В.И.К.
(часть первая)
Ежики, которые живут на дереве
1
Встречали ли вы когда-нибудь людей, после общения с которыми, у вас оставались странные ощущения непохожести и непонимания, а иногда и чувство воодушевления, словно вам передалась их заряжающая энергия. Этим человеком мог быть студент-официант, обслуживающий вас во время обеденного перерыва, гитаристка, играющая в вашем любимом клубе, а мог быть и ваш старый знакомый, который как-то за ужином приоткрыл вам удивительные грани своего внутреннего мира.
Когда-то такие люди не просто жили на нашей планете, когда-то они создавали в ней особую атмосферу. Главное их отличие находилось внутри них самих, хотя внешне они ничем не отличались от простых людей. Они покупали еду супермаркете, кушали в ресторанах, становились вегетарианцами и даже пили те же самые напитки, что и другие. Может это была особенность их души или строение мозговых клеток. А может и то, и другое.
К сожалению, многие такие люди – уникальные и непохожие – вынуждены были всю свою жизнь накидывать плащи-невидимки, одевать карнавальные маски, а иногда даже прятаться. Много веков они жили по чужим правилам, постоянно чувствовали давление общества и непринятие со стороны окружающих, которые превосходили их в количественном, но не в качественном содержании.
Со временем в обществе, где количество победило над качеством, где правила поведения стали преобладать над здравым смыслом, где описания писателей-фантастов стали явью, начали открываться реабилитационные клиники наподобие В.И.К.
В таких местах пациентов лечили от инакомыслия и непохожести. Клиники делились на частные и государственные, возрастные и гендерные.
Реабилитационная клиника В.И.К была смешанной частной клиникой с возрастной группой от 21 до 43 лет. По мнению врачей того времени, люди именно этого возраста успешнее поддавались лечению и социальной реинтеграции. Двадцать два пациента В.И.К пребывали на стационарном лечении без права выходов во внешний мир.
2
В палате №15 жила очень харизматичная и не глупая девушка двадцати девяти лет. Звали ее Зои. У нее не было образования, но она говорила на четырех языках и мечтала выучить пятый. Все в её жизни могло сложиться иначе, если бы не давление окружения и зреющий внутренний конфликт.
Сомнения и не уверенность в себе не передались ей по наследству, они были выращены с любовью и заботой будто садовые розы. Ее родители и друзья, настолько неосознанно недооценивали себя, что с самого детства передавали ей это. Они суетливо хлопотали о ней, выделив ей отдельную клумбу в своем увядающем саду. Мама, поливая из лейки, приговаривала, что дочка должна иметь мечты «в рамках возможного», «среднюю» точку зрения, и «порядочное» поведение. А друзья ходили с ней в магазины и учили ее одеваться «так как надо», ведь она переоценивала свою внешность и думала, что милее, чем есть на самом деле.
Зои была в этой клинике уже три года. Её поместили в одноместную палату, так как врачи не боялись оставлять ее одну. Она была спокойной, и дружелюбной, не считая ночных кошмаров, крики, от которых, регулярно проносились по коридору, словно духи умерших здесь пациентов.
Новенькая пациентка из палаты №16 надолго запомнит свою первую ночь в этой клинике. Тогда она проснулась от душераздирающего крика, заполнившего все пространство. Кто-то начал кричать еще во сне и уже проснувшись продолжал кричать, не сразу поняв спит он или нет. Зои прокричала на такой волне и так громко, что проснулись пациенты еще в 4 комнатах. Крик был объёмным и казался мужским, словно высокий сто килограммовый дальнобойщик кричал на мотоциклиста, подъехавшего к автозаправке с сигаретой в руках.
Через пару дней в дверь палаты №16 постучали:
- Привет, ты новенькая? Меня зовут Зои.
- Привет. Констанция.
- О какое странное имя, так действительно называют детей? - Ростом не выше полутора метров, Зои, с короткой прической под мальчишку, казалась еще меньше. Ее маленький аккуратный носик и такие же ушки, слегка топырились, придавая ей непринужденный вид.
- Нууу есть страна, где мальчиков до сих пор называют Людовиками. – ответила Констанция и предложила жестом войти.
Зои была одета в короткие черные шорты, черную футболку и черные кроссовки. Она не любила этот цвет, но в клинике всегда ходила в черном. Этим она выражала свое несогласие с пребыванием здесь и закрытость для других. Четыре года назад, устав бороться с окружающим ее миром, она вступила в только зарождающуюся партию «Свободные и Непохожие». Став ее полноправным членом, она организовывала подпольные встречи в соседних городах. К сожалению, через год таких активных действий, ее поймали и отправили в это место на реабилитацию. За ее ночные кошмары ребята в клинике прозвали ее крикуньей. А спустя пару месяцев и Констанция, проживавшая в палате по соседству, привыкла к ее кошмарам и уже не просыпалась. Ну разве что иногда.
3
- А Вам не кажется доктор, что я слишком глубоко и часто заглядываю себе внутрь?!- шла сорок пятая минута встречи Констанции с лечащим доктором.
Доктор Швит был психиатром и довольно привлекательным мужчиной, хоть и казался временами полным психопатом. Курс этот был обязательным и еженедельным.
- Ну, допустим, - она продолжала свою мысль, - некоторые люди заглядывают в себя, изучают себя, анализируют. Давайте назовем это спуском. Они спускаются к себе на минус пятый этаж, некоторые на минус седьмой. А я уже на минус десятом и не могу остановиться, понимаете? Вы же знаете, доктор, что не все выбираются на поверхность живыми, ну или здоровыми. А я нахожусь тут так долго, что кажется уже не смогу жить на поверхности.
— Вот для этого вы сюда и приехали, дорогуша, - сказал он надменным тоном и посмотрел на ее в упор. Его черные маленькие глазки никак не подходили к непропорционально большому носу и тонким губам. Порой он так смотрел в глаза собеседнику, что казалось, это он пациент, а не доктор.
- Нет уж извините, я приехала сюда не по своей воле, - разозлилась Констанция, слегка повысив голос.
- Ну не в этом суть, деточка. – доктор поспешно сменил свой тон. - Суть в том, что мы обязательно вам поможем. Пройдя весь наш курс и выйдя отсюда, вы не только снова сможете жить на поверхности, вы найдете друзей и единомышленников. Вы никак не будете от них отличаться, поверьте мне. У нас самые высокие показатели реинтеграции.
Констанция ничего не ответила.
Оставшиеся тридцать минут, он расспрашивал про ее самочувствие, хорошо ли она питается, что ей сниться и не мешает ли ей по ночам соседка-крикунья.
- Мне хочется писать, доктор. Много и постоянно — сказала Констанция после некоторой паузы. - Пальцы хотят бить по клавишам или набирать слова в блокноте телефона. Я закрываю глаза и пишу, пишу, пишу. А открываю и вижу только белый потолок. Что со мной доктор.
- Покажите мне, что из последнего вы написали?
Она протянула ему треугольный кусочек бумаги, вырванный наспех из тетради медсестры. Там корявым почерком были написаны следующие слова:
Давно не курю, но покурила бы в мыслях. Давно не писала, но нет материала.
Давно не ходила босиком по асфальту, но нет и асфальта.
Хочется бежать, но не куда.
Много любви, но не кому дать.
Пришло время получать, но не у кого брать.
Закат мое любимое время суток.
- Хорошо, очень хорошо, Констанция, - сказал доктор Швит, пряча бумажку себе в карман. Он закрыл свой блокнот и положил его слева на диван, что означало - сеанс на сегодня окончен.
В В.И.К пациентов лечили от всех возможных и не возможных болезней. В клинике был свой устав и своя медицина, которая менялась, чаще чем настроение подростка. Директор клиники, дядя психиатра Швита, заведовал ею уже тридцать пять лет и очень хорошо зарекомендовал себя в обществе. Он изобретательно и успешно лечил болезни, никому не изведанные, но современные и актуальные. Эта клиника всегда отвечала нуждам прогрессивного общества и пользовалась поддержкой государства, что позволяло ей избегать независимые проверки в течение многих десятилетий.
4
Через две недели Констанции разрешили писать. Как-то в понедельник после завтрака к ней пришла медсестра и принесла настольную лампу, а также тетрадь и две ручки. Во вторник пришли рабочие и сняли замеры.
В четвертом корпусе были не стандартно узкие и вытянутые палаты. В палате Констанции справа от входа стоял деревянный комод с двумя дверцами, которым висела настенная хрустальная лампа. Чуть дальше, вдоль правой стены, стояло большое винтажное кресло. Оно когда-то было мягким и красным, а сейчас походило на высохший на солнце томатный сок. Слева от входа был узкий стенной шкаф с белой дверью, дальше стояла деревянная кровать. В конце палаты было окно, а под ним невероятных размеров чугунная батарея. Она плохо грела, но убрать ее совсем было нельзя.
Краска на оконных рамах высохла и облупилась. И когда становилось совсем невыносимо, Констанция забиралась на подоконник и часами дергала за высохшие кончики. Тяжелые шторы темно–фиолетового цвета придавали палате еще более удручённый вид.
Через две недели после смены замеров, рабочие принесли офисный стол с дверцей и поставили его у окна. Затея Доктора Швита по поиску нового метода лечения не принесла своих результатов. Радость Констанции длилась не долго. Она поняла, что записи читаются директором, и спрятала свои любимые воспоминания в самый дальний ящик. Констанция находилась в клинике уже четыре месяца. За это время к ней не раз приезжала ее близкая подруга, с которой они долго гуляли по территории и тайком курили марихуану.
5
В конце декабря шел дождь, но как-то не прямо, а наискосок. Зои заварила чай и уселась на просевший синий диван в проходной комнате. Том сидел напротив нее за столом, подставив второй стул под ноги.
- Возможно я бы и хотел, чтоб мою жизнь поменяли. Чтоб кто-то пришел и в один миг решил все мои вопросы и проблемы, — сказал Том, тоскливо посмотрев в окно.
- А я бы хотела все сделать сама. Своими руками. – Зои подула на горячий чай - Была бы только возможность!
- Но так думают не многие. Многие ведь привыкли полагаться на судьбу, везение, на родителей и друзей. А знаешь, бывают люди, которые требуют, когда не получают. Требуют от соседей, коллег и даже Бога.
- А может это потому, что у них всё есть и, они уверены, что у них всё будет? Они привыкли получать всё за просто так?
- Возможно. – Том задумчиво приподнял свой подбородок. - Знаешь, а вот мне никогда просто так ничего не давалось. Я всё всегда получал заслужено. Так почему бы хоть один раз в жизни не получить что-то просто так. Просто ни за что.
- Заслужено... - заулыбалась Зои после некоторой паузы. - И откуда же у нас это дурацкое чувство, что мы должны что-то заслужить? Наверное, это паразитные сорняки нашего детства уже дали корни.
- Эти корни есть почти у нас у всех. Просто об этом не говорят так открыто, как говоришь ты, - безнадежность отражалась в зелено-карих глазах Тома .
- Да мне уже об этом говорили, – непринужденно ответила Зои, продолжив пить чай.
Том пребывал в клинике уже год. Однажды он ненароком высказал свое мнение одной из своих студенток, которая незамедлительно сообщила в деканат, а те в соответствующие органы. Чтобы репутация университета не пострадала его попросили уйти на следующее же утро, а в ту же ночь, тайком и в срочном порядке, его приговорили к лечению в реабилитационной клинике «до полного выздоровления».