Глава 10. Время
Хоть кот игрив, пушист и мил,
Пусть сыт он и ухожен,
Его стремлений нам не изменить:
К помойной «сказке» он предрасположен.
Так почему ж выходит так?
Ведь по лекалам был он сложен.
Помойный кот, и в этом суть,
Природу нам не обмануть.
Фенедроппа благополучно прибыла в Клиол. После завершения церемонии приема, которую вел Артий Верхол, что совсем недавно возглавил совет, управляющий портом, Фенни позволила себе расслабиться. Она сразу же написала письмо своему сыну, сообщив об успешном прибытии и радушном приеме, отправив его с феллершильдом. После этого Фенни прямиком направилась в резиденцию великого гарла в Клиоле, где решила расположиться на время пребывания в гарлионе. Здание резиденции находилось в стороне от портовых причалов и доков. Оно по своей форме напоминало свечу. В середине дома, через все его шесть этажей, проходила винтовая лестница, которая оканчивалась выходом на плоскую крышу, с которой открывался прекрасный вид на морскую гавань и гарлион. Возле резиденции имелись многочисленные одноэтажные постройки, в них расположилась ее свита.
За время пребывания в Клиоле Фенни пришел ответ на посланное в посольство Замнитура письмо. Посол, ее племянник Тимер Варфор, приветствовал Фенедроппу и писал, что посланники от Раники еще не прибыли, обещая незамедлительно сообщить об их появлении. Задержку он объяснял неблагоприятными ветрами.
Фенни хотелось сменить обстановку, поэтому спала она на пришвартованном у причала корабле великого гарла в Клиоле. Ночь на новом месте Фернетет провела замечательно – спала без сновидений, восстановив растраченные в пути силы.
Утро последнего дня лета началось рано. Уже завтра наступит зима и новый год, но сегодня еще лето. Грядет 1203 год. В первый день зимы отмечался праздник Урожая. Фернетет решила встретить этот день, завтракая со своей компаньонкой Лирией, супругой главы совета порта Клиол, на корабле великого гарла. Для этого она заранее, еще с вечера, отправила с письмом одного из рабов к подруге, в котором сообщала, что ждет ее на завтрак. Корабельному повару было отдано распоряжение готовить завтрак на две персоны. Сама же Фернетет, проснувшись ранним утром, отдалась на волю служанок, которые стали приводить ее лицо и прическу в порядок. Когда-то, впервые оказавшись в Гралии, она долго не могла привыкнуть к тому, что тебя одевают, моют, причесывают рабы и слуги. «Эти люди как тени следуют за тобой, в какой-то момент просто забываешь об их существовании. Да и живут ли они вообще или это только умные вещи?»
Фенни решила надеть облегающее, подчеркивающее талию длинное синее платье с частично открытой спиной. Цвет показался ей уместным, учитывая место проведения завтрака, хотя ее любимым был темно-красный. На ноги она надела удобные туфли, практически без каблука – качка. Прическа ее выглядела замысловатой и богатой одновременно – длинная коса была обернута несколько раз вокруг головы, и в нее вплеталось множество мелких косичек.
На время поездки в Клиол ключника ей заменил Марлон, правая рука О'Сира, человек серый и незаметный, как и армия рабов, которыми он командовал. Именно в тот момент, когда Фенни была уже практически готова к принятию завтрака, он вошел в ее каюту.
– Госпожа, – обратился серый человек без возраста, интересов, эмоций, и, как начинала подозревать Фернетет, без пола, – прибыла ваша гостья, Лирия. Стол накрыт на главной палубе.
«Все как нельзя лучше», – заключила Фенедроппа, ощущая внутренний подъем сил и улучшающееся настроение.
Лирия встретила свою компаньонку широкой улыбкой.
– Я рада тебя видеть, Фенни, ты все так же хороша и свежа. Если так пойдет и дальше, то я постарею раньше тебя!
В приватном общении с компаньонками Фенедроппа не терпела формальностей. Комплимент Лирии потешил самолюбие Фернетет, а следующая шутка повеселила ее, хотя было понятно, насколько преувеличено сказанное в ее адрес. Конечно же, то, что пророчила компаньонка, никогда не сбудется. Лирия была почти на двадцать лет моложе.
Фенедроппа подошла к вставшей из-за стола девушке. Обнявшись, они поцеловались в щеки, а потом в губы, после чего Фернетет, немного отклонившись и продолжая держать компаньонку за талию, произнесла ответный комплимент:
– Ты не представляешь, как я по тебе соскучилась, моя морская кошечка! Мне безумно надоели эти Салии, Иссилы, Флоры.
– И даже Исси? Мы же так весело проводили время, когда я жила в столице!
Фенни, сделав наигранно расстроенное лицо, утвердительно кивнула головой. После этого она отпустила Лирию, и компаньонки сели за стол, на котором уже стояли несколько блюд, заваренный в белом пузатом чайничке чай и разные сладости. Появившиеся слуги-тени доставили еще несколько подносов с едой и, разлив по чашкам чай, вновь растворились.
Погода стояла просто замечательная. У воды не было ни жарко, ни прохладно, последние дни лета были чудесны, не верилось, что впереди всех ждала долгая и промозглая зима. На Лирии была надета голубая прозрачная туника, лишь на уровне груди и бедер ее ткань становилась плотнее, скрывая тем самым пикантные части тела девушки. Она редко заплетала волосы, предпочитая убирать их в хвост, что сделала и в этот раз. Компаньонка Фенни была, что называется, в самом соку. Она родила мужу сына и на этом остановилась. Девичья стройность сменилась аппетитными формами.
– Как я погляжу, Артию есть на что посмотреть. Не собираетесь за вторым наследником?
– Не думаю. После родов еще в столице мы говорили об этом, но, как ты помнишь, он постоянно стремился отправиться в очередное торговое плавание, мои слова не тревожили его душу. Приехав в Клиол, я думала, что все кончилось, теперь мы будем вместе. Но, нет! Артий стал быстро обрастать тут связями, становился все почетнее и уважаемее, вошел в совет. Потом боролся за то, чтобы стать во главе этого проклятого сборища полоумных стариков, постоянно ищущих, на чем им еще заработать денег. Ужасно обидно другое. Заняв свой пост, он вообще перестал бывать дома. То мечется по порту как угорелый, то уезжает на целую неделю в какой-нибудь местный захудалый варт. Если бы не твой приезд, точно тебе говорю, к середине зимы, не раньше, увиделась бы с ним.
Лирия, расчувствовавшись, для успокоения ненадолго прервала свой рассказ, чтобы съесть что-то сладенькое и опустошить до дна свою чашку. Рабы тут же наполнили чашку чаем и еще принесли творожную запеканку, которая немного запоздала к началу завтрака.
– Ты представляешь, его уже сын не узнает. Наш Калий заявляет мне на днях: «А что, мой папа погиб?» Я сначала испугалась, думаю, может, что случилось, а мне еще никто ничего не сказал. Безумная мысль, понимаю, но именно она пришла в голову.
Непослушная прядь волос Лирии выбилась из хвоста и начала развеваться под порывами озорного ветерка.
– Я говорю Калию, с чего ты это взял? Откуда узнал? А он мне в ответ, мол, говорил с каким-то своим другом, который сказал, что если отец не бывает дома, то он умер для семьи. Ты же знаешь, как дети любят повторять за взрослыми? Вот, видимо, этот горе-товарищ наслушался чего-то такого.
Фенни слушала компаньонку и продолжала разглядывать ее: как она живо жестикулирует, как полно эмоций ее лицо, как откровенен взгляд, по нему было просто прочитать, что на душе Лирии. Фернетет немного завидовала девушке, которая могла быть самой собой, чего не скажешь о ней. Лирия была естественна, и в этом ее сила. Часто люди стараются спрятаться за паутиной лжи, выдать желаемое за действительное, думают, что от этого будет им счастье или минуют их проблемы, только это не так. Эти люди лицемеры, и их радость жизни лишь иллюзия. Но счастливы те, кто лжет не меньше лицемеров, но открыт душой, не пытается обмануть себя самого. Человек испытывает счастье, когда видит радость на лицах его близких и знакомых, да и незнакомых людей, которым ему удалось помочь. Таким человеком движет благая корысть. Лирия была таким открытым человеком, который своей искренностью и жизнеутверждающим настроем заставляет окружающих смотреть на мир другими глазами. Правда, не все, о чем сейчас сказала девушка, было радостным, но в ее словах не чувствовалось безысходности, обреченности, которая бы лилась из уст большинства уставших от жизни людей.
Взгляд Фенни все еще был направлен в сторону компаньонки, но теперь Фернетет смотрела скорее на все предметы сразу и ни на что конкретно. «Ведьмин взгляд», – подумала Фенедроппа про себя, не в силах даже мигнуть, не то что повернуть голову в сторону.
– Эй, – Фернетет увидела, как Лирия машет перед ее лицом рукой. – Фенни, ты что застыла? Очнись.
Фенедроппа часто заморгала и, машинально улыбнувшись, сказала невпопад первое, что пришло на ум:
– Наверное, тебя сглазили.
Лицо милашки Лирии на мгновение превратилось в восковую маску, но спустя пару секунд ее как будто прорвало:
– Да. Ты права. Я даже и не думала об этом. Мне и в голову такое не приходило. Но кто же пожелал зла мне или моей семье? Я не заслуживаю этого.
Фенни вспомнилось детство, когда она жила в королевстве. Те далекие годы встали перед ней красочной картинкой, такой живой и естественной. Вот еще жива мама. Она сидит на ее кроватке и листает пожелтевшие страницы книги без картинок, но сами буквы так причудливо извиваются, что, кажется, они и есть спрятанный, загадочный рисунок, просто нужно напрячь зрение, чтобы увидеть его. Мама читает рассказ о лесной ведьме. Ее голос мелодичным ручьем течет и наполняет все пространство комнаты: «Тогда ведьма схватила непослушного Торста и потащила в чащу, и как он ни кричал, никто не мог теперь его услышать, ведь старуха напустила на лес вокруг них свои темные чары».
В голове еще звучал голос матери, когда Фенни ответила:
– Не ищи недоброжелателя. Самые страшные проклятья и порча накладываются, как правило, близкими людьми, с которыми у тебя кровное родство или дружеские отношения, но кровная нитка – все же более страшная сила. Вот скажут тебе сгоряча что-то плохое, и все, считай, что будешь теперь маяться. А иногда бывает, что человек и зла тебе не желает и вполне себе спокоен, более того, заботится о тебе, но спросит о здоровье или справится о старой болячке и своими словами притянет к тебе беду.
Лирия растерянно посмотрела на Фенедроппу и, несколько раз моргнув, спросила:
– А как же тогда быть? Что мне теперь делать?
Фернетет позабавила ее реакция. Она испытала от этого даже удовольствие, странное чувство для подобной ситуации. Лирия притягивала к себе, выглядела какой-то беззащитной, ее хотелось обнять и оградить от всех невзгод. Вообще Фенни испытывала к девушке гремучую смесь чувств.
– Да ничего не делать. Радуйся жизни, как только ты умеешь это делать. Займись чем-нибудь интересным. А для мужа устрой что-нибудь необычное, что-то, чего он не ожидает от тебя. В конце концов, заставь его ревновать. Вот увидишь, как сразу все изменится. И если не хочешь себе испортить радость момента, когда он начнет виться вокруг твоей персоны, как шмель над весенним цветком, то не закармливай его на романтических свиданиях, иначе ему будет не до тебя. Конечно, путь к сердцу мужчины лежит через желудок, но перенасыщение едой вызывает у него только желание спать, а излишки вина делают его безумным больным животным, в котором нет ничего, что ты так жаждала и искала.
– Так ты думаешь, мою семью никто не сглазил? – задала убийственный вопрос после долгого объяснения Фенедроппы Лирия.
Фернетет решила подшутить над компаньонкой. У нее в детстве был личный опыт общения с человеком, которого обвинили в ведьмовстве, то было давно и неправда, а вот напугать Лирию было великим соблазном.
– Как сказать.
Холодный ветерок налетел невесть откуда. Своим появлением он добавил разговору таинственности, какая присуща, скорее, вечернему времени, нежели утру. От его дуновения мурашки выступили на руках Фенни, да и Лирия поежилась, видимо, уже пожалев, что не надела чего-то потеплее.
Фернетет, понизив голос, продолжала:
– В королевстве, откуда я родом, в козни ведьм верят и стараются от них всячески оградиться.
Лирия, широко открыв глаза, смотрела на Фенедроппу, и если бы не желание Фернетет продолжать свою игру, она бы сейчас рассмеялась от души, но в эту минуту так делать не следовало. Да и потом в этой шутке было далеко не все шуткой. Чтобы испугать человека, нужно три вещи. Первое – особая обстановка. Второе – нужный рассказчик. И третье – обстоятельный заход перед тем, как развернутся роковые события.
– Я помню, как однажды зимой проводила время в охотничьем королевском доме. В Замнитуре зима длинная, особенно в ее северной части, именно там, во многих днях пути от столицы, и находился дом, где мы жили.
Фенни не спешила. Она отпила из чашки чай и лишь потом, видя в глазах Лирии нескрываемое нетерпение и интерес, продолжила:
– Зимой мужчины, как правило, либо бездельничают и удовлетворяют свои темные желания, либо охотятся, иногда затевают военные походы. Летом будет не до этого, нужно заботиться об урожае.
Лирия не выдержала и перебила рассказ Фенедроппы:
– Но это же не о ведьмах. Фенни, ты уходишь в сторону.
Фернетет сморщила нос, но продолжала:
– Не спеши, будут тебе и ведьмы.
Фенедроппе уже не хотелось смеяться, она, как ни странно, тоже начала проникаться таинственностью, которую навевали воспоминания.
– Мы провели в охотничьем доме около трех недель. Отец уже успел поохотиться, пару раз имел интрижки с простолюдинками из близлежащих сел. Матери было не до него. Долгая дорога из столицы подкосила ее здоровье. Она сильно простудилась, и над ней колдовали лекари. Мои братья пропадали на охоте с отцом. А старшие сестры остались в столице королевства, поэтому я была предоставлена сама себе и везде ходила одна.
Лирия непонимающе взглянула на компаньонку и спросила:
– А как же рабы?
Фенедроппа усмехнулась и ответила:
– В Замнитуре нет рабов. Есть только слуги и пленные, но рабов нет, милая.
Лирия удивилась.
– Как-то вечером, зайдя на конюшню, я обратила внимание, что лошади ведут себя неспокойно. Я подошла к стойлу своего коня Медера и хотела погладить его, он же давай бить копытом о деревянные жерди да сторониться моих рук. Когда я его коснулась, то мои ладони оказались сырыми от его пота. Я взяла лампу и подошла посмотреть других лошадей. Они все были «в мыле», будто только что скакали галопом. Мне показалось это странным, и я пошла искать конюха, чтобы обо всем ему рассказать. Но не нашла его. На следующий день за завтраком я узнала, что три жеребца ночью взбесились и, вырвавшись из своих загонов, убежали в лес. Но такое бывает, а вот когда к обеду их растерзанные тела приволокли из чащи обратно, стало жутковато. Взрослые говорили о волках, но волки едят свои жертвы, а не бросают, разорвав на части.
Рабы принесли к столу воздушные пирожные и заменили чай на горячее молоко, от которого еще шел пар.
– История с лошадьми была только началом, потом случилось кое-что посерьезнее. Прошла еще одна ночь, и все наши запасы молока скисли, стоя чуть ли не на морозе. Наш повар долго удивлялся этому, а лекарь ворчал, жалуясь на то, что для восстановления сил моей матери постоянно нужно свежее молоко. К полудню стало известно, что свинья в хлеву разродилась мертвыми поросятами. К вечеру я, сидя у камина в холле, где собрались все мои родственники, приближенные и слуги, впервые услышала слово «ведьма».
Фенедроппа отпила успевшее немного остыть молоко.
– Не кислое? – спросила Лирия, после чего широко улыбнулась, а Фернетет, как ни пыталась сохранить на своем лица маску таинственности, тоже не удержалась и ответила компаньонке улыбкой, правда, более сдержанной.
Воздушные пирожные были аппетитными. Компаньонки быстро расправились с ними, не оставив на своих тарелках и намека на их недавнее присутствие.
– Первым о ведьмах сказал наш лекарь Тиммулин. Он так и сказал, что бедствия бывают разные, часто они не связаны друг с другом, но если выходит так, что им суждено случиться в одном месте в одно время, то стоит над этим задуматься. Кислое молоко, мор молодняка, лошади в мыле – все это косвенно указывало на присутствие ведьмы. А если она начнет наводить свои козни, то смерть лошадей, которые, вероятно, были принесены в жертву, покажется нам цветочками по сравнению с грядущими проблемами.
Небо подернулось облачками, стало зябко. Люди-тени заметили и это. На плечах хозяйки и гостьи появились шерстяные шали.
– Все, кто находился в холле, подняли лекаря на смех, и, как выяснилось позже, зря. Больше всех подковыривал Тиммулина конюх, просто не мог остановиться. Лекарю, в конце концов, пришлось под смех покинуть холл-столовую. Я же в принудительном порядке была отправлена матерью спать, она в тот день впервые после начала болезни порадовала нас своим присутствием.
– Я подчинилась, – продолжила Фернетет, – хотя спать мне не хотелось. Лежала и смотрела в проем окна, за которым не было ничего видно. Его покрыл иней, толстым слоем намерзший на стекле. Горевшая в спальне свеча бросала тусклый свет на стылый рисунок, проступающий на окне. Я пыталась разглядеть в нем сказочный лес, страшных драконов, прекрасных принцев и себя в роли благородной принцессы. Так продолжалось какое-то время. Потом я думала о маме, о своем коне и о ведьме. В какой-то момент я начала засыпать и мне приснился сон. В нем я тоже находилась в спальне и решила встать с кровати и подойти к окну, чтобы приложить ладонь к ледяному стеклу, подержать так несколько секунд, а потом, убрав руку, заглянуть в оттаявшую лунку и узнать, что творится на улице. Все дети в королевстве любят проделывать такое. Получается, ты будто подглядываешь за кем-то.
Фенни вдруг стало тепло и уютно от воспоминаний, хотя, может, это шаль сделала свое дело, и она просто согрелась.
– Я убрала руку от стекла и заглянула в черный колодец. С другой стороны на меня смотрели чьи-то глаза. Я испугалась и хотела закричать, но ни закричать, ни обернуться не было сил. Время замедлилось. Страх всецело овладел мной. Эти глаза были такими необычными. Они, вроде бы были человеческие, а вроде и нет. Их взгляд был жесток и властен. Он требовал от меня повиновения. Мне казалось, что он приказывает мне выйти наружу.
Лирия слушала, не отрывая глаз от Фенни.
– Хорошо, что это был только сон. Меня зашел проведать один из моих братьев, и я проснулась. Это был Криндер, как оказалось потом, мама приказала ему остаться и спать у меня в комнате. У нас с ним не было теплых чувств. Он был старше меня на семь лет, говорить нам было не о чем, но я была благодарна, что брат лег рядом со мной и мы провели ту ночь вместе.
Фенедроппа тревожно обернулась, почувствовав на себе чей-то взгляд, но никто на нее не смотрел или вовремя отвернулся. Она вновь повернулась к компаньонке. Фернетет, рассказывая о ночном происшествии, немного лукавила, но никто не мог обвинить ее во лжи, кроме брата, а его рядом не было. А ложь заключалась в том, что все, что с ней случилось, было вовсе не сном. Брат еле оттащил ее от окна. Она расплакалась, требуя отпустить ее во двор. В чувства ее привела лишь крепкая затрещина от Криндера.
– Утром во дворе нашли труп конюха. Ночью снегопад хотя и утих, но не прекратился. Иногда я думаю, а что бы случилось, если бы я вышла тогда во двор?
– Постой, – перебила Фернетет Лирия, – ты же все видела во сне?
Фенедроппа, нервно поведя плечами, нахмурилась, всем своим видом показывая, что недовольна и больше не будет ничего рассказывать.
– Ну прости, – взмолилась Лирия, протянув ей руки через стол.
– Хорошо, – снисходительно ответила Фернетет и заговорила опять.
– Снегопад прекратился, и на небе засиял Ченезар, мы называем его просто – солнце. Практически все мужчины отправились на охоту, а женщины остались в охотничьем доме. Отец сказал, что после затравки медведя они поедут в деревушку под названием Висторг. Он обещал вернуться через несколько дней с добычей. Для нашей охраны должны были вернуться несколько охотников в этот же вечер. Когда уехали мужчины, стало как-то пусто. Я обошла двор, вывела на прогулку Медера, далеко уезжать мне запретила мама, да и наваливший снег всячески препятствовал этому. Обедала я в гордом одиночестве, так как опоздала, долго провозилась, привязывая коня.
Лирия чему-то удивилась. Недолгое размышление – и Фенедроппа поняла: в Гралии высокородные женщины, как правило, не занимаются лошадиной упряжью.
– Я ужинала, сидя за столом все в том же холле, и вдруг почувствовала, что мне в спину кто-то смотрит. Обернулась, а за спиной никого. Еда вновь поглотила мое внимание. Неожиданно кто-то шепотом позвал меня по имени. Я сначала подумала, что мне кажется, но голос раздался вновь. Он звучал из-за спины и с каждым разом – все ближе и громче. Я снова обернулась, но опять никого не увидела. Стало страшно и сразу расхотелось есть. Я встала из-за стола, хотела уйти, как неожиданно кто-то положил мне руку на плечо.
– Ведьма! – сорвалось с губ Лирии.
– Я стояла, чувствуя тяжесть на плече, и в этот момент в холл вошел Тиммулин. Ты не представляешь, как мне стало хорошо. Только тогда я обернулась, а за мной – никого. Ночью я попросилась спать к матери. Мне не хотелось оставаться одной, да и она пошла на поправку. Тиммулин со скрипом, но разрешил остаться с ней.
Фенедроппа вспомнила, как приятно было лежать рядом с матерью. Так спокойно. Она защитит от любых невзгод, с ней ничего не страшно. Фернетет вспомнила тот приятный запах молока, который ощущался рядом с ней, наверное, поэтому она, став взрослой, продолжала любить молоко. Хотя никогда не могла понять, почему от мамы пахло именно молоком, ведь она же не была молочницей и не доила коров.
– Утром во дворе нашли еще двух замерших – это были служанки. Одной недавно исполнилось семнадцать, а вторая давно была старухой. Их нашли лежащими поблизости. Теперь уже всем стало ясно, что творится что-то страшное. А вечером с охоты к нам не вернулись наши защитники, отряженные отцом. Их не было и утром, и в полдень. К вечеру мать распорядилась сжечь тела всех умерших, а весь дом и хозяйственные постройки обыскать. При этом передвигаться разрешалось только вчетвером. Все оказалось безрезультатным. Тогда она дала указание всем слугам спать в холле охотничьего дома, а кто не поместится, был размещен в многочисленных спальнях. У дверей в дом поставила охрану, которая должна была сменяться каждые три часа. Конечно, слово «охрана» было преувеличением, ведь она состояла в основном из служанок, вооруженных кочергами да столовыми ножами, самым важным из их оружия были масляные лампы, дающие яркий свет.
– А тебе было тогда страшно? – спросила Лирия.
Фернетет помнила, что на душе было тревожно, но она не понимала тогда до конца, чего же так боятся взрослые, и как это ведьма умудряется вытворять с людьми такое. Вот пугающих глаз и странного шепота она боялась, а чего-то еще, будучи рядом с мамой, абсолютно нет.
– Да, я боялась. Эта ночь была очень длинной. Я помню, как долго не могла уснуть, все ворочалась с боку на бок. Заснув же, видела тревожные сны. Среди ночи мы с мамой проснулись от крика. Это был вопль то ли животного, то ли человека. Не ясно было, откуда он идет, то ли из-за деревянных стен дома, то ли из какой-то его комнаты. Крики повторились. Мама обняла меня, и мы, прижавшись друг к другу, сели на кровати. Я помню, как колотилось ее сердце, и страх стал проникать и в меня. В комнату зашел Тиммулин. Он был бледен как мел и нес какую-то несуразицу, весь ее смысл сводился к тому, что нужно бежать, уходить из дома и скорее. Я не сразу поняла, о чем идет речь, но когда осознала это, лишь еще сильнее испугалась. Мы быстро оделись и вышли в коридор. Там мимо нас, рыдая, промчалась одна из служанок, скрывшись за поворотом, ведущим в сторону кухни. Больше ее никто не видел.
Лирия сжалась, напряглась, ожидая окончания рассказа.
– Мы не пошли в холл, а отправились в спальню отца, там было оружие, свой камин и дверь была обита сталью. Мы зашли в кладовую, благо она была по пути, оттуда мама взяла мешочек с зерном. Криков же становилось все больше и больше. Стало ясно, что они звучат внутри дома, а не с улицы, а еще вопли с каждым разом становились все ближе и ближе к нам. Голоса были разные, кто-то молил о пощаде, кто-то просто издавал предсмертный вопль. Оказавшись в спальне отца, мать усадила меня на пол в середине комнаты и, взяв из мешочка зерно, стала сыпать его вокруг меня, пока не образовался непрерывный круг, только после этого она тоже зашла в него. Тиммулин тем временем разжег камин и закрыл дверь. Вскоре он присоединился к нам. В тот момент, когда он переступил круг из зерен, в дверь кто-то начал ломиться. Мы дрожали от страха, даже присутствие матери уже не могло остановить то паническое чувство, что охватило меня. Я плакала.
Фенедроппа вспомнила те переживания и вновь ощутила себя маленькой беззащитной девочкой, которая дрожит от страха.
– Госпожа, – раздался голос ключника откуда-то сбоку. – Вам письмо от посла Замнитура.
Фенедроппа прервала свой рассказ и встала. Это означало лишь одно – приехали посланцы от ее сестры.
– Давай же скорее! – сказала Фернетет, в нетерпении подойдя к замешкавшемуся ключнику и протягивая руку.
Лирия тоже встала из-за стола и подошла к Фернетет, выглядывая из-за ее спины. Фенни, не обращая на нее никакого внимания, взяв в руки письмо, взломала печать и быстро пробежала глазами по строчкам текста.
«Рад приветствовать вас, моя госпожа. Прилетел феллершильд от посланников Раники Фернетет, о чем я незамедлительно сообщаю вам. Они обещают, что прибудут сегодня вечером. Если вы не будете против, я был бы рад пригласить вас на ужин, а потом мы вместе встретим земляков по их прибытии в порт. Тимер Варфор».
«Надо занять чем-то время», – решила Фенни.
– Слушай, а может прогуляемся по Клиолу, что-нибудь купим? А то я что-то засиделась.
– Я буду только рада.
Завтрак подошел к концу. Когда компаньонки спустились на пристань, Лирия вдруг спросила:
– А чем там все кончилось с ведьмами?
– Давай я расскажу тебе об этом в другой раз, когда-нибудь потом.
Лирия надула губки и сделала обиженным выражение своего милого личика. Фенедроппа сдалась. Ей не хотелось совершать набег на торговые лавки порта Клиол с подругой, настроение которой было испорчено. Фернетет ничего не оставалось, как пойти на попятный.
– Ладно, ладно, – примеряюще ответила она. – Давай так, мы пойдем на прогулку, а по ходу и договорим.
Лирия расцвела в улыбке и взяла компаньонку под руку. Они вместе пошли по дощатому покрытию пристани. Фернетет чувствовала себя лет на пятнадцать моложе, и это делало ее счастливой.
А за их спинами шли трое крепких мужчин, людей-теней, которые охраняли Фенедроппу и ее гостью и должны были при необходимости умереть за тех, чей покой берегли. Но кому есть дело до своей тени?