Острова в океане
На гербе их семь. Семь островов: Тенерифе, Гран Канария, Фуэртевентура, Лансароте, Гомера, Иерро и Пальма. Архипелаг. Канарские острова, окружённые Атлантическим океаном.
Эту зиму, вернее, только часть зимы – январь и февраль – мы с Инго превратили в лето. Первого января мы сели в самолёт в Ганновере и прилетели на остров Лансароте, а в конце февраля с Тенерифе прилетели через Гран Канарию обратно в Ганновер. Мы побывали за это время на Лансароте, Фуэртевентуре, Гран Канарии и Тенерифе. Мы впитали в себя не только солнце, но и новые впечатления от таких разных не по происхождению (все острова вулканического происхождения), а по характеру островов.
Лансароте
Первым островом в этом путешествии, как уже было сказано, был остров Лансароте. Самолёт прибыл ближе к вечеру, и оказалось, что аэропорт расположен не в городе или пригороде, а вполне себе в чистом поле. До столицы по имени Арресифе мы доехали на автобусе, вышли где-то в центре города в празднично гуляющую публику (а было 1 января) и потом долго плутали в не по-столичному маленьком городке в поисках гостиницы, которую мы сняли на два дня, поскольку последующую неделю планировали провести ближе к природе, ближе к бушующему океану.
Гостиницу мы нашли в арабском квартале, в окружении маленьких магазинчиков с шумными, но приветливыми арабами, и я купила здесь себе очередную кружку для пития кофе. Дело в том, что подобных кружек у меня уже небольшой полк, но каждый раз очередная кружка поражает моё сердце и воображение и я не могу устоять. И эта тоже – тёмно-коричневая изнутри, с пальмами и верблюдами снаружи – стала моей очередной наперсницей в утренней трапезе.
Так я о гостинице хотела написать. Маленькая, с небольшими номерами, окна выходят во внутренний дворик – но в ней есть абсолютно всё, что может понадобиться путешественнику: есть второе одеяло для мерзляков, электрочайник для любителей домашнего чая и кофе, холодильник для съестных припасов, телевизор и вайфай. Санузел с душем и со всем причитающимся как само собой разумеющееся.
В Арресифе мы провели один полный день, осмотрели столицу, и наши первые впечатления подтвердились: Арресифе – маленький провинциальный, но милый и уютный городок. Там нет особых достопримечательностей, кроме разве что крепости и мэрии с очень испанским внутренним двориком. Но можно погулять по набережной, приятно посидеть на тёплом солнышке за чашкой кофе и вдоволь надышаться океанским воздухом, свободно гуляющим везде. К этому нужно привыкнуть – к порывистому океанскому ветру, но привыкать к нему приятно, потому что он предлагается вкупе с тёплым африканским солнцем и охлаждает его, если этот жар становится неыносимым.
Переночевав вторую ночь в маленькой арресифской гостинице, мы отправились на взятой напрокат машине на другой конец острова, поскольку на следующие несколько дней у нас было снято жилище в местечке Ла Санта. Ознакомившись со столицей, я предположила, что милая провинциальность будет сопровождать нас во всех наших поездках по острову. Так и оказалось. Спокойная жизнь в максимальной близости к природе, надо сказать, к очень оригинальной природе, похожую на которую можно увидеть разве что на Фуэртевентуре, действует очень благотворно и успокоительно на жителей больших городов, естественной средой обитания которых является стресс в квадрате, не очень чистый воздух и отсутствие природы несколько месяцев в году.
Мы ехали в Ла Санту около часа. Проезжали небольшие деревушки с белыми (везде только белыми) домами, стоящими на горах и пригорках – а местность на Лансароте гористая, проезжали целые участки вроде бы вспаханных полей. Но это были не вспаханные поля, а поля застывшей лавы. Я вышла и попробовала прогуляться по одному такому полю – гребни «пашни» были твёрдыми и острыми.
Первозданность вулканического острова можно наблюдать везде. То мы вдруг проезжаем мимо целого ряда огородов с чёрным песком – и я никак не могу понять смысла такого земледелия – ведь на этих огородах мы не видели ничего, кроме отдельно растущих пучков травы. То мы выходим к пляжу, и песок на этом пляже мягкий, но абсолютно чёрный. А камни, которые вовсе и не камни, а спёкшиеся булыжники – такими камнями покрыт весь остров. Между ними растут разнообразные кактусы и другие южные растения, то тут, то там видны кратеры временно спящих вулканов, вдали синеет Атлантический океан – вот вам картина острова Лансароте.
До Ла Санты мы доехали с помощью навигатора, хотя время от времени и заезжали не туда – Лансароте активно, хотя и не очень быстро, застраивается. Ла Санта оказалась деревушкой на берегу океана, рыбацкой деревушкой, как мы поняли позже, обнаружив маленький порт (причал) с рыбацкими баркасами.
Мы сняли в Ла Санте на неделю комнату в пансионе. Что это вообще такое? Это уютный дом в испанском стиле с гостиной и кухней-столовой внизу и спальнями наверху. Во дворе пул с лежаками и креслами, за забором – океан.
И вот в этом доме я поняла основное предназначение острова Лансароте. Этот остров буквально оккупирован серфингистами: везде стоят машины с серфинговыми досками, во дворах сушатся на верёвках их прорезиненные костюмы, а в океане с утра до обеда целые группы серфингистов атакуют местные волны. И хотя цены за постой на островах не сильно отличаются друг от друга, Лансароте – остров для небогатых туристов. Здесь нет безумно дорогих гостиниц, отсутствует лоск дорогих курортов, публика молодёжная и очень демократичная. И вот за этой демократичностью сюда приезжают даже и небедные люди – почувствовать себя в другой, неформальной, обстановке, может быть, вспомнить студенческую юность, вернуться хотя бы ненадолго в естественную, незамороченную среду. В нашем доме был один такой небедный турист из Германии. Он прилетел на Лансароте с палаткой и спальником, собираясь максимально приблизиться к природе, но простудился, снял в нашем доме самую дорогую комнату с видом на океан и, так и не справившись с болезнью – у него началось осложнение с гайморитом – улетел обратно в Германию. Из чего я сделала вывод, что вернуться в прошлое невозможно;-)
Конечно, жизнь в доме с четырьмя комнатами и двумя санузлами на всех постояльцев далека от комфорта гостиницы или хотя бы апартаментов (квартир). Но когда планируешь путешествие длиной в два месяца, поневоле начинаешь считать и высчитывать. Одно дело прилететь на курорт на десять дней и выложить за это две тысячи, и совсем другое дело – выложить за два месяца двенадцать тысяч. Поэтому мы с Инго и искали варианты, где мы могли бы сэкономить. Вариант в Ла Санте нас устроил полностью: это было достаточно комфортабельно и относительно недорого, качество жилья было на высоте, и время в этой деревушке мы провели замечательно.
Мы гуляли по берегу океана, перепрыгивая с одного обугленного булыжника на другой, вдруг набредали на сказочной красоты бухточки с водой лазурного цвета, взбиваемой ветром до белоснежной пены, спускались к самой воде, снимали кеды и брели в никуда по чёрному песку, омываемому холодной прозрачной водой...
В поездках на машине по острову мы встретили и верблюдов с моей новой кружки. Если раньше эти величественного вида животные были обычной тягловой силой, то сейчас они служат туристам, возят их по холмистой пустынной местности. Мы хотя и не захотели прокатиться на них, но оценили эту экзотику.
В один из последующих дней мы сели в машину и поехали в заповедник. Есть такой заповедник на Лансароте – вулканический заповедник. Это большой участок земли на острове, где демонстрируется вулканический характер острова, на автобусе туристы проезжают по неземному ландшафту и слушают в это же время рассказ о вулканической активности на Лансароте на трёх языках, в том числе на английском и на немецком. Но самое главное начинается после автобусной поездки. Туристам показывают земные разломы, в которых кипящая лава подходит близко к поверхности земли. Гиды бросают в эти разломы пучки сухой травы, и они загораются на глазах почтеннейшей публики. Публика в восторге! Или в пробурённою скважину заливается ведро воды, и оттуда вырывается столб пара! Над одним таким разломом устроен очаг, на котором на решётке жарятся куриные окорочка. На территории комплекса есть и сувенирная лавка, где можно купить магниты, кружки (О!), браслеты и другие украшения из лавы.
Мне нравится, как испанцы ведут туристский бизнес. Их гостиницы и пансионы аккуратны, и сервис на высоте. Экскурсионные программы интересны и учитывают интересы всех групп туристов. Автобусный трафик есть везде, хотя взять машину напрокат можно в любом аэропорту – на любой вкус и на любой кошелёк. Выпить чашку кофе или перекусить можно относительно недорого практически везде.
Кстати, о перекусить. Как-то так получается, что наши гастрономические пристрастия вырабатываются уже по прибытии на место отдыха. Поскольку мы готовить не любим, потому что мало едим, то мы завтракаем дома, а обедаем (просто перекусываем) где-нибудь, где в этот момент оказываемся. Что-то нам понравилось – и мы везде ищем уже только это блюдо, становясь его знатоками. Раньше мы питались на Канарах тапас – испанскими закусками. В этот раз перешли осознанно только на рыбу. И если раньше я в напитках не привередничала, то этой зимой я вновь открыла для себя сангрию. Я сравнивала сангрию в разных заведениях, и мы ходили туда, где её готовили по нашему вкусу. Странно, но по возвращении домой этот интерес к сангрии угас полностью. Да и то верно: разве слова «Ганновер» и «сангрия» сочетаются? По-моему, нисколько.
Время в Ла Санте пролетело быстро. Природа здесь восхитительна, но атмосфера диковатой, не совсем упорядоченной юности не соответствовала нашему мироощущунию. Душой-то мы, конечно, молоды, раз непоседливы и легки на подъём, но лёгкий налёт хаоса, присущий молодости, стремящейся доказать миру свою исключительность, нам уже не свойственен. Мы миру и себе уже всё доказали и поэтому гораздо комфортнее ощущаем себя в более системной среде. Да о вообще пора было прощаться с Лансароте и перебираться на Фуэртевентуру.
Мы поехали сначала в аэропорт и по пути мысленно прощались с островом, относительно недавно (менее трёхсот лет назад) вновь родившимся из подземных пучин кипящей лавы, которая то и дело напоминает о себе до сих пор. В аэропорту мы сдали машину, сели в автобус и долго ехали до Плайя Бланка, откуда отходил наш паром на Фуэртевентуру.
Фуэртевентура
Мы сошли с парома и отправились пешком (поскольку времени у нас было завались) к очередному пристанищу на уже знакомом мне острове. Здесь мы были два года назад на Рождество, но так как я к незнакомой обстановке привыкаю долго, то и к Фуэртевентуре я привыкла в тот раз не то чтобы совсем. Но сейчас мы шли по уже знакомой мне центральной улице Корралехо, а вон за теми домами – пляж с белоснежным песком, мы завернули к нему, и как приятно было встретиться с ним вновь. А вот за тем поворотом мы жили в жилом комплексе на втором этаже, где ящерки грелись вместе с нами на солнышке. А вот здесь мы частенько обедали, а через дорогу – магазинчики, магазинчики, магазинчики. Всё – для туристов, для их мимолётного отпускного счастья. Как я рада была увидеть всё это вновь! Фуэртевентура, я наконец-то привыкла к тебе.
Наше новое прибежище оказалось в новом квартале и оказалось тоже комфортабельным постоялым двором для серфингистов. Это тоже был пансион, но для других постояльцев – не для нас, потому что у нас был свой собственный санузел и наша комната располагалась на втором этаже, а все остальные постояльцы жили в тесноте, да не в обиде на первом. Мы как-то не сразу поняли, сколько их, в общей гостиной с кухней постоянно появлялись новые лица. Но вайфай внизу ловил идеально, а у нас наверху – не очень, поэтому какое-то время мы проводили в этой общей гостиной.
Здесь была не только свободолюбивая и волнолюбивая молодёжь, но и представители старшего поколения разных национальностей. Кто-то из них тоже серфинговал, кто-то созерцательствовал, но всех их объединяло одно: они не тратили ни времени, ни душевных сил на ритуальные цивилизационные танцы. Они не делали вид, что рады новоприбывшим и новоприбывающим, они не обращали друг на друга никакого внимания, они не вступали в контакты, как это принято в социуме – они были предельно честны. Я столкнулась с такой метаморфозой европейского менталитета в первый раз, и она нисколько не шокировала меня – за всем этим было интересно наблюдать. Мне показалось, что это менталитет особого сообщества – сообщества людей, максимально приблизившихся к природе, которые могут полагаться на собственную силу (а физически серфингисты ловки и сильны) и поэтому ни от кого не зависят. Они вышли из цивилизации, как из переполненного трамвая, и у них нет никакого желания возвращаться туда обратно насовсем. Частично они, конечно, работают, но заработав какую-то минимально необходимую сумму, возвращаются на свободу снова и снова и уже не могут жить по-другому.
Мы вписались в новую цивилизацию легко, только Инго время от времени пытался завязывать с соседями разговоры, от которых те не уклонялись, но восторга никакого не выказывали. Я чувствовала себя по причине необщительного характера как рыба в воде. У меня было своё пространство, в которое никто не вторгался и на которое никто не претендовал. Я отвечала окружающему миру взаимностью, и все чувствовали себя прекрасно.
Машину мы здесь, конечно, тоже взяли, правда, всего на пять дней. Мы решили, что этого времени нам хватит, чтобы немного поездить по окрестностям и посетить любимые местечки.
К особенно любимым нашим местечкам относилось Эль Котильо, километрах в десяти от Корралехо. Доезжали мы до Эль Котильо быстро – дороги на Фуэртевентуре не переполнены, ехать можно с комфортом. Посёлок растянулся на побережье на несколько километров, и мы въезжали в него с правой стороны и ехали сначала к пляжику с белоснежным песком и бухточками-крепостями, выложенными отдыхающими из прибрежных камней для защиты от ветра. Мы находили свободную бухточку и нежились на солнышке. Было не очень жарко, и защита от ветра была как нельзя кстати.
Потом мы ехали в посёлок в наш любимый рыбный ресторанчик. Выбирали столик на солнце, заказывали сардинки, зажаренные до хруста, к ним нам подавали канарскую картошечку, а на закуску приносили тёплые булочки с айоли и мохо. Дополняло картину блаженства холодное пиво…
В этот наш приезд на Фуэртевентуру мы не совершали дальних поездок, решив наслаждаться жизнью в процессе более пассивного отдыха. Мы нашли в Корралехо уютную кафешку с очень вкусной сангрией и наведывались туда чуть ли не каждый день. Нас там уже знали и ждали, и мы очень приятно проводили время, сидя за столиком на улице под навесом, а потом шли в ближайший супермаркет под популярным названием «Дино» (динозавр) и покупали вкусности и фрукты.
И тут я заявила Инго, что если мы живём в одном месте два дня, потом в другом пять, а в третьем снова два, у меня не возникает чувства, что я наконец куда-то приехала. Инго отнёсся к моим претензиям с пониманием и на следующие восемь дней снял апартамент в жилом комплексе в центре Корралехо. Снял очень дёшево. Это было очень подозрительно. Поскольку все контакты и оплата проходят по интернету, то мы не знали, каковым же окажется наше новое жилище в действительности. Но рискнули. Не на всю же жизнь – всего на восемь дней.
Мы подошли к комплексу и позвонили по указанному номеру. К нам вышел испанец ближе к шестидесяти годам, не говоривший больше ни на каком языке! Не только не говоривший, но и не понимавший ни слова даже на английском. Нам стало тут же интересно, а как он умудряется при таких обстоятельствах вести дела. Он отвёл нас в наш апартамент, непрерывно что-то втолковывая нам на испанском, нимало не смущяясь тем, что мы ничего не понимали. Он довёл нас до места и оставил одних. Мы огляделись: комната не больше восьми квадратных метров с большой кроватью, шкафом для одежды в углу, с маленьким холодильником в противоположном углу, пластмассовым столиком и двумя пластмассовыми же стульями. Санузел с душем тоже был в номере, что заставило нас вздохнуть с облегчением. Мы продолжили исследовать наше новое жилище. Балкон был большим, выходил в ухоженный внутренний двор с пальмами и пулом, и на балконе тоже стоял стол с двумя стульями. Ничего страшного, решили мы, и стали жить-поживать и наблюдать за нашим испанцем, поскольку он оказался вездесущим и то и дело попадался нам на глаза. Вот он пересекает двор с молодой женщиной, убирающейся в освободившихся апартаментах, помогает ей, присматривает за её маленькой дочкой, и мы понимаем: они – семья. Папа руководит и помогает, дочка убирается, тут же присутствет и зять, воспитанием девочки они занимаются сообща.
Картина постепенно становилась ясна. Крестьянская семья продала, по-видимому, своё хозяйство, поскольку оно перестало приносить желаемый доход, и купила несколько апартаментов в жилом комплекс в Корралехо, взяв кредит. Посильный ли? Мы видели, что экономили они на всём: не было вайфая (а как можно жить в наше время без интернета?), мебель дешёвая, пластмассовая, вторых одеял нет (а на Фуэртевентуре бывает по-настоящему холодно), электрочайника нет (а как завтракать?), нет ни тарелок, ни чашек, ни стаканов (в наше время всё это есть даже в гостиницах), нет спутникового телевидения, а на нашу просьбу о нём на языке жестов нам была нарисована на листке бумаги сумма, которую мы должны заплатить, чтобы получить его.
Всё это было бы забавно, если бы не было так грустно. Причём, не для нас, а для многострадальной крестьянской семьи. Что – мы? Чайничек мы себе купили, посуда какая-никакая у нас была, интернет для чтения у нас был общеевропейский, без фильмов мы прожили восемь дней без проблем. А вот наш испанский друг со своей семьёй… Жалко, что никто не объяснил ему, что экономить на мелочах себе дороже, что в интернете есть отзывы о его «сервисе» и продавать такой «сервис» у него долго не получится.
Но как ни жалко нам его было, жили мы припеваючи. Завтракали на балконе на утреннем солнце, подкармливая многочисленных кошек, собиравшихся под нашим балконом со всего комплекса. Потом либо загорали у пула (купаться было холодно), либо шли гулять, либо ехали в Эль Котильо или на побережье с противоположного конца Корралехо.
Это совершенно дикое, каменисто-океанное побережье манило нас своей первозданностью. Его не коснулась пока жадная рука туристского бизнеса (как долго ещё?), и оно притягивало к себе не только отважных серфингистов, объявивших когда-то Фуэртевентуру своей столицей, но и простых отдыхающих, вот как мы, например.
Что нас так тянуло к этому кусочку Земли? Бухты и бухточки, россыпи камней из различных вулканических пород, невысокие каменные бухты-крепости, а внутри – белоснежный песок, а вон там кто-то пытался построить дом из камней-валунов, но бросил, и так он и стоит памятником вечного стремления человека к устроительству жилища, к построению собственного мира.
Казалось бы, чего проще: построй свой собственный внутренний мир и успокойся на этом. Но нет, не успокаивается человек: ищет и ищет, строит, разочаровывается, снова ищет и снова строит…
На этом побережье нет цивилизации, кроме простейших поселений из нескольких домов-бараков, нет благоустроенных дорог – только пыльно-каменистые. Но здесь главное не цивилизация, а океан –вечный, свободный, бескрайний. Он был, есть и будет всегда. И приконовение к природе для человека – что прикосновение к вечности: она пугает своей бесконечностью и неизвестностью, но манит.
Насмотревшись на нашего горемыку-испанца и убедившись в его неисправимости, Инго решил, что два последних дня в Корралехо мы проведём по-царски. Мы сняли апартамент на самом берегу океана, и здесь было всё: гостиная-столовая-кухня с чайником и микроволновкой, спальня с толстыми одеялами, вайфай, белый деревянный балкон. Мы засыпали и просыпались под шум океана, после завтрака выходили на берег и сразу шли по песчаному побережью к широкому пляжу, который все называют местной пустыней – так он велик.
Когда я сейчас вспоминаю о нашем пребывании на Канарах, я поражаюсь, что мы почти постоянно были на свежем воздухе, мы дышали океаном почти круглосуточно. Даже если было прохладно, мы надевали куртки, я натягивала ещё и капюшон от порывистого ветра – и мы всё равно бродили по камням или по пескам и были частью природы.
Интересно, что чужой природы не бывает. Даже если ты вырос в средне-русской полосе, природа Канар с их обугленными камнями, холодной Атлантикой, чёрными песчаными пляжами воспринимается абсолютно естественно – на подсознательном уровне человек космополитичен, является не частью природы, в которой родился и вырос, а частью природы планеты Земля.
Две недели на Фуэртевентуре прошли-пролетели, и мы отправились в аэропорт, чтобы лететь на Гран Канарию. Я настолько люблю Гран Канарию, что простилась с Фуэртевентурой без особого сожаления. Долетели мы до Лас Пальмас на маленьком самолётике. Такие самолётики летают между всеми Канарскими островами в большом количестве, выполняя роль автобусов. Наш летел полупустым, пассажиров было не больше тридцати. Летел он низко, не очень быстро, но зато очень громко. Нам понравилось: мы смотрели в окно, простились мысленно с Фуэртевентурой вообще и с Корралехо и Эль Котильо, в частности. Погода была сказочной: светило африканское солнце, бескрайний океан лежал под нами укрощённой стихией, а впереди нас ждала Гран Канария, наш рай на Земле.
Гран Канария
О Гран Канарии я уже писала (часть 21). Я даже не могу вспомнить, сколько раз мы с Инго прилетали сюда. Всегда зимой, когда в Европе либо зима, либо подобие зимы: серого цвета всё вокруг, включая небо; и не так страшен холод, как беспросветная промозглось и чувство безнадёжности. Зима в Европе – время депрессий и самоубийств. Да, да – самоубийств. Когда внутренний стержень сломан и спасти могло бы черпание сил в окружающей природе. Но если кажется, что и в окружающем тебя мире не осталось никакого стержня, где та соломинка, за которую можно ухватиться? Что может поддержать, что может удержать от отчаянного шага?
Не случайно именно европейская зима – высокий сезон на Канарах. Все гостиницы, апартаменты и пансионы заняты, и цены в это время самые высокие. На Канары можно прилететь и летом – холодный Атлантический океан с его холодными же ветрами не позволяет островам превратиться в Африку, хотя Канары и расположены на её широте. Но народ валом валит именно поздней осенью и зимой.
Вот так прилетаешь в Лас Пальмас, выползаешь из здания аэропорта на улицу, садишься на первую попавшуюся лавочку, подставляешь лицо солнцу и сидишь, и впитываешь его всеми своими клеточками. И куда-то уходит грусть-тоска и такое нормальное в январе окаменение чувств. И опять просыпается надежда, что ты не превратился окончательно в замороженный продукт из морозилки, что ты ещё живой человек и тебя даже, может быть, где-то когда-нибудь ждёт счастье.
Но поскольку мы с Инго в этот раз прилетели не из Европы, а с Фуэртевентуры, то мы довольно бодро покинули здание аэропорта, взяли машину напрокат и, не задерживаясь на солнечной лавочке, поехали в наш любимый Пуэрто де Моган.
Мы остановились в пансионе Eva. Здесь мы уже однажды останавливались, и нам понравилось. Понравились комнаты, аккуратные и функционально обставленные. Понравилась чистота, поддерживаемая хозяйкой по имени Анна, дочкой той самой Евы, открывшей когда-то этот пансион. Понравилась громадная солнечная терраса, на которой мы завтракали, а вечером любовались закатом. Понравилась дорога от пансиона к пляжу – вся в южных цветущих растениях, со стройными пальмами по краям.
Здесь мы открыли наконец-то пляжный сезон. Наш день был размеренным и предсказуемым. И у нас появилось у каждого личное пространство. Инго шёл после завтрака на площадь встречаться с Марко, своим молодым приятелем. Они пили кофе и беседовали обо всём и ни о чём – просто болтали, перемывая косточки всем моганским знакомым. Я шла по дороге, украшенной южными растениями и пальмами, на пляж и проводила там час-полтора. Мы не замечали, как протекало время, потому что были счастливы. Как мы всегда бываем счастливы в Могане. Песок на пляже мелкий и мягкий, как пух. Солнце жаркое, вода океана прохладная. Я недаром поставила когда-то на своих впечатлениях от Могана большую печать, на которой можно отчётливо прочитать слово «рай». Пуэрто Моган – это мой рай. Ныне и присно, и во веки веков.
После моей утренней прожарки на пляже и Ингиной болтологии на площади мы сходились где-то посередине и лениво решали, что мы будем делать дальше. Вариантов было несколько: мы шли есть мороженое или пить сангрию; мы шли обедать здесь, в Могане, или мы ехали на машине обедать в Гуантанамо. Иногда мы встречались с Эллен, мамой Марко, и ехали обедать куда-нибудь в горы.
Эллен – отдельная глава в моей биографии. Ей уже хорошо за семьдесят, но я причислила её к списку моих подруг и твёрдо стою на этом.
С Эллен я познакомилась лет десять назад, в мой первый приезд в Пуэрто Моган. Мама Марко, друга Инго, часто присутствовала на наших встречах и ввергала меня в состояние, которое я могу описать как изумление. К Эллен нужно было привыкать, к ней нужно было привыкнуть. Она рассказала мне, как её мама в Берлине в 1945 году была изнасилована русским солдатом, у неё на глазах, а ей было в ту пору 5 лет. Это было как условный рефлекс: как только она видела меня, она рассказывала мне об этом изнасиловании.
Я ничего не могла изменить в её условном рефлексе. Я могла рассказать ей массу интересных фактов. О числе погибших в Великой Отечественной войне.О том, что немцы для русских сами себя расчеловечили. Но как мне достучаться до её сознания? Я понимала, что это практически невозможно. Если человек всю жизнь живёт с каким-то фактом, он с ним будет жить и дальше. И тогда я поставилао ультиматум: если Эллен будет тупо говорить об этом дальше, я отказываюсь с ней общаться. В конце концов, я во время войны потеряла двух дедов и у меня другие представления о настоящей трагедии. Это возымело своё действие: Эллен перестала в моём присутствии петь свою песнь об изнасиловании.
Эллен – сложный человек. Её сын Марко отрицает её, как это часто бывает с детьми. Но я сказала твёрдо: я на стороне Эллен, потому что она мать, а я тоже мать.
Мы с Инго приглашаем Эллен куда-нибудь. И даже если Инго не в восторге, потому что он друг Марко, я стою на своём: Эллен – моя подруга. И настаиваю на этом. Потому что мы нужны друг другу: я как простившая, она как прощённая.
На Гран Канарии неожиданное развитие получила тема дауншифтинга. Людей, покинувших лоно цивилизации, мы встречали здесь и раньше. Но именно после Фуэртевентуры, после пансиона «созерцателей», как я назвала его про себя, я стала обращать больше внимания на дауншифтеров в Пуэрто Могане. Они все немцы. Мы с некоторыми уже давно знакомы, а с одной женщиной мы познакомились только в этот раз, хотя, по её словам, она уже давно живёт на острове. Немцы-дауншифтеры приветливы и общительны – но это вообще особенности немецкого менталитета. У каждого свои причины, по которым они не захотели возвращаться в Германию. Но всех их объединяет одно: ничего важнее свободы для них не существует. Многие влачат нищенское существование, кто-то жил или живёт в пещерах в горах, но они жизнелюбивы и благодарны жизни за всё. Поскольку немцы, где бы они ни жили, стараются общаться, объединяются в так называемые немецкие колонии, то практически каждый знает каждого и, соответственно, дауншифтеров тоже знают все. «Благополучные» помогают своим соотечественникам, выбравшим свободный образ жизни. Они приглашают их на чашку кофе или в кафе-мороженое – бОльшего дауншифтеры не принимают. Они ценят человеческое общение и благодарны за него.
Мы два раза продлевали своё пребывание в пансионе Eva. Я была готова остаться в Пуэрто Моган ещё на две недели. Но Инго нашёл апартамент на Тенерифе и убедил меня поменять место дислокации. Я не хотела, но, заражённая любопытством Инго, согласилась.
Теренифе
Когда мы были на Тенерифе первый раз, остров не произвёл на меня впечатления. На нём печать «рай» я ставить не захотела. Но в тот первый раз мы жили в гостинице на севере острова, в Пуэрто де ля Круз. В этот раз мы поехали из аэропорта на взятой напрокат машине на юг. Местечко называлось Пуэртито де Гюймар. Пуэртито – значит маленький порт. Мы здесь уже бывали, но, правда, не проживали. В этот раз Пуэртито де Гюймар стал нашей резиденцией на Тенерифе.
Инго нашёл в интернете недорогой апартамент почти в центре. Апартамент оказался квартирой в закрытом жилом комплексе с двумя комнатами, двумя санузлами и двумя же террасами. Всё в этой квартире было уже хорошо пожившим, поскольку апартамент, судя по всему, был куплен именно с целью извлечения прибыли от сдачи внаём. Но жить было можно, и очень даже неплохо. В закрытом дворе был пул, но купались в нём только мужественные подростки – вода была холодной и даже на солнце не прогревалась.
Мы изучили наше Пуэртито и нашли его пустынным и поэтому спокойным. Хотя масса помещений сдавалась, но сдавались именно квартиры – гостиниц здесь не было. Не было магазинов и магазинчиков для туристов, и это показалось мне интересным: за счёт чего живёт община, если не делает ставку на туризм? Мы так поняли, что жители жилых комплексов, которых в Пуэртито очень много, работают в столице – в Санта Круз. Поэтому машины, для которых по вечерам парковок не хватает, по утрам исчезают. Это так называемый спальный район Санта Круз. Здесь квартиру купить или снять гораздо дешевле, чем в столице, а ехать до Санта Круз всего полчаса.
А вот кафе и ресторанчиков было великое множество. Мы с Инго нашли для себя любимые и обедали по очереди то в одном заведении, то в другом. Брали и тапас, и рыбные блюда, и курицу с гриля, а запивали всё сангрией.
Пляж в Пуэртито с чёрным песком пустовал на неделе, зато в выходные яблоку упасть было негде. Но на неделе пляж оккупировали скайтеры – можно было часами смотреть, как они летают над водой, на их прыжки и кувырки. На этот же пляж спускались и дельтапланеристы с гор. Их разноцветные дельтапланы медленно снижались, они приземлялись на пляже и долго и со знанием дела упаковывали свои летательные аппараты в рюкзаки.
Поскольку делать нам в Пуэртито было особенно нечего, а машина у нас была, то всё время мы посвящали поездкам по острову. Сначала мы поехали с Ингиными друзьями Куртом и Хэллой, у которых здесь недалеко свой домик, в Гюймар. Наш Пуэртито де Гюймар является прибрежной частью города, а сам город лежит в горах. Была суббота – рыночный день. И когда мы приехали, рыночек на центральной площади ещё на закрылся. Я купила плоды маракуйи буквально за копейки и ещё каких-то тенерифских плодов, похожих на яблочки-китайки, и необыкновенно вкусных. Потом мы посидели в кафе рядом с рыночком, попили кофе, поговорили. Затем не спеша отправились в следующее заведение, в котором отведали местного вина, опять же за копейки. Гюймар очаровывал меня. Он был таким испанским! В нём не было никакого туристского налёта. Вообще! И тут я поняла причину отсутствия туристских магазинчиков и у нас в Пуэртито: Гюймар сохраняет испанский дух, не даёт ему раствориться и исчезнуть в туристской мишуре.
После Гюймара мы поехали к Курту и Хэлле в их маленький домик на склоне горы, откуда открывается вид на океан. Полюбовались на урожай лимонов, посидели на террасе, а потом поехали все вместе в их любимую таверну в другое маленькое село. Таверна была битком набита – ведь была суббота, и родственники встречались, чтобы вместе отобедать и провести время. Многочисленные дети бегали и кричали, и Хэлла объяснила мне, что для испанцев дети – их маленькие принцы и принцессы, им можно всё, их не одёргивают и не мучают нравоучениями.
Но это вообще типично для южных наций, подумала я. Итальянцы тоже очень чадолюбивы и тоже воспитывают своих детей без строгости. Солнце вообще снимает стресс – я это даже по себе заметила. Снимает стресс и создаёт хорошее, позитивное настроение.
Через несколько дней мы встретились с Куртом и Хэллой ещё раз, и они повезли нас в Санта Круз. Они очень любят Тенерифе, для них лучше острова нет. Поэтому они с такой любовью водили нас по Санта Круз, показали нам и старые, очень испанские районы, и новые современные здания. Особенно нам понравился крытый рынок, построенный в испанском колониальном стиле. Чего там только не было! Особенно нас впечатлили рыбные прилавки: таких сортов рыбы мы не только не пробовали, но даже никогда не видели. А здание рынка действительно очень красивое, с полами-изразцами, деревянной резьбой. И в городе мы прошлись по улицам с очень испанскими домами, построенными ещё в 19-м веке, наполненными испанским духом.
Это особенность Тенерифе, отличающая его от других Канарских островов, – он испанский остров, с ярко выраженным национальным характером. Все остальные – просто Канарские острова, а Тенерифе – канарско-испанский.
Если вы будете на Тенерифе, обязательно приезжайте в Канделарию. Небольшой прибрежный городок с величественным католическим собором. Площадь перед собором, вымощенная плиткой, просторна, как сцена, на которой разместился белоснежный собор.
Собор построен и освящён в честь Канделярской Богоматери. И на месте алтаря в соборе – она, Богоматерь. Её история уходит в века. Когда аборигены нашли на берегу обломки потерпевшего крушение корабля и гальюнную фигуру Богоматери, они обнаружили, что фигура чудодейственная: может залечивать раны и ведёт себя как живая. Они взяли почерневшую от долгого пребывания в воде деревянную фигуру и отнесли её в пещеру. И стали ей поклоняться. Несколько веков спустя завоеватели-испанцы захотели перевезти Богоматерь в Испанию, но фигура им не поддалась: она стала такой тяжёлой, что её не смогли унести из пещеры. Потом во время шторма фигура просто исчезла. Но Канделария уже не смогла жить без своей Черноликой Мадонны – была заказана копия фигуры, и теперь она находится в алтаре.
Да, может, это и копия, но действие она производит неописуемое: от неё невозможно отвести взгляд, и веришь ей и её истории безусловно.
Вера – вообще такая штука: либо она есть, и никакие доказательства не нужны, либо её нет, и никакие аргументы не помогут.
Увековечены и аборигены, населявшие остров до прихода испанцев. Около собора на самом берегу на громадных камнях стоят фигуры вождей гуанчи, коренного населения Тенерифе.
Мы шли от собора по центральной улице со множеством магазинчиков с сувенирами и кафешками. Захотели попробовать местного вина, остановились у одной лавочки. Хозяин стал объясняться с нами по-английски, но через пару слов я его прервала и перешла на русский – настолько было явно, что он наш. Мы прекрасно пообщались, выпили вина, заказали ещё хамона и винного сыра.
Мы приезжали в Канделарию ещё несколько раз. Посмотреть на собор, на гуанчей, погулять по улочкам, выйти на пляж с чёрным песком к беспокойному океану, посидеть в кафе за чашкой кофе, выбрать себе мороженое самого неожиданного цвета.
Это – отпуск, когда не спрашиваешь себя, а зачем ты едешь туда, где всё уже вроде бы видел. Это – отпуск, когда не нужна причина, а главное – чувство покоя и счастья, которое берётся ниоткуда – оно есть, потому что мир прекрасен, и ты его видишь и делишь его с другими обитателями нашей прекрасной планеты.
Мы прожили на Тенерифе две недели, много ездили на машине по острову. Однажды заехали высоко в горы и попали в облако. Вышли из машины и оказались в густом холодном тумане, в моросящем дожде. Это только мультяшные облака белы и воздушны, а настоящие... Мы быстро сбежали из этого облака, чтобы спуститься обратно в лето, обратно к солнцу.
За два месяца, проведённые на островах, мы с Инго почти превратились в дауншифтеров. Но только почти. Свобода, слов нет, прекрасна. Но я не готова заплатить за неё другими составляющими жизни. Свобода – это то, что ты берёшь. Но кто только брал и никогда не отдавал, не знает, насколько это прекрасно – отдавать себя, свои душевные силы, своё счастье. Чтобы делиться всем этим с другими людьми.
Поэтому возвращалась я в Ганновер без грусти. Да и Инго соскучился по родному городу. Два месяца на Канарах – это подарок судьбы, который трудно переоценить. И этот подарок всегда будет со мной. Приснится ли мне пляж с чёрным песком, кратеры вулканов, кактусы и яркие южные цветы, беспокойный, но такой прекрасный Атлантический океан, ослеплённый солнцем собор, гуанчи – Канары уже навсегда в моём сердце, навсегда со мной.