В земле, где под русскою прусская твердь
хранит в катакомбах бездонное горе –
за Цахесом-крошкой окажется дверь,
за рослой сосною окажется море.
И солнцем оплавленным брызнет янтарь
в белесую даль голубиного цвета –
бредёт полуостровом сказочный май,
в цилиндр, словно Гофман для сказки, одетый.
Купелью тевтонской, и садом в тени
меня обаяет преддверие тайны
у Кантовой ратуши. Ночи и дни
здесь бродит философа дух неслучайный.
Здесь всё обусловлено криком совы
над конным заводом у рощи, у мызы,
где сердце Барклая. За далью травы
встаёт Кёнигсберг долгожданным сюрпризом!