Предыдущая часть: http://www.proza.ru/2019/05/21/562
На рабочем месте диспетчера Момской вышки висела такая тягостная тишина, что ее можно было резать на куски, словно засохший столярный клей. Казалось, что время тоже остановилось в этой вознесенной на высоту третьего этажа маленькой комнатке с круговым остеклением. И весь ужас заключался в том, что за ее пределами минуты и секунды текли со своей обычной скоростью. А может, и быстрее… Кто ответит, что чувствует человек в тонкой дюралевой оболочке один на один со стихией? Как тянется его личное время? Особенно если это совсем молоденькая девчонка, с детства до дури боявшаяся летать на самолетах… и еще одна девчонка, постарше, конечно, и поопытнее. Но в такой ситуации, еще неизвестно кому страшнее: тому, кто нифига не понимает в происхоящем, или тому, кто полностью осознает всю тяжесть положения?
На самом деле, Андрей Викторович отлично помнил, каково это — ощущать бессилие перед стихией, зная, что спасти может лишь чудо. Это чудо обычно имело конкретное воплощение: чтобы стороной прошел шквал, чтоб утихла снежная пурга, чтобы внезапно улучшившаяся видимость позволила выполнить полет. А главное: были совершенно конкретные люди, которые умели эти чудеса устраивать. К примеру, якутские шаманы. Проработав всю жизнь на севере, некогда дерзкий и насмешливый одесский парнишка повидал столько всякого, что поневоле научился верить в сверхъестественное. А с одним шаманом командир МИ-8 по-настоящему сработался, если так можно выразиться о человеке со столь оккультным родом занятий. Шаман Семен из далекого улуса не раз пригождался СПАСОПовцам в поисках терпящих бедствие, а еще на базе спасателей-поисковиков работал авиатехником его внук.
На локаторе зеленый луч нарезал круги, отображая точку с меткой. «Цессна» от края грозы еще далеко, больше чем в 20 километрах, и цела, раз сохраняет высоту постоянной, но почему же нет связи? А главное — зачем она идет на грозу?! Разом постаревший Буба опустился на вертящийся стул в диспетчерской. От углов плотно сжатых губ залегли вниз глубокие складки. Взгляд выцветших голубых глаз на пару секунд отстраненно изучал пол, потом переместился на лицо техника-якута.
— Жека. — Андрей Викторович говорил очень тихо и очень твердо. — Я пошел на борт. Зови деда…
— А он уже здесь, — словно ожидая этой просьбы, парень обернулся на звук открываемой двери.
Вошедший был не так уж и стар, просто сед как лунь. Обветренная кожа обтягивала широкие скулы и плоский нос, глаза казались черными щелочками. Но походка пожилого якута была пружинистой, как у юноши, спина — прямой, а за спиной чернел силуэт большого круглого предмета. Дежурный диспетчер завис, созерцая невероятный, украшенный бахромой, орнаментом и металлическими фигурками костюм пришельца. Он очень хотел что-то сказать насчет посторонних на вышке, но Буба только глянул на него, и мужичок снова вернулся к локатору, продолжая вызывать по очереди то «Иволгу», то пропавший санитарный борт. Штурман же напротив, на экзотически наряженного пришельца отреагировал спокойно-доброжелательно, узнал и коротко кивнул ему. Так задороваются не связанные меж собой дружескими отношениями соседи по даче или те, кто каждый день встречается на автобусной остановке по пути на работу. Жека что-то быстро говорил деду по-якутски, тот иногда молча кивал.
Вертолетчик еще раз окинул взглядом экран локатора, запомнил пеленг самолетика и двинулся к выходу, но был остановлен стариком. Его маленькая и сухая кисть, похожая на птичью лапу, с неожиданной силой сомкнулась на локте мужчины, и тот замер.
— Не надо ходить, — на чистом русском языке произнес дед Жеки, качая головой, увенчанной диковинной шапкой. — Ты тут нужен. Тут жди.
— Андрей, да че за дичь тут творится, б*я!!! — не выдержал диспетчер, в сердцах сдергивая гарнитуру с лысеющей головы. — Ряженых только не хватало…
— А ну всем ша!!! — рявкнул Буба. В кармане его форменного свитера заиграла музыка. — Аришка звонит!
Вечно поющий авиатехник подпрыгнул, молча воздев к потолку сжатые кулаки в позе «YESSSS!» бегуна-победителя, только что порвавшего грудью финишную ленточку.
— Ух, вот пусть только вернется! Я ей, мать ее… О! Точно! Набор дюймовых ключей я ей подарю! А то чего она еще!
Шаман улыбнулся, снял со спины котомку и расчехлил огромный бубен из оленьей кожи.
Описывая очередную «орбиту», маленький черно-желтый самолетик смещался вослед за собеседником и… навстречу холодному фронту. Всунув под правый наушник мобильный телефон Арины, Галка стала посредником между землей и затерявшимся в грозе вертолетом. Мощные вертикальные потоки швыряли «Иволгу» как щепку, то подкидывая на десятки метров вверх, то заставляя проваливаться вниз, набирая скорость, как на американских горках. Цвет той половины лица Арвен, что не была закрыта кислородной маской, максимально приблизился к цвету ее же волос. Одну их прядь она сжимала перед собой в побелевших пальцах, поскольку верила, что созерцание зеленого помогает бороться с приступами тошноты. Другой лапкой девчушка намертво прижимала баллон к животу. Галка ограничилась тем, что скинула «Дуглас» и со своей стороны открыла вентиляцию, направив поток ледяного воздуха себе в лицо. Но все равно было жарко: пытаясь сохранять параметры полета постоянными, она боролась со скольжением и опасными кренами, до упора отклоняя педали ногами и удерживая одной рукой штурвал. Правая лежала на РУДе, готовая в любую секунду добавить или прибрать обороты двигателя. Мышцы наливались тяжестью, ныла спина и все чаще приходилось моргать, смачивая сухую роговицу напряженных глаз. А ведь параллельно еще приходилось делать основное дело, ради которого все затевалось: вести радиообмен!
Следуя подсказкам момского штурмана — того самого хранителя засаленной колоды атласных карт для преферанса — МИ-8 менял курсы, обходя постоянно смещающиеся очаги, упрямо пер сквозь линию фронта, превратившуюся сейчас в настоящий фронт на поле битвы за человеческую жизнь. А где-то внизу, под тремя тысячами метров пустоты, одинокая фигурка в развевающихся одеждах била колотушкой в бубен, вторя раскатам далекого грома, и вспышки молний отражались в металлических бляшках. Шаман словно плыл по грозовому морю, движения его колотушки казались похожими на взмахи весла. Бубен гудел низко и странно, заставляя воздух вокруг вибрировать и вспыхивать кусачими искорками на кончиках пальцев. И вот, повинуясь странной силе человека с бубном, фиолетовая стена на западе треснула, нехотя разделившись на две части, а в просвете показалась скучная серая «слойка». Будто кто-то раздвинул плотные шторы в спальне, оставив на окне легкий тюль.
— 2711! Просвет на десять часов видишь? — спросил штурман в мобильнике.
— Так точно, — протянула Галка, потрясенная открывающимся зрелищем. Нифига себе магия!
— Вот давай, туда его и гони. Там дальше чисто должно быть, сам справится и без ответчика.
Иволгина еще раз посмотрела в разлом облачной стены, откуда лился серый свет. Она еще не досчитала до конца, какой курс нужно выдерживать Ми-8, а командир вертолета уже направил свою винтокрылую ласточку в расчищенное пространство. Далекое солнце бликануло на кромках его несущего винта, на секунду превратив вихрь в нимб.
Напоследок приласкав ливнями, стихия оставила свою игрушку и отступила.
— 2711-гольф, 23929 из облачности вышел!!! — в голосе командира слышалась такая отчаянная радость, что уставшая как собака хозяйка маленькой «Цессны» и сама улыбнулась в ответ. — Дальше за просветом все чисто, видимость миллион на миллион*!
— Рады за вас, 23929, — голос диспетчера района вклинился в разговор так неожиданно, что заставил подпрыгнуть. Связь! Связь восстановлена!!! То есть это значит…
— Анадырь-район, спасибо за руководство!!! — героический санитарный Ми-8 уходил в просвет облачности на юго-запад, к столице республики. Судя по бодрому тону командира, жизни пациентки на борту ничто не угрожало.
— Не мне спасибо, 929, а барышне. — Сварливо откликнулся диспетчер района. — Эй, 2711-гольф, слышишь? Спасибо тебе передают, подтверди получение.
— 2711-гольф, подтверждаю! Счастливого пути, 23929! — Иволгина требовательно наклонилась вправо, и Арина, без слов сообразив, что от нее хотят, вынула мобильник из вспотевшего наушника ее авиагарнитуры.
— Ай да молодца! — пользуясь неразберихой в эфире, внес свою скрипучую лепту во всеобщее ликование сам самолетик. Арина-Арвен вопросительно подняла брови и покосилась на Галку. «Домой!» — прочитала по губам эльфийская царевна. И, улыбаясь до ушей, застрочила кому-то очередную смс-ку.
Встречать маленькую «Цессну» на перрон высыпали все причастные. Кроме, естественнно, дежурного диспетчера, чье место было на вышке, и шамана. А Жека, Буба и даже Антон замерли, напряженно вглядываясь в рулящий на стоянку борт.
— Видишь, как тебя встречают? — кивнула Галка девушке на собравшуюся компанию через лобовое стекло фонаря кабины.
— Не меня, а нас! — попыталась восстановить справедливость эльфийская царевна, но летчица только с усмешкой покачала головой.
— Именно тебя, Ариш. Беги к ним.
Из кабины она видела, как будущая выпускница биофака МГУ, с ноутбуком под мышкой и кислородным баллоном в пакете, кренясь набок, бредет к встречающим. Как Жека смеется, отбирает у нее тяжелые предметы, чтобы Андрей Викторович мог обнять дочь. Как встревоженно расспрашивает девушку Антон, периодически бросая взгляды на брюшко «Цессны», под которым была все еще подвешена аэрофотосъемочная аппаратура. Ну да, его можно понять: от тоже переживал за самое дорогое!
Сидя вечером на единственном сухом месте — колесе под крылом «Цессны», Галка пила чай из побитого жизнью термоса и переговаривалась с самолетиком, по скрипучему голоску которого успела соскучиться за время аэрофотосъемки. Теперь их работа здесь была закончена, и нужно было искать следующее пристанище. Вот неугомонная парочка и обсуждала дальнейшие планы.
— А давай на Байкал махнем? — предлагала она питомице. — Хрен с ней, с коммерческой лицензией! Будем пассажиров на Ольхон возить, туристов катать, пейзажи показывать? А?
— Чтоб какой-нибудь потный боров или впечатлительная девица мне приборную доску обтошнили до полной неузнаваемости? Спасибо те третьей степени с занесением в грудную клетку, дорогая хозяюшка!
— Ладно… — философски хмыкнула летчица, прикладываясь к чашке. — В конце концов, действительно. А отмывать-то мне…
Они помолчали. Над базой СПАСОП сгустились сумерки, и воздух, влажный и холодный после недавнего ливня, рассеивал в приземном слое белый свет огней взлетно-посадочной полосы и красный — сигнальных огней на антеннах диспетчерской вышки и крыше аэровокзала. Запах мокрого асфальта смешивался с легким бензиновым душком, и хозяйка «Цессны» глубоко вдохнула эту смесь.
— Не, ну, свой шаман на аэродроме — это, конечно, находка! — проскрипела «Иволга». — Я не совсем понимаю, как это работает, но работает же!
— Да, впервые вижу, чтобы погоду можно было не просто предсказывать, а еще и управлять ею! — рассмеялась Галка. Как там:
Аэрошаман, маясь бубна брюхом,
Вёл через туман беспилотных духов.
Он гудел в эфир мегагерцы Силы
Сквозь густой кефир облаков унылых.
И циклон поник, перестал яриться,
Солнца белый лик вывел из темницы.**
— После знакомства с говорящим самолетом тебя все еще слишком легко шокировать! — ехидно заметила дюралевая птичка. — Но ты же на эту тему стихами не сыплешь!
— Ревнуешь, что ли? — развеселилась Галка, заводя руку назад и почесывая заклепочки на фюзеляже питомицы.
— Кто, я? Ревную? — если бы «Цессна» была кошкой, то презрительно прищурилась бы и задрала вверх усатую морду. — Ой, щас, и два раза! Подумаешь, мне стихов не написали!
Хозяйка оценила накал страстей и решила мягко перевести разговор на другую тему.
— Слушай, а что с этой Ариной не так, по-твоему? — спросила она у разумного самолетика. — Ну, кроме зеленых волос и эльфийского имени? Вроде же в итоге с кислородом нормально получилось? А она фыррь! — и убежала сразу, не попрощавшись. Улетела как этот ее аполлон Аммосова…
— А ты не поняла, что ли? — в голосе «Иволги» звучало удивление, настолько насмешливое, что еще чуть-чуть — и оно стало бы оскорбительным. — У девчонки дар. С детства. И этого дара она боится до дрожи в тощих коленках.
— Дар? Ты про возможность слышать технику? — вопрос был излишним, летчица и сама вспомнила, как дико заозиралась едва пришедшая в чувство дочь Бубы при звуках голоса «Цессны».
— Именно! — согласно скрипнула дюралевая птичка. — Поди, в детстве папка на работу с собой брал на вертолетике покататься. А вертолетик возьми и заговори с малышкой.
— Но это же здорово? — удивилась Галка. — Разве нет? Дети верят в сказки… Там у них и котики говорят, и песики, и машинки…
Самолетик задумался.
— Ну… Мало ли, как взрослые отреагировали. Может, сразу в психушку поволокли, — наконец, предположила «Иволга». — Да и вообще. Мы же не знаем, почему у ребенка дар пробудился. Ты вот сама до смерти Костика с самолетами говорила?
— О… Думаешь, у нее тоже умер кто-нибудь? — выражение лица Иволгиной сразу же стало настороженно-скорбным. — А кто и когда?
— А я знаю? — с непередаваемой одесской интонацией ответила «Иволга» вопросом на вопрос. — Может и не умирал никто. Может, ребенку просто вертушка общительная попалась. И вообще! Я тебе концепцию дала? Дала. А подробностями ты меня не грузи…
Продолжение следует.
___________________
*идеальная видимость: дальность более 10 км и высота нижней границы облаков бесконечна (то есть облачность отсутствует).
** цитата из стихотворения «Аэрошаман»: https://stihi.ru/2014/02/15/6671