М. М. Кириллов О предательстве Очерк

Михаил Кириллов
М.М.КИРИЛЛОВ

О ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ

Очерк

      В молодости я изредка сталкивался с предательством. Переживал, конечно. Но это было чем-то личным, хотя и казалось неожиданным и обидным. Словно шёл и как бы болезненно споткнулся. Как правило, это было результатом моей собственной излишней доверчивости и незлобливости. Иногда мне даже казалось, что я этим невольно даже способствовал чьей-то подлости. Удивительно, но эти случаи не вызывали во мне естественной настороженности, и такие ситуации повторялись. 
       Человеческая подлость и жестокость почему-то не рождали во мне сразу нужного протеста, а, может быть, только много позже. Но поскольку такие случаи касались лишь меня, окружающий мир не становился от этого чёрным. Как бы «споткнулся» и пошёл дальше. Сдачи я не давал, и обидчик «умирал» сам от моей терпимости и собственной подлости. Возможно, я становился ему уже неинтересным. Видимо, запас доброты был прочно заложен в моём детстве. Таким, каким-то «одноклеточным», я и был в молодые годы. Тем не менее, я уже тогда задумывался над природой предательства как такового и находил его самым отвратительным явлением на земле.
       Со временем, я понял, что обычное непостоянство  людей и вследствие этого их предательство (часто бывшее результатом их обыкновенной невоспитанности и необязательности) носят лишь личностный характер и могут быть даже случайными для этих, якобы друзей. Но иногда предательство становилось в человеке сознательным, заведомым и выгодным для него, и от того как-то особенно подлым. Столкновение с таким предательством ранило глубоко, заставляло задумываться, искать и находить его общественную и общественно значимую основу, требовало разоблачения и вызывало активный протест. Это бывало нечасто, но запоминалось.
      Так возможно, как Вы знаете, одной из версий смерти Сталина 5 марта 1953 года было его предательское убийство. Об этом многие тихо говорили даже сразу после случившегося. Все тяжело переживали это горе.
              Но не было скорбным и правдивым и известное, гнусное, хрущёвское письмо о культе личности и смерти Сталина, услышанное всеми нами осенью 1956 года. В нём не было горя. Более того, клевета Хрущёва стала трагедией для будущего нашей страны. А сам Хрущёв уже тогда казался воплощением мстительной лжи. В сущности, это было уже второе по счёту, но уже политическое и историческое, убийство товарища Сталина. Одновременно это было попыткой предательства революционного значения вообще всей деятельности советского народа под руководством ленинской коммунистической партии. Это преступление, в конечном счёте, мировой буржуазии окончательно не развенчано и до сих пор даже самой компартией.
         Это преступление остаётся крупнейшим предательством за всю столетнюю историю нашей страны.
          Уже после смерти Сталина среди слушателей нашего, четвёртого, курса Военно-медицинской академии им. С.М.Кирова, появились «стукачи», исподволь, в разговорах, выявлявшие среди нас недовольных политикой и личностью только что пришедшего к власти Хрущёва. Так предатель защищался уже тогда. Это бросалось в глаза. И я, и другие мои товарищи быстро раскусили провокаторов и стали сторониться этих «случайных» собеседников. Топорной оказалась работа органов. Недовольные, конечно, были (авторитет И.В.Сталина был очень высоким), и в лучшем случае кое-кого из неосторожных собеседников могли бы выгнать из академии. Так работали подлецы «по заданию». Ранние антисталинисты, как бы теперь их можно было назвать. Но не получилось.
       Тем не менее, в целом в те 50-60-е годы общественная обстановка в стране оставалась достаточно прочной. Заводы ритмично работали, цены не повышались, все жили трудно, но были равными. Социальные права граждан защищались не только конституцией, но и в реальной жизни в отличие от нынешней буржуазной России. Это было в классовом отношении практически однородное советское общество победителей фашизма. Были и тогда какие-то резонансные негативные явления, но тема предательства Родины особенно не звучала, если не считать массовое послевоенное осуждение бывших полицаев, преступников и власовцев. Осуждение их было всеобщим и решалось официально государственными судебными органами. Это, конечно, не означало исчезновения врагов советской власти и самой темы предательства в стране, но она как бы ушло «в тень».
        Жизнь в стране кардинально изменилось с началом контрреволюции и с развалом Советского Союза. Классовые враги пришли относительно внезапно, как-бы изнутри, против нашей воли, пользуясь политической доверчивостью народа. Это были расплодившиеся буржуазные недобитки прошлого.
        Пришлось столкнуться с политическим перерождением и предательством людей, утративших связь с народом, вскормившим их. С предателями советской власти. 
     В 1991–м году к власти пришёл олигархический капитал, возникший и окрепший за счёт грабежа народного добра. Уже в августе этого года, советские люди пережили контрреволюционный шабаш: «защиту» Белого дома, аресты членов ГКЧП, запрещение компартии и воцарение на троне Ельцина - «мясника России». Жизнь пошатнулась.
        Общая тенденция развала государства и его финиш хорошо просматривались уже тогда. Казалось, что происходит замедленная катастрофа на гонках: беспорядочное движение, неуправляемость, отлетают крылья, колёса, обшивка, вылезают кишки... 
        Помню, встретил тогда соседа по дому, бывшего военного лётчика. Спросил его о его настроении. Он остановился и мрачно произнёс: «Где бы достать автомат?». И молча пошёл дальше. Что ещё мог сказать советский лётчик?!
        Перерождение коснулось не только конкретных людей, а стало системным и повсеместным.
             Режим Ельцина тут же показал свои волчьи зубы. Власть создала объективные условия неотвратимости побоища. Имению она, предложившая людям встать на колени, — стала преступной. Советские люди в очередях, конечно, настоялись, но не на коленях же. Расчёт был точным. Он был нужен тем, кому давно уже снилась частная собственность. Стало ясно: теперь будут строить тюрьмы, чтобы упрятать подальше протест «уголовников» и позволить, наконец, свободно грабить страну.
        Предприниматели, казаки, жандармы и... интеллигенция, ударившаяся в бизнес, — стали опорой режима. Режимной становилась и армия, подкармливаемая за счёт народа.
       Процесс перерождения бывших якобы коммунистов, позже якобы демократов в палачей народа исторически неизбежен. Этот, казавшийся тогда новым в нашей стране, процесс, был обычной эволюцией представителей мелкобуржуазной среды. Почитайте Ленина. Но и протест народа оказался  неизбежен. Глумление над людьми труда восстановило в них память о средствах борьбы пролетариата за своё освобождение. Это, в частности, уже в ноябре 1991 года проявилось в возникновении
Российской коммунистической рабочей партии (РКРП).
     Мерзость власти в ходе госпереворота вскоре сменилась уже целой серией мерзостей. Это случилось в сентябре 1993 г. и закончилось расстрелом безоружных людей у стен Останкино и расстрелом парламента из танковых орудий. Стреляли враги-«мутанты» (термин драматурга Виктора Розова). Это видел весь мир. Советская власть не сумела тогда себя защитить, хотя угроза была не меньшей, чем в 1941 году. Перерожденцы просто дышали западными капиталистическими ценностями и буквально боготворили доморощенных либеральных интеллигентов.
        В эти годы многие, прежде всего, именно интеллигенция, внутренне очень изменились. Им вдруг остро надоело нищенствовать, или каждый из них обнаруживал в себе таланты, неопознанные при советской власти, особенно в области бизнеса, необыкновенные способности наконец-то ставшего «свободным» человека, ещё вчера бывшего обыкновенным «совком» (продуктом советского примитивизма, по их мнению). Они и ходить-то стали как-то иначе, как будто стали парижанами. 
      Уже упомянутый драматург Виктор Розов в 1994 году, сразу после расстрела Дома Советов, назвал перерожденцев «мутантами». Это понятие оказалось даже точнее, чем современное понятие гибриды. Представляете, государство зверей-мутантов. Это неизбежно, когда страна из  социалистической (с общенародной собственностью и властью трудящихся) перерождается в буржуазное государство. 
      Формирование мутантов получила и конкретный, личностный, характер. Гибридизация взглядов – это, в конечном счёте, гибридизация души. Понятия «перерождение», «мутация», «гибридность», прежде не встречавшиеся, сейчас стали распространёнными и используются как синонимы. Объективно это и стало болотом для выращивания массового государственного предательства.
       В целях аргументации темы данного очерка о предательстве в буржуазном российском обществе я использовал рад положений из прежних своих публикаций, но на другие темы («Информационная война», «Мутанты», «Гибридное время», «Святые мощи ленинизма» и другие работы), тем более, что цитировал я исключительно только себя.
        Предательством советской власти, декоммунизацией, антисталинизмом многие мутанты стали даже гордиться.
       То, что произошло в течение последующих девяностых годов, при всей трагичности случившегося, было только верхней частью айсберга, поверхностным слоем процессов. Глубже, у дна социальной жизни, — копились колоссальные резервы протеста.
       Когда говорят о живой крови, крови, пролитой в схватке рабочих с жандармами, забывают о вымирании населения страны, прежде всего, трудящихся, — процессе более зловещем, чем естественный экстремизм их отчаяния и протеста. Об этой, медленной, смерти народа за счёт неродившихся и преждевременно умерших людей — власти молчат. Сейчас они говорят об этом как о «демографической» яме, вырытой неизвестно кем.
        Это коснулось и запрещения в преподавании всей советской литературы и многих классиков, запрещения советской кинематографии, советской песенной культуры. Резко выросло социальное неравенство, разлилась власть денег.
       Деятели культуры государства лавочников стали красть у народа не только пищу, но и его душу. Духовные мутанты. В идеологии нет вакуума (по Ленину), поэтому они спешили.
        Наступило жалкое время. Рабское. Ни один академик от литературы не защитил запрещённого Чернышевского. Растлители народа.
      Медицинская профессура менялась политически и нравственно прямо на глазах. Некоторых из нынешних главных врачей поразило стяжательство. Их не останавливало ничего. Медицину превратили в бизнес. Про таких продвинутых деятелей говорили словами генерала Лебедя: «Ухватившись за ляжку, дотянутся и до горла!»
       Отмирание, как известно, начинается с «пальцев», с тонких технологий, с прекращения мечты.         Оскал власти. Зомбирование бесполезности сопротивления людей. Чем хуже живут и больше вымирают люди, тем лучше: стимулируется биологический закон — формирование нового человека-волка.
        Горбачёв – предатель, конечно, хотя он сам до сих пор думает, что это советское государство предало его, пока он сидел в Форосе.
        Ельцин, добровольно оставивший партийный билет, но никогда и не бывший коммунистом, был всего лишь заурядным рубщиком мяса в подсобке мясного отдела рынка, принятого им за государство. Он его и разрубил по пьяни. Если этот уральский уродец, что-либо и создал, то, пожалуй, разве что очень известных своих последователей и, заодно, кучу Чубайсов, Гайдаров, Березовских, Ходорковских и прочих «рождённых контрреволюцией». Назвать его предателем – это не сказать ничего. Он им не стал, он им был.
        Сейчас эти ельциноиды, даже ещё живые, в принципе уже забыты и никому не нужны, даже с учётом «прорывной» перспективы строительства российского Сингапура. Выдохлись уже на этапе предположений и исторически сгинули.
        Хороших людей из простых и теперь не убавилось, друзей, правда, поменьше стало. Повзыскательней стал, наверное, да и умерли многие. Я и прежде некоторых недолюбливал, некоторых избегал, очень редко ненавидел. Чувство это было утомительным. Теперь же, когда романтизма во мне поубавилось, я полон неприязни ко многим: к молодым бездельникам и студентам, разъезжающим на собственных незаработанных автомашинах, к торговцам, к «комкам», к валютчикам, бездарям, к хамам, к неожиданным реваншистам, к перевёртышам, «к мещанам во дворянстве», а особенно — к тем, кто в упор не видит страданий простого человека.
        Казалось бы, зрение от старости ухудшилось, а стал зорче. От моей прежней доверчивости и некоторой «одноклеточности» не осталось и следа. Жизнь потребовала перемен. Неприязненность стала настолько широка, что лишала подчас ежедневной радости, обкрадывала, убивала. А если посмотреть широко, то меня и моих друзей убивало то, что на смену вымиранию и вырождению народа пришло его одичание.
       Я – не судья, но думаю, что святых людей по жизни, конечно, мало. Просто честных много, но они не едины. Предателей немного, в том числе отпетых «нехристей». Им бы оглянуться и посмотреть скольких, когда и за сколько они когда-то предали и продали, и не торчат ли из- под их блестящих фраков их хвосты и копытца.
       Пролетарии всего мира по-прежнему тянутся к Мавзолею Вождя, как к доказательству именно этой, реальной, правды человечества. И здесь никаким сравнением с мумиями в Новом Афоне не обойдёшься. Когда говорят «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить», имеют в виду именно ленинизм, как идеологию миллионов людей всего мира. Ленинизм как учение о борьбе пролетариата за своё освобождение никогда не станет мумией, даже если это и придёт в голову некоторым современным, особо продвинутым прихожанам. Это их личное дело. Даже если некоторые из них позволяют себе безнаказанно и бессовестно играть в хоккей у порога Мавзолея Ленина, у святого места для миллионов трудящихся мира.
       Интересно, а возле святых мощей в Новом Афоне тоже принято играть в хоккей? Впрочем, хоккеисты – мутанты всё могут!
       Некоторые из давних моих сверстников, вышедших в своё время из КПСС, сейчас рассуждают по поводу необязательности постоянства в своих убеждениях, считая нормальным последовательные перемены в своих взглядах. У многих из них и недавние слёзы по Сталину высохли. Таких членов партии было много в начале 90-х. Перспективы тогда не стало, организацию запретили, выгода исчезла, кумиры потускнели, а купюры поднялись в цене.
       «Бог – с бескорыстными людьми, с теми, кто не изменяет своим убеждениям, не изменяет своей Родине и самому себе», писал я в одном из своих ранних очерков. Но, по мнению перевёртышей, прежние представления о консерватизме преданности безнадёжно устарели. Тем более в наше гибридное время – время мимикрии мутантов и лживой идеи «общенационального единства» народа современной, разобщённой, якобы бесклассовой, буржуазной России.
         Изменилась ситуация, изменились и убеждения. Ситуацию изменить сложно всегда, а убеждения – проще, конечно. И, по мнению этих людей, ничего особенного не происходит. Можно ведь прожить вообще и без всяких убеждений. Видимо, думая так, этим людям легче оправдываться перед самими собой.
       Некоторым из них в буржуазном обществе даже крупно повезло. Выбились в особо «креативные» деятели нашего государства, отбросив своё прежнее, такое неэффективное и даже постыдное «коммунистическое» прошлое. Правда, нет-нет, да и у некоторых из них всплывёт мысль об их недавней мутации, и тогда стройная конструкция их личного сегодняшнего успешного и выгодного благополучия на фоне всенародного бедствия рушится и уже даже им не кажется имеющей отношение к истории нашей Родины, преданной ими. Но поздно: поезд истории уже ушёл без них. Предательство как смертельная заразная болезнь не лечится.
        А их единомышленники - классические мутанты,  – родом из того же племени «купи-продай» - банкиры, чиновники и лавочники, если не сегодня, то завтра их обязательно продадут. И это хорошо известно. Ведь их общая сущность – жажда наживы и власти. И предательство – из их родни. Продадут обязательно, особенно если предложенная моржа (выгода) вдруг окажется недостаточной. Очень ненадёжная компания.
       Всё ведь очень просто. Чтобы уничтожить всех предателей и саму возможность предательства, нужно изъять богатства и средства обогащения у ограбивших и вернуть награбленное ими народу. Некому и незачем будет предавать. Такое время обязательно наступит, если всем честным людям этого очень захочется. Или жизнь заставит. Это исторически неизбежно, но, к сожалению, ещё не созрело. А как думаете Вы?