Александр Галяткин и Юлия Фадеева
Вызволение из ада
Половина четвертого утра, пора спать. Едва прикрыв глаза, я вспоминаю вчерашний сон, такой же подробный, реалистичный, как и другие.
Сны у меня, и правда, не отличаются от яви. Часто они даже ярче и осмысленнее. Именно во сне я узнал о главной своей миссии - крестить мир мертвых, давать надежду отчаявшимся.
Вчера перед сном я молился за своего друга, безвременно ушедшего месяц назад, и оказался рядом с ним в чистилище. Друг мой был распят на грифе своей гитары, а гриф служил главной мачтой летучего корабля. Из рук и ног были вытянуты все жилы - гитарные струны, которые крепились к двум другим мачтам. Сам я на том корабле как будто и не присутствовал, но мог все слышать и наблюдать.
С небес раздался глас:
- Кто ты?
- Я поэт, - прохрипел мой друг.
И снова раздался небесный глас:
- Ответ неверный.
От этого холодного равнодушия гриф накренился, и струны натянулись до предела.
- Кто ты?
- Я музыкант, - из последних сил простонал друг.
- Сейчас ты узнаешь, что такое музыка.
Струны жалобно застонали под порывами ледяного ветра, и все звуки соединились в хорал, и когда он возник, зажглись звезды.
Вознесенный той музыкой к небесам, я стал частью ее, и мой глас человеческий звучал вместе с гласом Божьим, умоляя Его:
- Помилуй, возьми моего друга в рай! Он при жизни не знал, кем был!
Так мой друг оказался в раю. На прощание он сказал:
- Отец твой страдает в преисподней. Помолись же и за него!
Засыпая, я молюсь: "Господи, помоги мне вызволить родного отца!"
И я оказался в аду: военный городок, где прошло мое детство, трехкомнатная квартира в пятиэтажке, о которой многие в то время могли только мечтать, и довольный папаша, пьющий на кухне водку. "Хоть бы фуражку снял!", - вздохнул я.
- Здравствуй, папа! Как ты?
- Я-то в порядке, - строго ответил отец. - Ты на себя посмотри! Чего хромаешь, как старик? На пробежку сегодня выходил? Вижу, что нет. Ты мужик или баба?
- Не удалась сегодня пробежка, - грустно улыбнулся я. - Суставы болят, сердце пошаливает. Годы, папочка, знаешь ли...
- Какие твои годы? Ты голову подлечи сначала, а то все стихи сочиняешь. На даче нашей когда был? Кролики живы? Клевера им нарви, пока цветет.
А ведь сейчас зима... Какой клевер?! Я окинул пристальным взглядом кухню и понял, что отец сидит вот так не первый день. И, похоже, не первый месяц - с тех самых пор, как преставился. Боже, это ад!
- Собирайся, папа, уходим отсюда, - сказал я решительно. - Есть места и получше, я тебя провожу туда.
- Какие места? Да этот гарнизон один! Мы с матерью двадцать лет о таком месте мечтали. Ты хоть понял, где находишься?
- Где? - Растерянно спросил я.
- Это ж Р.А.Й. Понял? Объясняю: Ракетно-Артиллерийский... А дальше тебе знать не положено. Ну ладно, сынок, мне рано утром на службу, а еще товарищи должны зайти. С женами и знакомыми. Звездочку мою новую будем обмывать. Выпьешь на дорожку?
Я вежливо отказался.
- Теперь ты понял, для чего надо учиться, к чему стремиться? А то - туда же, в педагогический институт... Ну ничего, не все еще потеряно. Ты ТАМ держишь, сын! Спасибо, что навестил.
Покидая то место, я увидел сверху панельную пятиэтажку в плотном кольце огня. А вокруг - зияющая бездна...
Боже, я буду молиться, пока не отмолю эту душу! За что же ему такое наказание? Ведь не самый большой грешник! Ведь он даже не понял, куда попал!
Кажется, я уснул, не раздевшись. Кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Глаза не открывались. Пора все-таки завязывать с алкоголем. Может, даже бегать по утрам. А может, поехать на дачу, почистить там снег, взбодриться? Только здоровый образ жизни!
- Товарищ полковник, вставайте же, через десять минут стрельбы, генерал-майор уже прибыл! - Услышал я.
Господи, это сон?!