Днями вспомнил своего Деда: в последнее время такое со мной частенько бывает, наверно постарел изрядно! При каждом удобном случае Константин Ефимович говорил мне, - «так как будто и не жил, но как! вспомню, когда что стряслось, - «вай маныцам» (мамочка родная!), - как давно это было!». Вот и наступил мой черёд. Неделю назад вспомнился мне некий всеохватный процесс (именно так!), с непонятной для теперешних страдальцев аббревиатурой, - «Ликбез».
Почти 100 лет прошло с того, можно сказать, судьбоносного события, когда во всех городах и весях тогдашней России большевики, прямо-таки, революционно взялись за ликвидацию безграмотности, - вот это, как раз, и есть тот самый «Ликбез».
Итак, согласно соответствующему Декрету от 26 декабря 1919 года всё население Советской России в возрасте от 8 до 50 лет, не умевшие читать, аль что-то написать, было обязано учиться грамоте на родном, или на русском языке, - по желанию. Это событие, - представьте себе, - было не столь интересным, сколь, скорее, деликатным. Этот Ликбез, разумеется, я не застал, но «плоды просвещения» мне запомнились во всей подробности. Моя мама Анна Васильевна с детства осталась круглой сиротой, поэтому, естественно, ни писать, ни считать не мола. А по сему, как говорят в наши дни, она была в первых рядах в «ликбезе». Это я помню со слов моего дяди, бессменного председателя колхоза в нашем селе, который приходился двоюродным братом моему отцу. Вот, кстати, сейчас вспомнил, как он расхваливал мою маму, с отличием, прошедшая этот самый «ликбез»:
- Та ты что твоя мама, наша Анушка, - с гордостью в лице говорил Иван Васильевич - настолько хорошо освоила русский язык, что и сейчас, в одно мгновенье, любого может послать так далеко, что сам чёрт не разберётся.
В селе греки стали говорить на каком-то суржике. Русские словечки произносились вперемежку с греческим просторечьем, причём, театрально, с жестами и обязательно с улыбкой. Моя родная деревенька Бугас, со дня своего основания, географически вписалась посредине между Юзовкой (нынче Донецк) и Мариуполем, сбоку центральной дороги, соединяющей сии полисы. Поэтому приезжих русских всегда было видимо-невидимо. Так что «ликбез» моим бугасовцам пригодился, как нельзя, кстати. Речь велась, - понятное дело, - вперемежку с броскими словечками из местного диалекта.
Извините, сейчас приведу несколько диалогов между приезжим русским гостем и симпатичной, черноволосой, гречанкой – хозяйкой вигвама эллинистического образца:
1.
-Куда это вы с ведром? – спрашивает приезжий джентльмен.
-Я пошла на “huyu” – весело ответила ему черноглазая, - «х-ю» - это колодец.
2.
Рано утром, поднявшись с постельки, с хитрецой взглянув на своего ночного визави, гречанка бросила ему с весёлым задором:
- А у тебя, как я вижу, хороший “hui”, - «х-й» с греческого - это привычка!
И, пожалуй, последний «выброс»! Гость, заметив красивую молодуху, спрашивает:
-София, откуда эта симпатичная девчонка, раньше я не встречал её у тебя?
-Андрей, так она не наша, Полина из другой “sraki”, - «сраки» с греческого – это район!
В 2007 году я вновь посетил родной Бугас. Конечно, сегодня это местечко глаголит больше на чистейшем русском языке, а былая лексика бесповоротно канула в историю!
Ну, что ж, как говорится, - O tempora, o mores!