Осенний лес в своем расцвете пахнет зрелыми пачулями. Прелая листва едва шуршит под ногами, медленно опадают последние листы не первой свежести оттенков. Все открыто, все замерло. В прямых неподвижных деревьях читается ожидание зимних тягот. Но запахи будоражат душу сильнее весенних – влажностью земли, грибными отголосками и разными тонами увядших растений.
Мы разбрелись по березняку с корзинами без надежды на успех, просто вдруг захотелось всей компании попрощаться с летом, и кто-то предложил съездить за грибами.
Ну, какие грибы могут быть в конце осени, после проливных дождей, после ночных заморозков, да к тому же в березовом лесу? Мы гуляли в тишине, наслаждались одиноким унынием природы, изредка перекрикивались, время от времени отвечали на сигналы сотовых телефонов, реагируя на городские призывы лениво, не спеша, с удовольствием.
Летом березовый лес меня удивляет своей неповторимой прозрачностью, благодатной теплотой, белизной и ровной зеленью полян. Иногда кажется, что сами березы, подобно ландшафтному дизайнеру, проектируют композицию, расставляя в определенном порядке группы, каскады и одиночные скульптуры своих сотоварищей.
Я старалась не отрываться от дороги, памятуя о своей способности заблудиться в лесу даже там, где это сделать практически невозможно. Если с закрытыми глазами меня перевернуть один раз, то глаза я открою уже в другом лесу. Нет, в любом городе, даже незнакомом, я найду дорогу – хоть по схеме, хоть по словесному описанию, но не в лесу… Может быть потому, что в городе я живу, работаю, общаюсь с людьми, словом, – нахожусь в боевой готовности. Но стоит попасть на природу, как мозг, выбираясь из привычного хаоса действий, начинает процесс перенаправленности мышления, как бы присматривается – осторожно, чтобы не спугнуть благостное ощущение покоя.
Я люблю загребать носками ботинок сухие листья, освобождая их неповторимые ароматы с разными оттенками цветов. Между прочим, они, правда, пахнут каждый по-своему – лист березы, лист дуба или осины. Вот почему так разнится дух дубравы, например, от березняка, а тем более хвойного леса.
Я шла, как заправский грибник, постоянно глядя под ноги, но вдруг подняла глаза, внезапно ощутив приближающуюся опасность, и остановилась, потрясенная зрелищем, достойным описания. Прямо на меня двигалась, разбрызгивая в разные стороны комья земли, огромная коряга. Она слегка покачивалась на тонких кривых ногах явно мужского вида, одетых в грубые черные башмаки на босую ногу.
Коряга сделала стремительный вираж и, описав небольшой полукруг в воздухе, приземлилась прямо посередине дороги, обнажив приземистого, неказистого мужчину, немолодого, неухоженного, с потемневшим, скорее всего от частых спиртных возлияний, лицом, изборожденным морщинами. Он нисколько не удивился, увидев меня, бросил оценивающий взгляд на результат своего труда и тихо сказал:
– Будут знать, как по лесу на машинах шастать. Разъезжают тут. Всю дорогу исковыряли. Пусть теперь потрудятся.
В голосе его струилась такая угроза, такая глубоко посаженная ненависть, что рука моя невольно потянулась в карман за телефоном. Он был деловит, целеустремлен и озабочен именно желанием создать как можно больше неудобства для тех, кто «шастает» по лесу на машинах. Причем, он трудился с видимым удовольствием.
– Сейчас еще принесу, у меня припасено недалеко тут. Я всегда так делаю. Надо перегородить как можно плотнее, чтобы не проехали. У меня, между прочим, тоже могла быть машина, – резко сменил он тему, – но отец не разрешил покупать. Потом права не дали, ну, значит, не сдал я экзамен. А потом уже и денег не было.
И, решив, что со мной больше не о чем разговаривать, он резко повернулся и потрусил на своих ножках в сторону очередной коряги.
Выйдя из оцепенения, я поспешно двинулась к своим – боком, со страхом, контролируя удаляющуюся фигуру и держа наготове телефонную трубку. И только тогда почувствовала облегчение, когда увидела невдалеке мужа, спокойно разговаривающего с друзьями.
– Где ты ходишь? Мы хотели тебе звонить. Нет тут никаких грибов, да и не должно быть. Поехали, пообедаем где-нибудь в уютном месте.
Друзья сразу оценили мой встревоженный вид, стали расспрашивать, но я тихо сказала:
– Ребята, надо уезжать и другой дорогой.
Мы быстро погрузились в автомобиль, и я с легкой дрожью в голосе нарисовала картинку, которой невольно стала очевидцем.
– Никуда тебя нельзя отпускать одну, – резюмировал рассказ муж, – обязательно попадешь в историю. Даже в лесу.
– Что ты, Володя, налетел на человека? – поддержал меня муж подруги, – На ней и так лица нет. Однако, сдается мне, что она вовремя вывела нас оттуда. Неизвестно, куда бы полетела очередная коряга, попадись мы ему на той дороге. Было бы потом, чем заняться.
Володя бросил сочувственный взгляд на непутевую жену, стараясь крепко держать руль машины, подпрыгивающей на ухабистом лесном бездорожье:
– А он, действительно, сумасшедший?
– Как сказать, – засомневалась я, – вид, конечно, запойный. Ну, а так… в городе бы встретила, не обратила внимания. Правда, одет странно: куртка вроде бы приличная, а ботинки старые и как будто не свои. Но говорит складно. Злой очень…
– Обижен на судьбу, – войдя в роль адвоката, продолжал Вадим, – машину ему не купили, права не дали, жизнь не удалась. Пьет мужик и завидует всем автомобилистам. Тут дело не в том, что у кого-то есть машина, а в том, что у него ее нет и не будет. Но хочется, чтобы была. Вот и вредит, как может.
– Знаете, о чем я сейчас подумала, – вступила в разговор до того молчавшая Анюта, – он такой не один. Это целое явление, которое разрастается незаметно и медленно.
– Что ты имеешь в виду? – удивился Володя, выведя, наконец, машину из леса на асфальтовую дорогу.
– Я расскажу историю, которая произошла в нашем коллективе два года назад, – продолжала Анюта. – Как-то однажды, сразу после новогодних каникул, одна сотрудница пожаловалась, что несколько раз кто-то звонил и молчал в одно и то же время – два часа ночи.
– Час быка, – подсказал начитанный Володя.
– Час, когда совершаются всякие нехорошие дела, – подтвердила Анюта, психолог по профессии. – Потом стали жаловаться на такие звонки и другие. Ну, представляете, да? Хватаешь трубку спросонья, а там кто-то дышит – тяжело так, громко и явно специально, чтобы напугать. Некоторые женщины не могли заснуть до утра. Потом я стала проверять фазы Луны. И оказалось, что звонки повторялись в полнолуние и новолуние – регулярно, то одной преподавательнице, то другой. Причем, осторожный опрос мужчин показал, что их не беспокоили. Получалось, что издеватель выбирал только женщин.
– И как трактует это состояние психики наука? – не унимался Володя.
– Наука не обязательно готова оценить подобное поведение, как диагноз, – невозмутимо парировала Анюта. – Бывают случаи, когда влиянию ночного светила подвергаются вполне нормальные люди. Например, в полнолуние многие люди просто не спят всю ночь, но при этом весь день нормально себя чувствуют. А одна знакомая, инженер электронной промышленности, вообще говорила, что у них на заводе в этот период повышается процент брака. Как бы, электронные приборы тоже реагируют на состояние ночного светила и перестают нормально работать. Причем, ей мало кто верил, даже коллеги считали причудой.
Формалист Володя не выдержал, он как раз остановился на перекрестке, и громко засмеялся:
– Не хочешь ли ты сказать, уважаемый доцент от психологии, что веришь в эту электронную чушь?
– Как тебе сказать, – тихо проговорила Анюта, – в нашей науке есть много полярных мнений. Почему бы не признать эту гипотезу, как одну из них?
– Ты от темы не уходи, – вступил в разговор Вадим, – что там с телефонным хулиганом? Прояснилось дело?
– Женщины старались не распространяться по этому поводу, потому что среди специалистов не принято такое обсуждать.
– Это точно, – хмыкнул Володя, продолжая движение, – засмеют или чего доброго диагноз поставят.
– Примерно так, – поддержала Анюта тоже с улыбкой. – Но между собой шушукались, потому что всех стала напрягать периодичность и последовательность этих звонков. Сначала он звонил профессору Ивановой, потом ассистентке Петровой и так – по кругу. Все продолжалось почти год. Каждая заглядывала в календарь и ждала своей очереди. Но однажды он позвонил мне, и я, вместо привычного «алло, слушаю», тихо сняла трубку. Он молчал, и я молчала. В тот момент он даже не сопел, как обычно, угрожающе, но и не бросал трубку. Я тоже держалась, в уверенности, что развязка должна наступить именно сейчас.
Анюта притихла, я почувствовала, как неприятно было ей об этом говорить, стыдно сознавать, что ночные проделки принадлежат не чужому, а кому-то своему, может быть, работающему рядом.
– Не томи, – вдруг не выдержал Володя и спросил серьезным тоном, – кто-то из преподавателей кафедры?
– Хуже, – еле выдавила из себя Анюта, – слушайте дальше. В ту ночь он не проявил себя, но я почувствовала, что смогла его разозлить. К тому же к одному из наших мужчин я давно присматривалась в такие дни, и поняла, что не ошибаюсь. По утрам после своих проделок он приходил веселым, каким-то даже воодушевленным. А в тот день был чернее тучи. И я решила его дожать. Звонить он стал уже чаще, до меня очередь дошла совсем скоро, я взяла трубку, опять молча, и он выкрикнул мне в ухо: «Ну, что молчишь, не хочешь разговаривать, зараза такая?» В страхе я нажала на рычаг и отключила телефон. Я узнала его голос. Это был заведующий кафедрой.
Анюта тяжело вздохнула. Было видно, что ей нелегко дался этот рассказ.
– Ты никогда не говорила об этом, – удивился Вадим.
– Знаешь, когда учишься ремеслу у знаменитого мастера, который вырастил несколько поколений отличных специалистов, потом работаешь рядом много лет, с уважением слушаешь его наставления, и вдруг… В общем, сам понимаешь…
Она опять замолчала, а я подумала о том, что мастер этот сам когда-то кого-то лечил... И стало мне его по-человечески жаль.
– А что потом? – спросила, чтобы дать возможность Анюте до конца освободилась от неприятных воспоминаний.
– Потом мы с достойными почестями проводили мэтра на пенсию. В деканате, в ректорате уговаривали его «не делать глупостей». Оно и правда, вся профессура трудится до глубокой старости, а этот ушел в расцвете лет и сил. Но он был непреклонен. Поговаривают, что на приусадебном участке, выращивает наш ученый овощи, тем и счастлив.
– Получается, что вовремя ушел, – высказала я предположение.
– Он – профессор... – только и смогла выговорить Анюта.
– Кто-то еще знает правду об этой истории? – поинтересовался Вадим.
– Нет, я не стала раскрывать его секрет. Звонки прекратились, дамы облегченно вздохнули и забыли.
– И что профессор, так тебе ничего не сказал? – тихо спросил Володя.
– Нет, он просто очень благодарно посмотрел на меня, когда прощался.
– Ты говорила, что это целое явление? Ну, таких людей, типа пакостников. С чем это связано? – Володя был не на шутку заинтересован.
– Это явление не нашего времени, и даже не прошлого, – ответила Анюта. – Такие были, есть и будут во все времена. Зависть, злость правят миром – это известная истина. Надо воспринимать ее, как на неизбежное зло.
– Однако сама ты до сих пор успокоиться не можешь, – посочувствовал Володя.
– Так это понятно, – ответил за жену Вадим.
Как говорил Козьма Прутков: сборник новелл/ Лариса Федосенко; ; Воронеж: Типография Воронежский ЦНТИ ; филиал ФГБУ «РЭА» Минэнерго России, 2018.
ISBN 978-5-4218-0363-8