Путь Аграфены 56

Дориан Грей
Глава 56. ЗЕМЛЕДЕЛИЕ

«Как буря, несутся солнца
своими путями,
в этом – движение их.
Своей неумолимой воле
следуют они,
в этом – холод их».
Фридрих Ницше. «Так говорил Заратустра»

С каждым днем пути волны становились все более тяжелыми и вязкими. Среди темных валов все чаще навстречу судну перекатывались белые льдины. Те, что поменьше, стучались о борт корабля, словно просились взойти на палубу. Большие льдины капитан Венс приказывал обходить по как можно более далекому кругу, опасаясь подводных ловушек. «Морская ведьма» пробиралась на самый край обетованной земли, где, по преданиям, даже сами люди происходили от древних живых глыб льда – инеистых великанов.
- Остров Похъёла, - рассказывал капитан Венс любознательной девочке, - весь покрыт снегом и льдами вечной мерзлоты. Именно среди мерзлых скал, говорят местные жители, живет древний Ильмаринен. Давным-давно Ильмаринен поймал солнце и спрятал его среди недосягаемых ледников.
- Нельзя поймать солнце! – возразила Га.
- Конечно, нельзя, - улыбнулся Венс. – Но именно так островитяне объясняют, почему у подножия ледяных гор земля теплая и плодородная, почему снег превращается в воду на полях, едва коснувшись травы. Говорят, что именно там, в пещере под землей, Ильмаринен спрятал небесный огонь.
- На острове есть такие поля?
- Есть, - кивнул Венс. – Местные жители научились собирать на этих полях по четыре урожая за год. Потому и называют Похъёлу островом земледелия, несмотря на суровый климат. Похъёла славится душистым пшеничным хлебом, сочными овощами, ароматными ячменными лепешками. Здесь живут не богато, но сытно. Мы идем на Похъёлу с грузом плугов, серпов, топоров, а также удобной одежды и обуви для земледельцев. Все это изделия мастеров-ремесленников с острова Лерад.
- На Сидрате прохладные оазисы, а на Похъёле оазис теплый, - сравнила Га.
- Точно так, - согласился Венс. – Даже реки в полях Похъёлы текут теплые. Источники бьют прямо из-под земли, впадают в озера, над которыми круглый год клубится пар.
- Я хочу обязательно увидеть этот оазис во льдах! – восторженно потребовала Га.
- Ну, тут тебе придется выбирать, - погрустнел Венс. – Либо отправляться вдоль берега в южный оазис, в края земледельцев Похъёлы, либо совершить путешествие вместе с Дуги к центру острова, в ледяное царство Ильмаринена.
- Дуги собирается отыскать Ильмаринена? – удивилась Га. – Зачем?
- Наш Дуги наслушался сказок в детстве, - с грустной улыбкой пояснил Венс. – О первом на Земле человеке Ильмаринене, о его чудесной мельнице.
- Мельнице? – переспросила Га.
- Да, о маленькой ручной мельнице, которая перемалывает любое зерно в волшебную муку. Ее называют Сампо. Ильмаринен вращает рукоять мельницы Сампо дни и ночи напролет. Ветер разносит муку по острову. Вместе с водой мука проникает в землю. Именно поэтому, говорят островитяне, поля на Похъёле такие плодородные.
- «Вот и мельница – жернов скрипит, словно ванты тугих парусов», - тихо пропела девочка.
- О чем ты? – не понял Венс.
- Да так, одна детская песенка. Про мельницу.
Га натянула капюшон до самого носа, чтобы спрятать лицо от пронзительного острого ветра. Палуба была скользкой, матросы не успевали сбивать сосульки с вант. Недружелюбные края, чужое море, серое небо, ледяной остров на горизонте…
Кроме «Морской ведьмы», в порту Похъелы были пришвартованы несколько потрепанных северными ветрами рыболовных судов. Военных и торговых судов у пристани не было. Редко кто заходил в порт в погоне за прибылью – не за чем было гнаться. Как и не от кого было оборонять берега: не на что было посягать недобрым людям.
Не было и бойкой портовой торговли. Вообще никакой торговли не было. Груз одежды и земледельческих инструментов грузили на собачьи упряжки. Каюры обещали в несколько дней доставить груз в благодатные земли, откуда они вернутся с запасами продовольствия для нового перехода «Морской ведьмы». Но главное, собаки привезут в порт величайшую драгоценность острова – мешки, набитые плодородной черной землей. На других островах Семи морей эту землю используют как удобрение, чтобы вдвое-втрое увеличить урожаи на полях.
С одним из каюров о чем-то оживленно беседовал Дуги. Моряк широко раскидывал руки, указывал вдаль – за горизонт, потом - на собак, на упряжку, на пришвартованный у причала бриг. Каюр застыл мохнатым зверем. Он слушал, молчал и лишь поворачивался туда-сюда всем телом. Вертеть головой не позволяли шапка и шубий воротник.
Наконец Дуги и каюр о чем-то сговорились. Дуги побежал по трапу на борт – за щедрой платой перевозчику, а погонщик склонился над упряжью, поправляя ошейники на собаках и ремни да шлейки, ведущие к нартам. Когда Дуги вновь появился на палубе из каюты, сжимая под мышкой сверток - плату за услуги каюра, Га уже ждала моряка с походным рюкзаком через плечо.
- Я еду с тобой, - заявила Га.
Дуги хотел было что-то возразить, но Венс улыбнулся и похлопал его по плечу:
- Не спорь, друг. С нашей барабулькой спорить без пользы. Раз решила ехать, то смирись и радуйся попутчице.
- Мне день пешком идти, - предупредил Дуги. – Каюр сказал, что довезет до первых ледников. Дальше везти наотрез отказался. Дальше – напролом сквозь ледяную пустыню.
- Вот и будет тебе нескучно, - приободрил Венс. – Поверь, девочка справится. А может, и поможет в чем.
- Справлюсь и помогу! – бодро подтвердила Га.
- Отправил бы ее в плодородные земли, капитан, - посоветовал Дуги. – Единственное, что достойно внимания на Похъёле. Недаром его называют островом земледелия.
- Если бы не Сампо Ильмаринена, - важно сказала Га, - не было бы на полях по четыре урожая в год. Анастасия Егоровна учила нас, что всегда лучше увидеть причину, чем смотреть на результат.
- Рассказал уже, - Дуги укоризненно глянул на Венса. – Теперь точно не отговоришь. Ну, тогда идем, отважный ребенок.
- Я не ребенок, - Га вскинула подбородок. – Мне скоро десять!
- Иди, барабулька, - улыбнулся Венс. – Защити нашего друга.
- Есть, капитан! – отрапортовала Га и весело затопала по трапу.
Каюр удивился, но возражать не стал. Дождался, пока Дуги поудобнее усядется в нартах, пока Га пристроиться у него на руках, стал сзади на полозья и коротко приказал собакам: «Хайк! Хайк!» Собаки радостно затрусили в сторону от пристани.
Как и говорил Дуги, каюр довез путешественников до первой гряды ледяных торосов. Договорились, что ждать будет здесь же, но не более трех дней – ровно на такой срок у погонщика был заготовлен запас продуктов. Он быстро и привычно поставил меховой шатер, распалил костер и приготовился жарить какого-то небольшого местного зверька, забитого по дороге. Дуги и Га попрощались и неспешно продолжили путь к центру острова.
За второй линией ледяных торосов началась метель. Сначала редкие снежинки падали медленно, будто танцуя. С каждым шагом танец снежинок ускорялся, танцоров становилось больше, и вот уже за белоснежной стеной не стало видно дороги. Дуги и Га шли напряженно, почти наугад, прикрывая лица меховыми варежками.
Га первая рассмотрела желтый маячок за белой пеленой. Теперь, когда появился ориентир, шаг путников стал легче. И даже метель отступила, утихла, сдалась перед напором двух настойчивых людей. Занавес метели распахнулся, открывая взорам безмятежную картину.
Полукруглое ровное заснеженное плато заканчивалось непреступной серой скалой. У самой скалы приютился бревенчатый сруб, заваленный снегом по самую крышу. Перед входом горел костер. У костра сидел человек в мохнатой шубе. Меж таких же мохнатых штанин была установлена небольшая цилиндрическая мельница. Человек медленно крутил изогнутую ручку. Мельница тихонько поскрипывала. От метели осталось только воспоминание.
- Наконец-то! – человек поднял голову и обратил к путникам доброе морщинистое лицо. – Сколько можно ждать?
Га увидела, что человек был очень стар, словно жил на этом острове с самого начала времен.