проводил у нее. Много рассказывал мне о ласточках над площадью в маленьком городке, о сверчках. По вечерам пели сверчки. Иногда мне казалось, что он заблудился, ищет вчерашний день. Давно умерла его бабушка, продан ее дом. Ностальгия? Не знаю. Он какой-то неприкаянный был. Жалко его. Где он жил в Ростове я не знаю. Я с детства знаю Манакова, Полянского, а Шатохина  совсем не знаю. Он появился в папином окружении недавно. Сейчас напишу. А потом вы займетесь расследованием?
— Потом вы  вместе с моим помощником Александром Васильевичем направитесь в банк и переведете на счет детективного агентства пятьдесят тысяч рублей. Оттуда отправитесь  на место, где произошло убийство. У вас есть ключи от квартиры отца?
— Есть. В прошлом году папа купил мне квартиру на Ворошиловском, но позволил мне приходить к нему, когда захочу, оставил ключи. Спасибо. Теперь я спокойна. Вы расследуете убийство Славы, найдете настоящего убийцу, а папа  вернется домой. Мы снова будем вместе.
— А этого я вам не обещаю, — сказал Трубников, — я обещаю провести расследование. Если окажется, что ваш папа действительно отравил Нестерова (меня бы это не удивило), то вы не сможете быть снова вместе.
— Нет, — стоя в дверях, замотала головой Вера, — он не убивал Славу!

Глава 2

Саша проводил ее в банк. Потом они поехали осматривать место происшествия. Синельников занимал обыкновенную трехкомнатную квартиру. Убранство без претензий на роскошь. В гостиной большой стол, за которым недавно разыгралась трагедия. Из кухни от плиты до стола в гостиной  идти не более 15 секунд. Саша осмотрел заварник, в котором Синельников заваривал чай для Нестерова. Еще раз удивился, зачем он его помыл? Помыл сразу, как только астрологу стало плохо. Уж не сам ли он добавил в чай яд? Кружку тоже сразу помыл.
— Здесь сидел Слава, — рассказывала Вера, — меня не было, но папа все рассказал мне. Справа от него Полянский. Напротив сидели Манаков и Шатохин. Папа сидел здесь. Он часто отлучался в кухню, поэтому сидел тут, чтобы удобно было вставать. Рядом со Славой постоянно находился Полянский. Это он яд в кружку подсыпал, точно он!
— Но как же подсыпать яд у всех на глазах? — удивился Саша.
— Можно, когда все пьют водку и коньяк.
— Какой яд?
— Мышьяк. Они говорили между собой, когда меня у следователя допрашивали.  Но они так и не нашли пузырька или пакетика из-под яда, хотя обыскали папину квартиру.
— Нестеров умер сразу или успел предсказать будущее кому-либо из гостей?
— Все ели и пили, а он говорил. Говорил увлеченно и вдохновенно. Он выпил чай только в 19 часов. Папа сразу же помыл заварник и кружку, из которой пил Слава…
— Зачем?
— Он и сам не знает, зачем, так получилось. Он все быстро помыл и побежал на шестой этаж к соседке, она медсестра. Туралина Ирина Степановна уже давно на пенсии, но все часто обращаются к ней за помощью. Кому-то надо уколы, кому-то давление, всяко разно. Она не отказывает никому, денег не берет. Просто так помогает, по-соседски. Папа побежал к ней. Она сразу пришла. Осмотрела Славу, велела  вызвать «скорую помощь», а Славу велела положить на диван и дать ему попить воды. Сказала, что похоже на эпилепсию. Экспертиза показала, что Слава принял ЛСД, зачем  принял? Я не знаю. Я с ним не так уж хорошо знакома, всего месяца три. Не знаю, чем он жил? Не употреблял ли наркотики?
У меня в институте была подруга. Поначалу я дружила с ней, мы приходили друг к другу домой в гости, летом вместе поехали в отпуск в Эмираты. Там я узнала о ее тайне. Она принимала наркотики в виде каких-то таблеток. Мы почти год дружили, я не подозревала об этом. Она не скрывала этого, наоборот, гордилась. Дескать, я жизни не знаю, а она такая крутая! Если бы не отпуск, я бы не догадалась о ее пристрастии к наркотикам. Она вела себя вполне адекватно, разве что очень уж была энергичная и всегда в приподнятом настроении. Все это очень сложно. Человека узнать, семь пудов соли скушать. А я со Славой скушала пару щепоток. Может быть, он заранее принял какие-то наркотики, чтобы чувствовать себя уверенно,  и в результате передозировка. А может быть, его Полянский убил, а папу подставил? Когда Слава  принял наркотики? Во время обеда, до обеда, накануне? Выяснить не удалось.
«Скорая» приехала через пятнадцать минут. Врач осмотрел Славу. Потом Полянский, Шатохин и папа перенесли на руках Славу в машину «скорой помощи». До больницы он не доехал.  Мне его искренне жаль, но папа не убивал его. Он вообще никогда никого не убивал и не убьет.
— Престарелый Манаков, — сказал Саша, —  Шатохин и Полянский не были знакомы с астрологом, у них нет причины убивать его.  Однако смерть застала его в машине  «скорой помощи» сразу после обеда. И это не было несчастным случаем или самоубийством.
— Удар был направлен на папу. Слава оказался пешкой в чужой игре.
— Спасибо, я все осмотрел. У меня есть ваш телефон. Если Николаю Федоровичу понадобитесь вы или кто-либо из сотрапезников трагического обеда, то я позвоню вам.
— Я приведу к вам всех, кроме Полянского. Видеть его не хочу!
Саша попрощался с Верой и ушел. Моросил дождь, солнца не было, тучи. Зато вовсю цвели вишни. Откуда в Ростове так много вишен? Саша шел понуро, опустив голову. После осмотра места происшествия и беседы с Верой у него появилось чувство, что астролога убил Синельников. Этими чувствами-мыслями он поделился с шефом, когда вернулся в офис.
— Чай готовил и подавал Синельников. Нестеров выпил чай и задергался в судорогах. Синельников вместо того, чтобы вызвать «скорую» торопится помыть кружку и заварник. Зачем? Чтобы скрыть следы преступления, — рассуждал Шаповалов, — наверное, Нестеров за столом рассказал Синельникову о его будущем в соответствии с влиянием планет. Синельникова прогноз не устроил, и он убил астролога.
— Перестань паясничать.
— Разве я не прав? Яд был в чае.
— Не знаю. Это еще надо доказать. Пока что доказано наличие убойной дозы мышьяка в организме астролога. За астрологические прогнозы не убивают.
— Это, смотря где. В цивилизованном мире не убивают. А в нашей стране могут убить только за то, что не так посмотришь, громко чихнешь или пукнешь. Крушение Советского Союза, политические и экономические перемены плохо повлияли на психическое здоровье граждан.
Только Синельников имел возможность подсыпать мышьяк в чай. Все сидели за столом и слушали соловьиную песнь астролога. Целых два часа слушали. Не мог же астролог принести с собой щепотку мышьяка, чтобы скушать вместо конфеты и запить чаем. И ведь никто кроме Синельникова не был знаком с астрологом. Мотив и возможность были только у Синельникова! Вера идеализирует отца. Любит папу и верит ему. А где ее мама?
— Не знаю, где ее мама, — ответил Трубников, — зря я взялся за это дело. Я же отказал ей! Зачем-то вернул.

***

Вошла Лена:
— К вам Борис Михайлович Манаков, сказал, по очень срочному делу.
— Манаков? — удивился детектив, — сам пришел! Пригласи.
В кабинет вальяжно вошел высокий худой старик. Поздоровался и уютно устроился в кресле. Был уже поздний час. Лена ушла домой. Саша запер дверь и вернулся в кабинет. Манаков обернулся к нему и потребовал кофе. Саша задумчиво почесал затылок, посмотрел на прямую спину Манакова, на шефа, пошел готовить кофе. Когда он с дымящейся чашкой кофе вошел в кабинет, гость, закинув ногу на ногу, рассказывал шефу о луне и ее влиянии на нервную систему человека. Отхлебнул кофе:
— Так себе! Ладно, за неимением лучшего, выпью.
Саша обиделся. Сел за свой стол, отвернулся к окну. За окном было темно. Слышно было как барабанит по стеклу дождь, как шумят проезжающие по Кировскому проспекту машины. Трубников воспользовался паузой, когда посетитель пил кофе, задал вопрос:
— Вы пришли ко мне так поздно, чтобы рассказать о луне?
— У вас сегодня была Вера, — сказал Манаков, — я навестил ее. Хотел поддержать морально. Она сказала мне, что была у вас, вы согласились расследовать. Дело ведет Полянский, он профессионал. Могла бы посоветоваться с ним или со мной, прежде чем идти к сыщику. Я ведь ее младенцем на руках носил! Она поздний и единственный ребенок. Жена Вани умерла три года назад от рака.  Ваня в дочери души не чает.
Я не верю, что Ваня убил астролога. Бред!  Полянский и Шатохин тоже не убивали. Я бы сказал, что астролог убил себя сам, но как-то нелепо делать это в гостях. Обычно все нормальные самоубийцы сводят концы дома или на природе. Я уже отчаялся разгадать тайну его смерти. Откуда в его организме наркотики и мышьяк? Не понимаю. Какое-то недоразумение.
Я не хочу, чтобы из-за этого недоразумения мой друг оказался в местах лишения свободы. Я знаю, как спасти его. Я хочу сказать вам об этом наедине. Ваш помощник еще слишком молод.
— Тем не менее, я ему доверяю. Вам придется при нем ознакомить меня с планом спасения Синельникова.
— Ладно, пусть сидит. В воскресенье нас за столом было пятеро, в том числе астролог, царство ему небесное. Никто из нас не убивал астролога. В этом я уверен абсолютно. Сам он тоже не убивал себя. Но возбуждено дело, уже скоро месяц Ваня сидит в изоляторе.  Он там не потому что виноват, а потому что следователь выбрал его  на роль виноватого. Я найду другого человека на эту роль.  Но мне нужна ваша помощь. Я заручусь поддержкой Шатохина и Полянского. Они подтвердят, что на стол накрывала прислуга. Потом найду человека на роль прислуги, по совместительству убийцы. Сам найду. К вам за руку приведу. Он сам чистосердечно признается. Думаете, не найду? Никто не согласится? Это вопрос денег, а деньги у меня есть. Сейчас так много нищебродов, готовых за копейку продать свои имя и честь.  Такие времена. Вас я тоже не обижу. Вознаграждение будет хорошее. Только помогите спасти Ваню!
— Бедный и бесчестный не синонимы. А вам за ваш план спасения самому может понадобиться спасение. Неужели вы искренне верите, что за деньги можно купить все?
— А разве не так?
— Нет, не так. Я дорожу своей репутацией, уважаю себя, потому что я профессионал. Мне нужна истина, а не подтасовка фактов и лжесвидетельствование. Не ожидал от вас такого идиотского предложения.
Но вместо того, чтобы оскорбиться и с достоинством или без оного удалиться, Манаков засмеялся:
— Посмотрите в окно! — простонал он сквозь гомерический хохот.
Трубников и Саша посмотрели в окно. Кто-то прилип к стеклу носом и стучал в окно.
— Это Полянский, — перестал смеяться Манаков, —  я позвонил ему, когда поехал к вам. Держу пари, что он сейчас тоже сделает вам какое-нибудь предложение, не менее идиотское, чем мое. Мы хотим спасти друга!
— Но не за чужой же счет! — сухо ответил Трубников, — Саша,  открой ему дверь.
Саша вышел и вскоре вернулся с Полянским.
— Вера огорчила меня, — забыв поздороваться, начал Полянский, — пришла к вам против моей воли. Я отменяю ее договоренность! С этим делом я справлюсь сам! Вера вам уже заплатила? Пусть деньги останутся у вас в качестве моральной компенсации за отказ от сотрудничества. Вам не надо проводить никакого расследования! Я лично был там в воскресенье! Рядом с астрологом сидел! Все произошло на моих глазах! Сами разберемся. Вашего участия не требуется!
— Нет, требуется! — раздался голос Веры. Она стояла в дверях с заплаканными глазами и сжатыми кулачками. В глазах гнев и молнии.
— Я имею право обратиться к частному детективу! Я уже давно не ребенок! Речь идет о моем отце!  Он уже почти месяц в изоляторе! Будь вы хорошим адвокатом, давно бы добились для него подписки о невыезде. Я вам не позволю посадить папу! Вы только притворяетесь другом, а на самом деле вы враг папе и мне! Я не доверяю вам!
— Вера, — тихо сказал Полянский, — ваша беспросветная юность слишком затянулась. Пора взрослеть.
Он вышел так же стремительно, как вошел. Манаков молча последовал за ним. Вера устало опустилась в кресло, она вся дрожала.
— Вы поняли? Поняли? Я же вам говорила! Полянский в бешенстве! Он хочет папу посадить, а его бизнес присвоить! Волк в собачьей шкуре!
— В овечьей, — машинально поправил Саша.
— Нет, в собачьей. Он под друга работает, а сам себе на уме. Это он Славу убил, а подстроил все так, чтобы  на папу подумали. Пожалуйста, не бросайте меня! Продолжайте расследование. Вы же будете продолжать расследование?
— Да, — ответил Трубников, — а вам сейчас  самое лучшее — поехать домой. Я позвоню вам, когда вы понадобитесь.  Вызвать такси?
— Нет, спасибо. Я хочу прогуляться по Пушкинской, успокоиться, подышать свежим воздухом.
— Надеюсь, вы не будете возражать, если я составлю вам компанию? — поднялся Саша.
— Нет.
Они удалились. Трубников смотрел в темное окно, словно ждал, не появится ли еще и Шатохин? Все кроме него уже побывали. Но Шатохин не появился. Детектива вывел из состояния задумчивости звонок жены, намерен ли он ночевать дома? Он не смог дать ей определенного ответа. Позвонил своему помощнику Лукашову, который работал с ним по договору.

Глава 3

Владимир Леонтьевич жил неподалеку. В этот поздний час он не спал, играл с другом в шахматы. Партию пришлось записать и отложить. В офисе шефа Лукашов был уже через десять минут. Трубников ввел его в курс дела, попросил понаблюдать за Полянским. Вера, по просьбе детектива, оставила координаты всех сотрапезников отца.
—Подозреваешь его в убийстве астролога? — спросил Лукашов.
— Не исключаю такого варианта. Не понимаю, почему он так испугался моего вмешательства? Здесь что-то не так. Понаблюдай за ним. Сейчас ночь, он должен быть дома. Не появятся ли у него ночью гости? Если что-то насторожит тебя, сразу звони.
Лукашов позвонил через час:
— Квартира Полянского находится на четвертом этаже десятиэтажного дома в центре Ростова. Темно и тихо. Но за тридцать лет оперативной работы я научился различать пустоту.
— Что ты имеешь в виду? В квартире пусто?
— Именно так. У Полянского есть женщина? Друзья? Может быть, он в ночном клубе?
Трубников с телефоном вышел на кухню, чтобы не разбудить жену, закурил. Лукашов терпеливо ждал.
— Я видел Полянского  вчера впервые, — сказал детектив, — нет, он не любитель ночных клубов. Вера сказала, что он был в бешенстве, узнав, что я провожу свое расследование. Вполне с ней согласен. Натянутая струна. Если его нет дома, то искать его надо не в ночных клубах, не у женщины. Подожди, Полянский приехал ко мне на машине, в кабинет ворвался в костюме и лакированных ботинках, мокрый от дождя. Промок,  пока стучал в окно. От меня он ушел с затаенной тревогой, если не сказать со страхом. Сел в машину, уехал. В СИЗО к Синельникову его ночью никто не пустит. Куда же он мог поехать, если не домой? Гараж! Проверь его гараж. Только будь осторожен…
— Меня учить не надо. Может быть, для начала зайти в его квартиру? Мало ли? Вдруг я ошибаюсь? Вдруг Полянский сейчас дома?
— Сначала в гараж, потом в квартиру, ключи…
— Мне не нужны ключи, свои есть. Где его гараж?
— Вера все подробно описала. Дом, квартиру, гараж. Она с отцом часто бывала у Полянского еще ребенком. Гаражи за домом. Его номер пятый. Не подземные гаражи, но там тоннель. Зайди за дом, увидишь. Сразу перезвони.
Трубников включил чайник и приоткрыл окно, чтобы выпустить дым от сигареты. В кухню вошла Людмила, зябко поежилась, запахнула халат:
—Ты забыл тапки, обуйся.
— Извини, я тебя разбудил. Там котлет не осталось?
— Котлет не осталось, зато много жареных фрикаделек.
Людмила поставила на стол большую чашку с фрикадельками. Трубников сунул одну в рот:
— Вкусно! Но почему фрикадельки, а не котлеты?
— Ты со своей работой совсем забыл про родственников. Днем приедут  Елизавета Ивановна с внуком.
— Елизавета Ивановна?
— Да, Елизавета  Ивановна. Фрикадельки для нее. Она их любит. Кто об этом должен помнить? Это же родная сестра твоей мамы!
— Я ее очень хорошо помню! Ей восемьдесят  пять лет, она любит фрикадельки и красное сухое вино.  Я все про нее помню.  Удивлен, что она сама приезжает в Ростов из Золотаревки. Что случилось?
В это время  снова позвонил Лукашов:
— Не успел! Целый час возле квартиры! Надо было сразу в гараж, тогда бы смог спасти его. Труп в машине. Я сфотографировал и сбросил тебе на компьютер, я же ни разу Полянского не видел. Он ли это? Надышался угарным газом.
Трубников, забыв про тапки, быстро прошел в гостиную и включил компьютер. Людмила пошла за ним с тапками, потом махнула рукой, убрала фрикадельки в холодильник, закрыла окно и ушла спать.
— Да, это Полянский, — сказал по телефону Трубников, — звони, вызывай, сошлешься на меня. Я послал тебя в гараж, проверить. Подожди. Осмотри его сначала внимательно. Все это кажется мне очень странным. Полянский ушел от меня как натянутая струна и, приехав в гараж, уснул. Проверь, нет ли на теле следов  инъекций. Гараж был закрыт?
— Открыт. Но мне придется  пошевелить труп.
— Шевелись  активнее, скоро утро,  в гаражи придут люди.
— Раздевать я его, конечно, не буду. При поверхностном осмотре ничего подозрительного не обнаружил. Нет следов борьбы, нет следов инъекций. Уснул в машине, потому что сильно устал. Мне можно уходить?
— Нет. Звони. Не уходи, жди следователя.
—  Меня же на весь день заберут!
— Такая у тебя работа.
— Собачья работа и собачья жизнь! — ответил Лукашов, а Трубников даже не стал с ним спорить.

Глава 4

Утром Лукашов сидел в кабинете Трубникова и докладывал:
— Ключи не понадобились. Полянский успел открыть гараж, но не успел закрыть, не успел выйти из машины. Я включил свет и осмотрел его, ничего не обнаружил. Не удивлюсь, если признают смерть в результате  несчастного случая. Дескать, устал, уснул и не проснулся, надышался газом. Пока ждал следователя, осмотрел гараж. На полках, на полу пыль, по углам паутина. В одном углу паутина порвана.  Больше нигде  следов нет.
— Убийца  прятался в гараже? — задал сам себе вопрос Трубников. 
В кабинет вошли Шаповалов и Шатохин.  Лукашов ушел. Шатохин  крепко пожал руку детективу:
— Рад познакомиться, наслышан.
Он был невысокого роста, широк в плечах. Говорил быстро и громко, сильно жестикулируя руками. Задавал вопросы и сам на них отвечал:
— Почему вы занимаетесь расследованием смерти Сережи Полянского? Сами заинтересовались?
— Но уголовного дела не возбудили, — ответил Трубников, — Полянский умер в результате несчастного случая. Уснул в машине. Такое бывает.
— Но не с Сергеем.  Да, он очень устал за этот месяц, пытаясь разгадать тайну смерти астролога. Но Полянский всегда был в хорошей форме. Он же бывший военный. Ушел в отставку в начале девяностых, окончил юридический. Не верю в несчастный случай. Если бы не похороны Полянского, то уехал бы прямо сейчас куда-нибудь подальше и никакой астрологии! Я не суеверный. Ни в Бога, ни в черта не верю, надеюсь только на свои силы. Смерть Сергея выбила меня из колеи. Не понимаю, что происходит?
В кабинет вошла Лена:
— В приемной ждет Вера Синельникова.
— Веруша? — поднялся из кресла Шатохин, — и она к вам?
— Что значит: «и она к вам»? — ворвалась в кабинет Вера.
— Веруша, зачем подслушиваешь?
— Я не подслушиваю, просто я хорошо слышу. Это я обратилась за помощью к Николаю Федоровичу. Я попросила его провести расследование и найти убийцу Славы. Это я во всем виновата! Возвела напраслину на дядю Сережу! Но я была уверена, что Славу убил Полянский!
— Веруша! — с укоризной покачал головой Шатохин, — Полянский человек, а не сволочь.
— Почему же он тогда столь яростно возражал против Николая Федоровича?
— Спроси об этом у папы.
— Почему вы так сказали? — вмешался в их диалог Трубников, — между Синельниковым и Полянским была какая-то негласная договоренность?
— Не знаю, — пожал плечами Шатохин, — садись, Веруша, вот кресло. Я и на стуле могу. В тот воскресный вечер, когда Нестеров, выпив чаю, вдруг задергался в судорогах всем телом, я перепугался. Манаков тоже был в шоке. А Ваня и Сережа нет. Я тогда про себя этому удивился, но значения не придал. Никому об этом не говорил, зачем? Ваня и Сережа мои друзья. Сережа умер, Ваня уже месяц в СИЗО. Мне хочется коньячка, у вас нет?
— Корвалол, валерьянка, — ответил Трубников.
— Но я же не кот, чтобы валерьянку пить, — возмутился Шатохин, — если у вас ко мне вопросов больше нет…
— Да, вы можете идти.
— Я ошибалась насчет Полянского! Папа был прав, доверяя ему.  Но теперь ему нужен новый адвокат. Посоветуйте, пожалуйста. Только хорошего! Ведь нет никаких доказательств папиной вины! Он не убийца! Вы верите мне?
— Верю, — ответил Трубников, — я бы никогда не стал работать на убийцу. Вера, вы обедали сегодня?
— Какой обед? О чем вы говорите? Папа в тюрьме сидит!
Она заплакала, потом засмеялась и начала бить себя кулачком в грудь.
— Саша, — обратился к помощнику Трубников, — ты же знаешь, я не выношу истерик!
Саша подошел к Вере, помог ей встать, обнял и поцеловал, словно она была его возлюбленной. Вера отчаянно пыталась вырваться из его объятий, схватила его за волосы, он отстранил ее руки. Отпустил ее только после того, когда он укусила его за ухо. Отошел от нее, потирая ухо, и думая, что лучше бы привел даму в чувство пощечиной, тоже помогает от истерик. А Вера бессильно опустилась в кресло:
— Что вы себе позволяете? Как вы посмели!
— Вы спали этой ночью? — миролюбиво спросил Трубников.
— Нет, с некоторых пор меня мучает бессонница. Я слышала, что у вас нетрадиционные методы работы, но не знала, какие. Теперь знаю.
— Я не люблю истерик, мой помощник привел вас в чувство.
— Ну знаете ли!
— Знаю. Давно уже знаю, что родственники арестованных испытывая стресс, теряют аппетит и сон. Сейчас мы с вами пойдем в ресторан, который находится в этом же доме. Мне надо побеседовать с вами, а истерика и голод не способствуют деловым переговорам.
Вера медленно встала, оглянувшись на Сашу, скорчила гримасу отвращения. Пригладила рукой волосы и снова села в кресло:
— Я пришла к вам не  обедать, пришла, чтобы вы помогли найти адвоката для папы.
— Мы обсудим это за обедом. В противном случае я отказываюсь общаться с вами.
— А как же пятьдесят тысяч?
— Верну без промедления. Выручайте папу сами.
Вера тяжело вздохнула, поднялась и понуро пошла следом за Трубниковым.  Замыкал шествие Шаповалов, держась за красное ухо.
За обедом Вера проявила активность, кушала много и с аппетитом. Сашин поцелуй пошел на пользу. Он был доволен и простил ей укус. Доволен был и Трубников, мысленно поблагодарив помощника и решив, что не напрасно платит ему жалованье. Иногда его инициатива и смекалка дают хорошие результаты.
— Спасибо за обед, — сказала Вера, когда доела пирожное, — очень вкусно и главное вовремя. И все же папе нужен адвокат. Он сам сказал мне об этом сегодня. Теперь он уже не возражает против вашего участия. И просит вас помочь ему. У вас есть адвокат?
— Багдасаров. Можете зайти в интернет, почитать отзывы о его работе. Если согласны, то сегодня же он…
— Согласна. Я доверяю вам и вашим друзьям.
— Договорились. Юрий Павлович сегодня же придет к вашему папе. Меня интересует, какие отношения у вас были с Нестеровым?
— Я же говорила! Дружеские!
— У вас красивое кольцо. Ручная работа? Делали на заказ?
— Это подарок.
— От кого, если не секрет? От Славы Нестерова?
— Да, — кивнула головой Вера и покраснела, —  от вас ничего не скроешь.  Он сделал мне предложение. Я сразу отказала. Слава уговорил меня принять это кольцо в подарок. Хотел, чтобы у меня осталась память о нем. Сказал, что не в обиде на меня, что подождет.
— Почему же вы ему отказали? Плохой человек?
— Наш разговор приобретает личный характер, — улыбнулась Вера.
— Извините, — ответил ей улыбкой Трубников, — можете не отвечать.
— Мне нечего скрывать. Слава  очень хороший человек! Хороших людей много. Достойных и уважаемых людей много. А любить я могу только одного. Я не любила Славу. Не хочу выходить замуж без любви. Пустое! Даже нет. Это саморазрушение. Брак без любви — это саморазрушение, это путь в никуда. Нет, я не против. Но я еще не встретила его. Надеюсь, у меня еще все впереди. Зачем вы заставили меня исповедоваться перед вами и перед вашим помощником? Почему вы все время заставляете меня делать то, чего я не хочу делать?
— Слава был единственным, кто сватался?
— Третий. Он третий. Второй Дима. Мы учимся вместе. Он хочет изменить жизнь всей страны так, чтобы в ней не было бедных и богатых, чтобы социальные гарантии были сверхнадежными, а инициатива молодых в обустройстве жизни находила поощрение и поддержку. Он давал мне читать свои проекты. Первым делом он хочет ввести прогрессивный налог…
— Стоп! — решительно сказал Трубников, — о прогрессивном налоге мы поговорим в другой раз, а сейчас о любви. Третий Слава, второй Дима, а первый кто?
— Володя, сосед с шестого этажа.
— Подождите, шестой этаж… Кажется, именно на шестой этаж побежал ваш папа за медсестрой?
— Да, Туралина Ирина Степановна его мама. Они тоже очень хорошие люди.
— И Володю Туралина вы тоже не любили?
— Он помог мне. Я люблю кататься на велосипеде. Однажды прямо под колеса выскочил котенок. Я резко затормозила и упала, подвернула ногу. Володя проходил мимо. Он донес меня до квартиры на руках. Вернулся, принес велосипед. Его мама помыла мою ногу холодной водой, забинтовала эластичным бинтом. Я бы вряд ли обратила внимание на Володю. Случай сблизил нас. Потом мы вместе катались на велосипедах. Всего лишь катались на велосипедах, ничего больше. Он не делал мне предложения. Но подослал соседку Лену. Я ответила ей, что он мне в отцы годится! Он старый! Он после этого отдалился. Я не возражала.
Николай Федорович, я столь откровенна только потому, что сильно переживаю за папу. Надеюсь, вы сумеете спасти его. Если мои откровения помогут вам, то могу продолжить, хотя больше ничего и никого не было. Любовь — это свет. Когда в сердце горит свет, то весь мир вокруг тебя становится светлым. Без любви  все теряет смысл, разрушается, деградирует. Неужели это трудно понять? Хотя мне тоже трудно было понять людей, которые говорили мне, что ваши методы расследования индивидуальны и более эффективны, чем методы расследования следственного комитета.
У папы два ресторана и несколько кафе. Его дела идут успешно. До сих пор ему удавалось со всеми ладить. Однако зависть, переходящая в ненависть, всегда сопровождает успешный бизнес. Я ничего не поняла в смерти Славы. Мне кажется, что папа имеет дело с опасными людьми. Я чувствую себя беспомощной из-за непонимания. И за эту  беспомощность презираю себя. Хочу помочь папе, но чем? Как?
— Я обедал в ресторане вашего отца, видел его. Он хорошо сохранился для своих лет. Агрессивный, активный, динамичный и мужественный.  Простите, что причиняю вам боль, но ваша мама умерла три года тому назад. Разве ваш папа однолюб? Нет ли у него обиженных женщин, способных ненавидеть и мстить?
— Ненавидеть и мстить — удел плебеев. У папы есть женщина. Он не приводил ее в дом, не знакомил нас. Я видела их вместе. Нормальная женщина, никакой обиды. Счастье вместо нимба над головой. Я не осуждаю. Папа имеет право на личную жизнь. Есть ли у него другие подруги? Не знаю. Вряд ли. Он очень разборчив. Брезгливость не позволит ему знаться со всяким сбродом. Вам лучше поговорить об этом с ним самим.  Кстати, я совсем забыла сказать вам, что он очень просил вас прийти. Разрешение есть. Прийти вместе со мной. Вы придете?
— Если вместе с вами, то обязательно приду. Я давно хочу познакомиться с вашим папой.

***

Уже через два часа Трубников беседовал с Иваном Семеновичем Синельниковым. Смерть Полянского оказалась для Синельникова слишком большим ударом. Он не понимал, кто убил его? Не верил в несчастный случай. Трубникову не без труда удалось выяснить о неудачной шутке, которую сыграли с астрологом Синельников и Полянский.
Синельников знал от дочери, почему  астролог ищет встречи с ним, знал о его мечте иметь кабинет в ресторане, где бы он составлял гороскопы. Ему не нравилась эта идея. Ему не нравился никто, кто мечтал жить на его территории и за его счет. Но астролог был настойчив.
Дочь несколько раз просила отца принять его и серьезно обсудить со Славой вопросы астрологии. Чтобы раз и навсегда отвязаться от назойливого астролога, Синельников решил сыграть с ним шутку, подсыпать ему в кружку  ЛСД, понаблюдать за ним, посмеяться над ним. ЛСД не мог убить человека! Только сделать его чересчур общительным и веселым. Достать ЛСД ему помог Полянский. Он не одобрил шутки, но Синельников не принял его возражений. Когда астролог начал смеяться после чашки чая, Синельников принял это как должное. Но потом у астролога начались судороги. Синельников испугался. Сразу помыл заварник и чашку, в которую сам подсыпал ЛСД. Побежал на шестой этаж к медсестре.
Дальнейшие события развивались стремительно. Почему умер астролог, он не понял. Флакон с ЛСД хранится в квартире Полянского, в верхнем ящике письменного стола. Где он его достал, Синельников не знал. Действительно ли это ЛСД?
Трубников пообещал забрать наркотик из квартиры Полянского, выяснить, действительно ли это ЛСД?  Он сделал это в тот же день. И вечером в лаборатории Липковича ему авторитетно заявили, что это ЛСД, что от него умереть не получится, только прийти в веселое настроение, потерять контроль над собой, но не умереть. Астролог же умер от отравления мышьяком. И принял его отнюдь не заранее, а именно во время обеда в «гостеприимном» доме Синельникова. На флаконе  с ЛСД обнаружены отпечатки пальцев Полянского, Синельнкова и еще одного человека.
— Очевидно, еще один человек — это продавец ЛСД, — подумал Трубников, — кто же он? Где его искать?
Флакон с ЛСД он вернул в квартиру Полянского.

***

Трубников попросил Липковича прогуляться с ним вечером в морг и полюбоваться на труп Полянского.
— Подозреваешь убийство? — прикрыл рот  рукой и зевнул Липкович, — поехали. Конечно, посмотрю, но ты преувеличиваешь мои возможности.
— Женя, не напрашивайся на комплимент. Все же ты патологоанатом уже тридцать лет.
— Больше, — он снова зевнул, — прости, спать хочу. У соседей свадьба, гуляли  всю ночь. Возражать против веселья не мог, но всю ночь не спал.
Приехав в морг, Липкович долго и тщательно осматривал труп Полянского
— Ничего подозрительного не вижу, — сказал  Евгений Валентинович, — несчастный случай. Надышался газом. Обследовать надо тщательно. Что ж, ты думаешь, у меня глаз — алмаз?  Пока больше ничего сказать не могу. Есть хочу. Надо заехать за пельменями. Все запасы уничтожил.
— Поехали ко мне на фрикадельки.
— Много фрикаделек?
— Всем хватит. Поехали. Познакомлю тебя с сестрой мамы и ее внуком.
— Как же я поеду с пустыми руками? — возразил Липкович, — что любит сестра твоей мамы? Чем ее порадовать?
— Красным сухим вином.
— Забежим в магазин, купим пару бутылок и к тебе на фрикадельки. Почему фрикадельки? Всегда котлеты!
— Тетя Лиза любит фрикадельки, поехали.
Липкович долго выбирал вино. Выбрал французское красное сухое вино «Шабро». Если бы он знал, что тетя Лиза привезла с собой из Золотаревки домашнее  вино из своего винограда.
Тетя Лиза поблагодарила за «Шабро», переименовав его в «Швабру», предложила отведать своего домашнего винца. Липковича долго уговаривать не пришлось. Он наелся фрикаделек, селедки, гречневой каши с мясом. Отведал вина, остался доволен. И, совсем осмелев, спросил, что же заставило женщину такого почтенного возраста приехать в Ростов?
— Генка заставил! — метнула сердитый взгляд на внука тетя Лиза, — уже четвертый десяток разменял, а все холостой! Я сама ему по интернету невесту нашла. На смотрины приехали.
— Гена широко улыбнулся:
— Без меня меня женили! А и пусть! Девочка хорошенькая. Главное без сопровождения.
— Не понял, — удивился Трубников.
— Сирота. В семейном детском доме выросла. Красивая. Она тоже согласна.
— А как же любовь? — спросила Людмила.
— Стерпится, слюбится, — ответила тетя Лиза, — ему давно жениться пора.
Липкович поднялся, поблагодарил за угощение, стал прощаться. Трубников вышел проводить его:
— Спасибо, что съездил в морг. Ты плохо себя чувствуешь?
— Нет, задумался. А если не стерпится? Если не слюбится? Лучше бы старики не вмешивались в личную жизнь детей и внуков. У моих соседей свадьба. Уже третья за три года. Мой сосед женится и разводится, снова женится и снова разводится. По-моему, лучше жить одному, чем такая чехарда.
— Согласен.
— А тетя Лиза молодец! Настоящая казачка. И поет красиво. Только бы лучше не вмешивалась. Виноватой потом будет.
Липкович уехал. Тетя Лиза уснула на диване в гостиной, внук на раскладушке. Трубников курил на лоджии. Дождя уже не было, все небо в тучах, ветер.
— За столом сидели, — вспоминал детектив, — Синельников, Полянский, Манаков и Шатохин. Отпечатки пальцев Манаков и Шатохин оставили в приемной и в моем кабинете. Манаков пил кофе, с кружки  мой помощник уже снял отпечатки его пальцев. Шатохин отчаянно жестикулировал руками, отпечатки оставил на ручках дверей. Тоже сняли. Сравнили. Увы, не совпадают с отпечатками пальцев на флаконе с ЛСД. Кто же продал Полянскому ЛСД?
У Полянского очень широкий круг знакомых  Очень большой и очень широкий. За год всех не проверишь. Наверное, Полянский разгадал тайну смерти астролога.  Теперь понятно, почему он и Синельников возражали против моего участия. Боялись, что я предам огласке неудачную шутку Синельникова, который пригласил астролога на обед в качестве блюда, чтобы поглумиться и выгнать.
Бедный астролог! Сначала ЛСД, потом мышьяк. Слишком много… Синельников, Полянский, Манаков, Шатохин и еще медсестра Ирина Степановна Туралина… Одна вырастила сына. Поздний ребенок. Родила для себя. Владимир был дважды женат, сейчас разведен. Проживает с мамой. Ирине Степановне 65 лет, не работает. Помогает соседям: давление, температура, уколы… Не она ли подсыпала мышьяк? Такая возможность у нее была. Астролог бился в припадке эпилепсии, она сидела рядом, поила его водой. Раздобыть бы отпечатки ее пальцев, заодно и ее сына.
Владимир Туралин по молодости употреблял наркотики, долго лечился, стоял на учете в диспансере. Не он ли продал Полянскому ЛСД?
Не хочется сравнивать тетю Лизу и Туралину, но все старики одинаковы. Все благими намерениями устилают дорогу в ад своим детям и внукам. Тетя Лиза умная и добрая. Она любит единственного внука, хочет женить его и уйти со спокойной душой в мир иной. В ее понимании одинокий человек — это ходячая беда, трагедия и деградация. Туралина, наверное, обозлилась на Веру за отказ больше, чем ее сын. Хотела пристроить сына в богатую семью на все готовое. Не получилось. Как же мне раздобыть отпечатки пальцев Туралиных?
Позвонил телефон. Трубников удивленно посмотрел на часы. Скоро полночь, номер Меркулова.
— Слышал, что вы взялись за дело Синельникова? — сказал Меркулов.
— Да.
— Уверен, что вы бы не взялись защищать убийцу. Значит, у вас что-то припрятано. Думаете, я хочу посадить невиновного? Я бы не взял его под стражу, если бы не серьезные доказательства.
—  Вы нашли в его квартире мышьяк?
— Нет.  Но у меня есть веские доказательства вины Синельникова. Он сам заварил чай, сам подал его Нестерову. У Нестерова начались судороги. Синельников не знал, что у Нестерова эпилепсия. Астролог не афишировал это. Вместо того, чтобы сразу вызвать «скорую» Синельников побежал в кухню мыть заварник и чашку, из которой пил чай Нестеров.
Весь мой отдел тщательнейшим образом проверял остальных гостей Синельникова на причастность к убийству. Никто из них не имел возможности и причины убивать астролога. Они не были знакомы с ним раньше. А Синельников был знаком с ним. Астролог сватался, дочь Синельникова отказала ему, но подарок приняла.  У Нестерова все же был шанс на удачную женитьбу. Синельников возражал против босяка. У астролога ветер в карманах и звезды в голове. Зачем Синельникову такой зять? Подсыпал яд, надеясь на свои деньги, связи и вседозволенность. Что такое вам известно по делу Синельникова, что заставило вас спасать  его? Нельзя утаивать от следствия…
— Я ничего не утаиваю. Я всего лишь размышляю. Если не возражаете, поразмышляем вместе. Вы провели обыск в квартире Синельникова,  ничего не нашли. Он провел дома несколько дней.
— Три дня.
— Проведите обыск в квартире Полянского. Это не несчастный случай, а убийство.
— Не понял. Полянский умер в результате несчастного случая. Кто вам сказал, что его убили?
— Паук, который живет в  гараже Полянского,  сказал.
— Я думал, что вы говорите серьезно, а вы!
В телефоне раздался гудок. То ли прервалась связь, то ли Меркулов отключил свой телефон. Трубников бросил телефон в карман и сказал:
— Я говорю серьезно.
На балкон вышла Людмила, накинула  куртку на плечи мужа:
— С кем ты говоришь серьезно? С ветром?
— С ветром найти общий язык легче, чем с Меркуловым. Люда, ты веришь в астрологию?
—Я верю в Бога, в силу молитвы, в любовь. Пошли спать, поздно, холодно.
— Люда, помнишь, соседка сломала ногу?
— Помню. Осенью сломала. Упала. Все еще хромает, боится ходить.
— Кажется, ей выписывали трамадол?
— Когда боль была очень сильная, она принимала. Я возражала. Говорила ей, что не надо. Слишком быстро происходит привыкание. Это же наркотик!
— У нее не осталось упаковки от наркотика?
— Тебе понадобился трамадол? Для кого?
— Всего лишь коробочка от него.
— Коробочка! Сейчас схожу, поищем вместе с соседкой у нее в аптечке коробочку.
— Поздно, полночь.
— Разве ты не видишь, что у нее свет горит. Она же сова. Раньше трех часов спать не ложится. Наверное, лежит сейчас в постели, кушает конфеты и перечитывает детективы. Зачем тебе коробочка? У нас в аптечке много всяких лекарств. Я тебе много коробочек дам.
— У нас же нет трамадола.
— Боже упаси! Нет и не надо! Ладно, сейчас схожу.
— Если найдешь коробочку, то брось туда пару таблеток аспирина. А коробочку надо тщательно почистить. Не знаю чем? Кусочком замши, содой… На коробочке не должно быть отпечатков пальцев. Даже твоих.
— Я рада помочь тебе. Труда не составит.

Глава 5

Во втором часу дня в приемной детективного агентства появились мать и сын Туралины. Лена, получив подробные инструкции от шефа, посадила Ирину Степановну в кресло, Владимира на стул возле журнального столика, на котором рядом со стопкой газет небрежно лежал трамадол. Лена объяснила Туралиным, что Николай Федорович сейчас занят, но скоро освободится и примет их. Сама же взяла лейку и пошла в санузел, набрать воды. Потом долго и старательно поливала цветы на подоконнике.
Владимир сразу схватил трамадол, но под строгим взглядом мамы вернул коробочку на журнальный столик. Ирина Степановна поблагодарила Лену за кофе. Из вежливости сделала один глоток и поставила чашечку с  отпечатками пальцев на стол Лены. Владимир выпил кофе, съел бутерброды с сыром, облизнулся. Лена пожалела, что приготовила только четыре  бутерброда, она сочувствовала всем голодным людям, всех хотела накормить.
Трубников принял их через десять  минут.
— Мы оба хорошо знакомы с Синельниковыми, — с достоинством начала Ирина Степановна, не ожидая вопросов, — они наши соседи! Никогда бы не подумала, что такой уважаемый человек как Иван Семенович может совершить убийство! Иначе его бы не заключили под стражу! Уже месяц сидит! А казалось очень порядочный человек! У него же есть деньги! Есть адвокаты! И ничего не могут сделать? Значит, Синельников действительно виноват!
Трубников слушал ее еще пару минут, потом попросил высказаться сына.
— Мама уже вся сказала, — пожал плечами Владимир, —  я полностью согласен с ней.
Трубников отпустил их. Специалист приехал быстро, снял отпечатки пальцев мамы и сына. Сравнил их с отпечатками пальцев на флаконе с ЛСД. Увы, они не совпали! Тем не менее, детектив вызвал Лукашова. Владимир Леонтьевич приехал через пятнадцать минут.
— Понаблюдай за Туралиными матерью и сыном. У тебя же есть друзья-помощники. Подключи их.
— Да, — ответил Лукашов,  — подключу Булавинова, если понадобиться, то и Мишу.
— Мишу лучше не надо, слишком молод.
— У меня мало людей. Наблюдать круглосуточно?
— Да, круглосуточно. Ты уже видел их?
— Сподобился. Оба скользкие, оба омерзительны до тошноты. Мать  с завышенной самооценкой, сын с заниженной.
— Согласен. Меня удивляет, что Вера Синельникова отзывалась о них с уважением. Удивляет, что Владимир сватался. Он Вере в отцы годится. Многое меня удивляет. В смерти астролога чувствую заранее обдуманный план. А убийство Полянского показывает убийцу как человека, не способного планировать, продумывать и предвидеть. Он с ходу постарался избавиться от Полянского, не отдавая отчет своим действиям.  Впервые вижу, чтобы убийства, объединенные в одно производство,  совершали по принципу басни Крылова: лебедь, рак и щука.
— Лебедь убил астролога, рак Полянского, а щука кого? Щука разве есть?
— Пока нет, но может появиться, если будем слишком долго думать.

Глава 6

Вечером позвонил Лукашов:
— Ирина Степановна приехала на железнодорожный вокзал, мне сопровождать ее в  путешествии?
— Да, сопровождать до пункта назначения.
— Она не в кассу, а в камеру хранения идет. Кладет чемоданчик в автоматическую камеру хранения. Все! Ушла. Передумала путешествовать.  Я наблюдал за ней. Запомнил шифр.
— Действуй по обстоятельствам, — сказал Трубников
Через полчаса Лукашов появился в офисе на Кировском с маленьким чемоданом. Поставил его на стол Шаповалова, бесцеремонно переставив стол в центр кабинета. Достал набор ключей и отмычек. Открыл чемодан. Саша не успел оскорбиться бесцеремонностью Лукашова, любопытство взяло верх. В чемодане было много сторублевых купюр, перетянутых разноцветными резинками.
— Саша, — сказал шеф, — диктофон.
Лукашов в перчатках перелистывал сторублевые купюры и диктовал номера и серии пятнадцать минут без перерыва. Шеф скрестил руки, давая понять, что пора остановиться. Лукашов аккуратно сложил пачку купюр, перетянул их резинкой. Сложил все пачки в чемодан и закрыл его. Собрался уходить. Шеф остановил его:
— Саша поедет с тобой. Дождитесь человека, который придет за чемоданом. Выясните, кто он? Где и кем работает, где живет?
— С Туралиных наблюдение снять? У меня нет людей.
— Наблюдай за камерой хранения.

***

Утром в офис на Кировский приехал уставший Шаповалов:
— На вокзале сейчас Лукашов и Миша. Я дежурил ночью. Никто за чемоданом не пришел.
Трубников отправил помощника восстанавливать силы, сам углубился в изучение электронной почты. Позвонил Лукашов:
— Я дежурю на вокзале. За чемоданом еще никто не пришел. Плохая новость: Ирина Степановна  исчезла. Ее сын уже обратился в полицию. Исчезла в халате и тапках.
— Хм, — озадаченно ответил Трубников, представив старушку 56 размера в халате и тапках бегущей по ночному Ростову незнамо куда.
— Владимир Туралин побывал у Меркулова, наверное, приедет и на Кировский.
— Зачем? Он думает, что я спрятал его маму у себя под столом?
В приемной раздался встревоженный голос Лены и мужской голос.
— Какие указания? — не выдержал Лукашов, — разыскивать Туралину?
— Не надо, — ответил Трубников, глядя в окно, — далеко не убежит в халате и тапках.
За окном проливной дождь, холодный порывистый ветер. Ранняя весна в Ростове балует горожан дождями и ветрами, холодами и оттепелями.  Зима пытается взять реванш.
В кабинет ворвался Туралин, за ним Лена с возмущением и обидой на лице. Трубников предложил Туралину присесть, Лену отправил в приемную.
— Мама пропала! — гневно стукнул по столу детектива Туралин, — вечером спать легли, как всегда. Я еще телек смотрел. В первом часу выключил, уснул. Утром ее нет! Обзвонил родственников, друзей, обошел всех соседей! Обзвонил морги и больницы! Исчезла!
— Вы не поссорились?
— Нет! Мы с мамой никогда не ссоримся! Мы понимаем друг друга с полуслова!
— У вас есть родственники в других городах?
— Нет у нас никого. Ты, да я, да мы с тобой!
— Она взяла с собой сумочку? Деньги?
— Сумочка дома. Обувь, одежки дома. Найдите ее, пожалуйста! Как это она среди ночи исчезла? Я проснулся, дверь открыта, мамы дома нет! Никогда еще такого не было! Помогите найти!
— Я сделаю все, что в моих силах.
— Обещаете?
— Обещаю. Начну прямо сейчас, если вы не возражаете, осмотрю вашу квартиру.
Владимир удивленно посмотрел на детектива:
— На квартиру? Зачем? Мамы дома нет!
— Это я понял. У меня свои особые методы расследования. Мне надо осмотреть квартиру, вы против?
— Делайте, что хотите.
Владимир встал с кресла и пошел к выходу. Трубников последовал за ним. Они сели в машину Трубникова и вскоре подъехали к десятиэтажному дому. Поднялись на шестой этаж. Владимир открыл дверь, вошел первым. Пахнуло затхлым запахом. Рядом с прихожей кладовка. Дверь распахнута. Трубников заглянул в кладовку.
— Здесь ничего нет кроме маминого варенья и соленья, — сказал Владимир.
— Варенье сливовое? — спросил Трубников, рассматривая трехлитровую банку с вареньем и четкие следы кошачьих лап на полу. Посреди кладовки лужа из варенья, в которой побывали все четыре лапы.
— Сливовое, — ответил Владимир, — там из алычи, то из айвы. А малиновое уже съели.
Владимир смотрел на детектива как на дурака. Не понимал, почему он так долго осматривает кладовку. Из кладовки Трубников пошел по кошачьему следу. Пришел в спальню.
— Это спальня вашей мамы?
— Да, мама легла спать вчера в десять часов вечера. Мама всегда ложится спать в это время.
— Кот спит с ней?
— Какой кот?
— Я вижу следы кошачьих лап. У вас живет кот?
— Не кот, а кошка! Мотя. Полное имя Матильда, но мы зовем ее Мотя. Мотя спит, когда  со мной, когда с мамой. Вообще-то, у нее бессонница.
— У мамы бессонница?
— У Моти!
Кровать была разобрана и смята. На ярко-желтом пододеяльнике с красными цветами отчетливо видны следы кошачьих лап.  Мотя потопталась по одеялу и спрыгнула на пол. Пошла в комнату напротив.
— Это моя комната, — сказал  Владимир, — я сплю на диване.
Мотя уютно устроилась на диване.
— Мы ходим, — размышлял вслух детектив, — разговариваем, а Мотя даже не проснулась.
— Простите, что забыл вас представить! У меня мама пропала! Мама! Оставьте в покое кошку! Пусть спит!
Трубников достал телефон и набрал номер Меркулова. Поздоровался.
— Откуда вы узнали, что в квартире Полянского пузырек с ЛСД? — вместо приветствия спросил Меркулов.
— Значит, вы провели обыск, это хорошо, — ответил Трубников.
— Может быть, вы знаете, где пузырек в мышьяком? — съязвил Меркулов.
— Точно утверждать не могу, но предполагаю, что он в квартире соседей Синельникова Туралиных. Даже скажу точнее, в банке сливового варенья. Я бы и сам проверил, но у вас это лучше получится.
— Не трогайте там ничего! Сейчас приеду.
— Я не люблю сливовое варенье.

Глава 7

В кабинете Трубникова сидели Синельниковы (отец и дочь), Шаповалов, Манаков и Шатохин. Иван Семенович благодарил детектива за то, что оказался на свободе, с него сняли  все подозрения. Вера громко сказала:
— Я ничего не понимаю. Все говорят о Туралиной хорошо, безотказная, помогает бесплатно. Медсестра. Неужели это она отравила Славу?
— Она захотела отомстить вам за то, что отказали ее сыну, — сказал Трубников, — все говорят о ней хорошо?  Не все. Соседи, проживающие с ней через стенку, не говорят о ней хорошо. Туралина заключила договор  с престарелой Елизаровой. Забрала Елизарову к себе. Оставляла лежачую больную без присмотра на трое суток. Соседи слышали крики и стоны Елизаровой, но полицию почему-то не вызвали. Сказали, что не хотели связываться с Туралиной. Уж очень она мстительная и злопамятная.
Елизарова вскоре умерла. Туралины продали ее дом. Ее сын Владимир хронически безработный. Кем только он не работал! Одно время даже занимался травлей тараканов, крыс. У него было много мышьяка и прочего яда. Владимир принимал наркотики, сейчас, наверное, тоже принимает, хоть и прошел курс лечения. Он баловался ЛСД.
Владимир на первом же допросе рассказал Меркулову о просьбе Полянского достать ЛСД. Полянскому он сказал, что подумает, рассказал маме. Она посоветовала обратиться к Андрею. Когда-то в юности  Владимир и Андрей очень дружили, вместе баловались наркотиками. Ирина Степановна не захотела, чтобы ее сын продавал ЛСД. Это опасно. Посоветовала сделать это через Андрея. Андрей согласился.  Полянский получил ЛСД от Андрея, с которым его познакомил Владимир. Вы, Иван Семенович, подсыпали ЛСД в кружку астрологу.
Синельников выпрямился и сжал кулаки:
— Вначале Нестеров громко засмеялся, — сказал Синельников, — это не удивило меня, но потом с ним стало происходить что-то страшное! Я испугался. Я же не знал, что он страдает эпилепсией! Подумал, что вместо ЛСД мне подсунули что-то другое, помыл кружку и заварник. Побежал на шестой этаж. Владимира не было дома, а Ирина Степановна пошла следом за мной. Я не заметил в ее руках никакого пузырька с мышьяком. Впрочем, я сильно нервничал. Припадок эпилепсии — зрелище не из приятных.  До сих пор не верится, что это Ирина Степановна убила астролога. Вы не ошибаетесь?
— Увы, я не ошибаюсь.  Ирина Степановна захватила с собой мышьяк, когда поспешила в вашу квартиру, чтобы помочь астрологу. Велела подать воды, подсыпала в воду мышьяк. Помогла астрологу. Отомстила разом и дочери и отцу за несостоявшееся семейное счастье. Ужасающая сила ничтожества.  Ничтожество живет ненавистью и местью.
— Неужели  все эти смерти из-за Веры? — сказал Манаков, — Вера  еще совсем ребенок!
— Ей уже двадцать лет. И она очень богата, — возразил Шатохин, — Полянского тоже убила престарелая медсестра?
— Нет, не медсестра. Полянского убил Андрей — друг Владимира Туралина.  Ирина Степановна не захотела привлекать сына, поберегла его. Обратилась к его другу Андрею. Андрей потребовал деньги. Сторублевые купюры в чемодане были предназначены ему. Ирина Степановна не пожалела денег, вырученных от продажи дома Елизаровой.
Напрасно Лукашов забрал его и принес ко мне. Андрей не умеет держать язык за зубами. Он рассказал своим дружкам о том, что подсторожил Полянского в гараже, сумел подобраться к нему со спины и накинуть на голову пакет, пропитанный хлороформом. Когда Полянский уснул, включил двигатель, ушел. Те заинтересовались. Выпытали у него все подробности, касающиеся вознаграждения. Они следили за Ириной Степановной, когда она шла в камеру хранения с чемоданом. Видели как Лукашов забрал чемодан, потом вернул его, поэтому не рискнули забрать чемодан с деньгами. Они  поспешили в квартиру к Туралиным за дополнительным вознаграждением.
После бурного объяснения с дружками Андрея Ирина Степановна испугалась. Она сбежала из дома не в халате и тапках, а хорошо по-зимнему одетой. Уехала к подруге в Чалтырь, где ее и нашли. Владимир разыграл спектакль. Глупый спектакль, рассчитанный на дурака.
Мать и сына Туралиных выдала кошка Матильда. Владимир после бегства мамы, с перепугу спрятал пузырек с мышьяком в трехлитровую банку с вареньем. Варенье разлил на пол и не заметил. Кошка испачкала лапы. Она пришла в спальню хозяйки, запрыгнула на кровать, но сразу спрыгнула и пошла в комнату Владимира. Почему? Потому что кошка никогда не будет спать на холодной постели. А постель Ирины Степановны была холодной, на ней никто не спал. Ирина Степановна не легла спать в десять часов вечера, как утверждал ее сын. Она вообще не ложилась спать. Ее постель была холодной. Кошка пошла в комнату Владимира и легла спать на диван рядом с хозяином. Ирина Степановна верила слухам о том, что Вера собирается замуж за астролога. Захотела отомстить: астролога убить, папу посадить. В результате сядет  сама.
— Не рой яму другому, — многозначительно сказал Шатохин и выразительно посмотрел на Синельникова.
— Каюсь! — сказал Синельников, — я хотел подшутить над астрологом. Моя шутка была гадкой и слишком жестокой. Каюсь, лучше бы я не приглашал его на обед.
— Манаков закинув ногу на ногу и покачивая носком правого ботинка пропел:

«Людоеда людоед приглашает на обед,
На обед попасть не худо,
Но отнюдь не в виде блюда»

— Слава! Бедный Слава! — заплакала Вера.
— Веруша! — подскочил Шатохин и обратился к Трубникову, — вы говорили, у вас есть корвалол, валерьянка?
— Не надо валерьянки, — всхлипнула Вера, — почему же ты был с ним так жесток, папа? Ведь он просил всего лишь кабинет в аренду!
— В аренду? — переспросил Синельников, — за аренду надо платить, а ему платить было нечем. Конечно, я не прав, я сволочь! Но, доченька! Не дай Бог тебе выйти замуж за человека, который просит. Для меня это еще отвратительнее, чем воровать.
— Это точно, — согласился Манаков, — не воровать и просить, а работать и зарабатывать. Работай и все у тебя будет благополучно. Спасибо, Николай Федорович, выручили  нас.
— Приглашаю вас к себе в ресторан, — спохватился Синельников, — я у вас в долгу!
— Все долги прощаю, — улыбнулся Трубников, — а пообедать? Хорошая идея, тем более, что сейчас время обеда.
— За чем же дело стало? — поднялся Синельников, — пойдемте все, сегодня я всех угощаю, надеюсь,  моя кухня понравится вам? Хотя вкус у каждого свой. За вкус не ручаюсь, но горячо будет.