Они плыли по реке, которая в этих местах была на порядок мельче. Весло то и дело упиралось в песчаное дно. Саша мечтал о том, чтобы искупаться, но, ждал вечера.
Слева, на песчаном берегу, намытом быстрым течением реки, при её повороте, стоял деревянный каркас, высотой около полутора метров, а то и меньше. В углу него был выложенный из гранитных камней камелёк, с высокой задней стенкой. А по центру его лежали давно прогоревшие угли, явно залитые водой.
Саша, вместе с Мишей, смотрели в его сторону, пытаясь понять, что это такое. Ведь костёр, под таким временным навесом, делать просто не безопасно. Тогда, что же это такое ещё может быть? Возникал вопрос.
- Баня, скорее всего, - все-таки опередил Мишу Саша.
- Вот ведь! Только рот открыть хотел, - улыбнувшись, сказал Миша.
- Пап, давай поставим Алсиу? – активизировался Игорь.
- Нет сынок, давай дадим дяде Саше всё же дослушать маленького принца! – предложил альтернативу Миша.
- Нет пап! – твёрдо отказался сын.
- Хорошо, раз ты не хочешь считаться с остальными, предлагаю тебе компромисс.
- Компромисс!? А что это такое! – не понял маленький Игорь.
- Это, когда находят, что-то среднее, что нравится всем, - пояснила Лида.
- Среденее? А давайте её тогда с середины поставим? – догадался, всегда готовый к компромиссам ребёнок.
- Так! В общем есть «Хоббит, или Туда и обратно»! Ставить!? – не оставил сыну выбора Миша.
- Угу.
Миша нажал на кнопку на колонке.
- …«В земле была нора, а в норе жил хоббит. Нора была вовсе не грязная и совсем не сырая; не копошились в ней черви, не лепились по стенам слизняки, нет — в норе было сухо и тепло, пахло приятно, имелось там на что присесть и что покушать, — словом, нора принадлежала хоббиту, а стало быть, само собой, была уютной во всех отношениях»...- начал читать какой-то не знакомый Саше голос.
Все мирно гребли. Нина сидела без шапки и её развевающиеся на ветру волосы говорили о том, что сильно потеплело.
Флагманом опять шёл красный катамаран, но это уже никого не растраивало, хотя бы потому, что гребли все слаженно и легко. Уши у Саши, лишь слегка напоминали о себе. Как ни странно, но после всех этихз горячих для них дней, они вовсе не покраснели и не опухли. Только погрубев и слегка обгорев на солнце, начали шелушиться. Хотя, вся эта, потрескавшаяся на них кожа, могла быть и просто грязью.
Саша ждал вечера для того, чтобы целиком искупаться.
- …«Как я уже сказал, матушкой нашего хоббита, Бильбо Торбинса, была знаменитая Белладонна Тук»… - читал мужчина в колонке.
– А у нас есть такие же сказки про национальных сказочных героев, как и у них про Хоббитов, например? – вдруг спросил Саша у Мишы.
Есть – ответил тот.
- Какие, например? – настаивал Саша на уточнении.
- Про богатырей. Соловья разбойника. Бабу ягу, - тут же, сходу ответил Миша.
– А! Это Пушкин написал! Я знаю! Он все сказки написал! А когда уже не мог ничего вызвал всех на дуэль!» - улыбаясь ответил Саша и налёг на вёсла.
- …«Я часто гадал, как выбрались из подземелья мои отец и дед. Верно, они выскользнули через тот самый тайный ход, о котором, кроме них, никто не знал. Карту они нарисовали позже. К слову, хотел бы я знать, каким образом эта карта оказалась у Гэндальфа, а не у законного наследника Трора и Траина?»… - не унимался чтец в колонке.
- Слушай Миш, а у нас есть карта? Или как мы вообще плывём? По звёздам? – спросил Саша.
- Да, она у Паши. На красном катамаране.
- Ах! Вот оно, что! Вот почему они всё время первые! – догадался Саша.
- Какое странное у него имя, Бильбо, - заметила Лида.
- Да имя, как имя. Столица страны Басков так называется, - сказал Саша.
- А, кто такие Баски? – спросила Лида.
- А это национальность такая, на севере Испании и Франции, - провёл ликбес Саша.
- Но, говорят, что ещё так называетсмя разновидность эффеса шпаги, - вспомнил Миша.
- Не знаю про шпаги – это не ко мне, - умыл руки Саша, пожалев о том, что затронул тему малых народов.
- Ничего не слышно! – пожаловался Игорь.
- Всё! Молчим! Молчим! – деланно испуганно, сказал Миша, демонстративно закрыв себе рот ладонью руки.
* * *
Обед был на этот раз на неплохо оборудованном для этих целей, месте. На полянке, возле которой они причалили к берегу, был врыт в землю и стол, и даже одна лавка. Вторую, в виде бревна, принёс из леса Паша с сыном Петей.
Миша, как всегда разогрел чай на газовой горелке и, через какое-то время, все присели к столу.
- Сегодня рано обедаем, - сказал Саша, посмотрев на свои наручные часы.
- Ты единственный, по-моему, кто у нас с часами, - обратил внимание Паша младший, жадно пережовывая сало.
- А вот я вспомнил историю одну старую, - начал Паша старший, припасённую для застолья историю.
- Давно это было. Лет уж тридцать назад наверно. Молодой я тогда был. Ходили мы в Карелию на байдарках. И, вот возвращаемся обратно поездом, из Петрозаводска, в плацкарте. А ребята устали все очень. Кто-то спит, кто просто сидит. На столе навалили всё, кто-то часы даже снял, зачем-то.
А мимо, как раз цыгане карельские идут. Светленькие все, голубоглазые. Сразу и не поймёшь, что это цыгане. А им, что!? Увидел, взял, что попало, вот и ищи его потом в поле!
И, цыганёнок один маленький такой, юркий, цап со стола часы и дёру по коридору вагона к тамбуру. Так Ромка у нас был такой, скраю он сидел тогда в четырёхместном отсеке, знаешь, как там в плацкарте! Ну, и вот он, как среагировал-то я не пойму, а цап с этого бесёнка шапку! Помнишь такие смешные были с двумя радиусами на лбу? Да, так быстро он её с него снял, что тот наверно и не заметил сразу. Только в тамбуре и осознал.
А часы Колькины были. Он так и не заметил ничего, потому, как спал. Устал сильно, байдарку, да ещё и рюкзак на себе переть. Только присел, так глаза сразу и закрылись у него.
Прошло минут пять наверно.
Приходит пацанёнок обратно. Говорит:
- Шапку отдай, а то плохо будет!
А, что-плохо-то!? Нам терять нечего было. К часам ноги приделали уже. Денег и в помине не осталось, после того, как билеты на поезд купили на последние. Вот и сидим молча все.
А он и говорит тогда:
- Я часы верну.
А Ромка в ответ:
- Какие часы? Дурачком, типа прикинулся. Наверно хотел, чтобы цыганёнок ещё и упрашивал его. И точно!
- А твои часы, что на столе лежали, - отвечает.
- Ах! Эти-и-и! Ну, раз эти часы, то давай махнёмся неглядя! – согласился Ромка, догадываясь, что, что-то тут явно не то, но чувствуя, что удача на его стороне.
Цыганёнок вытащил их из-за пазухи, но не отдаёт, а сам дальше отошёл. Говорит:
- Я отойду, а ты шапку на полу оставь. А я туда часы подложу.
- Нет. Давай всё пости так же сделаем, но, чуточку иначе. Только ты сначала часы положишь. Уж мы-то тебя точно не обманем. Мы же не цыгане! – предложил альтернативное решение Ромка, разгадав цыганью хитрость.
И;точно цыганёнок поверил и часы положил на пол. Но и Ромка его не обманул. Подобрал часы, а сам шапку его туда полжил.
А цыганёнок, хвать свою шапку, да и бегом в тамбур, а на дорожку еще и проорал:
- Всё равно украду!
Но, он, всё же счастливый убежал, это точно!
А ведь им-то оказывается нельза без своих вещей обратно в табор возвращаться. Без добычи ещё можно. Простительно. Но, вот без своих – никак! – рассказал свою историю Паша старший.
- А, что же Колька? – поитересовался Миша.
- А он так и спал до самой Ладоги. Устал очень. Но, часы мы ему вернули. Не хотели правда просто так отдавать, но сильно намаялся он бедолага.
* * *
Эх, и, что же там дальше было с Лисом, которого приручил маленький принц!? – не переставая грести ни на миг, вдруг спросил Саша, преневзмогая душераздирающую истормию про хоббита Бильбо и иже с ним.
Игорь нервно перевернулся на палатке, лицом в низ, закрыв его руками.
- Давай поставим дяде Саша Маленького принца? – предложмл Миша.
- Нет!
- Но, только окончание. Там минут на десять всего наверно.
- Нет!
- То, что ты не дал дослушать.
- Нет!
Они плыли по очень мелкой в этих местах реке, которая видимо именно по этой причине ушла в разлив, став примерно на треть, а то и больше того, шире в этих местах. Весло, почти каждый раз касалось дна.
Над ними реял Сокол. Их здесь видать было очень много. Но он не спускался к воде, а так и нарезал свои круги выше сосновых вершин. К нему навстречу вылетел второй. Но, траектория их не пересекались. Каждый имел свою собственную. Да и не могло быть такого, чтобы они вдруг приметили общую цель, ведь они не просто охотились за кем-то. Они следили друг за другом, лишь только для того, чтобы не перехлестнулись их интересы.
В дикой природе всегда так. Сильный побеждает слабого. Слабый охотится за ещё более слабым. И никто не разменивается на такие вещи, как воровство друг у друга. Если же это и происходит, то скорее, как исключение, а не как закономерность.
Саша никогда не читал маленького принца, и не знал о чём же эта сказка. И сейчас, в своём плавании был очень рад тому, что довелось послушать её, хоть и не всю, а только лишь первую её половину. Она была большей, но ещё не всей сказкой.
Роза. Барашек. Лис. Сам принц. Множество маленьких планет, кружащихся в открытом космосе, и ни разу не пересекающихся своими траекториями. Зачем же маленький принц прилетел на землю, и встретил там именно Экзюпери, а не кого-то иного, который бы и не понял, кто перед ним стоит.
И несмотря на то, что на левом и правом берегах этой, теперь уже хорошо знакомой им реки, в кустах и в траве, притаились хоббиты, Саша не обращал внимания на монотонный голос чтеца, который рассказывал о том, как они живут, кого боятся и что едят. Ему казалось, что он и есть сам тот лётчик, что совершил вынужденную посадку в пустыне, посреди нескончаемых, раскалённых от солнца её барханов, в надежде всё же хоть как-то починить свой самолёт, который не раз спасал его, ещё и не в таких передрягах.
Ему казалось, что он всегда был рядом с этим маленьким мальчиком тогда, когда тот оказывался в гостях на соседних астероидах. У пустого и жадного хозяина звёзд. У короля, думающего, что он повелитель. У фонарщика, готового зажигать фонари всю жизнь, даже, если дни станут совсем короткими, и будут меняться раз в минуту с ночью местами.
Он понимал смысл любви теперь иначе. Так, как раньше ему было не дано этого.
- …«Настоящая любовь начинается там, где ничего не ждут взамен. Чтобы научить человека любить людей, нужно научить его молиться, потому что молитва безответна»... – запали в его душу слова из сказки.
- …«Смысл жизни в том, на что она потрачена»... – теперь он знал на что надо тратить ту, оставшуюся у него жизнь.
А сказка тем и хороша, что недосказана. Ведь именно тогда, дописать её сможет каждый так, как считает нужным. Посвоему.
* * *
Сегодня их ожидала последняя, пятая ночь в этом путешествии. Погода смилостивилась над ними, прогревая солнцем и расстилая перед ними низкие, песчаные, речные берега.
Место, под ночёвку было выбрано самое лучшее, если сравнивать его со всеми предыдущими. По, какой-то неведомой им причине, все, кто так же сплавлялся с ними по реке, либо прошли дальше, остановившись на сегодняшний ночлег там, где их уже должны были забрать завтра, либо расположились далеко перед ними.
Им же достался замечательный участок берега, в том месте, где она делает очередной свой поворот.
- Давай сегодня поставим палатку для Кости отдельно, - предложила Нина, ещё даже и не ступив ногой на берег, когда Саша подавал ей руку, при сходе с катамарана.
- Давай, - согласился он, не в силах вспомнить то, как он ставил её тогда, в их первую ночь на реке, и как потом он вспомнил это случайно, заметив её на фотографиях в своём телефоне.
Нина крепко взяла его за правую руку, но, потом катамаран качнуло, и, чтобы не завалиться в воду, она перехватила руку, взявшись за левую. Только бы не заметиля отсутствие кольца! Подумал Саша.
Но Нина, как ни в чём ни бывала сошла на берег.
- Ух, какое дно хорошее! Один песочек! Да и мелко ещё к тому же! – сказал Миша, привязывая верёвку от катамарана к стоящей у воды сосне.
- Да, тут самое лучшее место, - согласилась с ним Лида.
Рядом уже стоял красный катамаран. Все разгружали вещи, отвязывая предпоследний раз свои рюкзаки.
- Айда купаться! – предложил Миша, тащя за собой, подальше от воды, туда, где было старое кастрище, рюкзак.
- Купаться говоришь!? Пожалуй, можно! – соглапсился с радостью Саша, так же оттаскивая открученный рюкзак к выбранному им уже месту под полатку.
Он раздевался прямо на ходу.
- Погоди. Возьми мыло! – кричала ему в след Нина.
- Принеси пожалуйста, а я пока так в воду войду, пока солнце тучи не закрыли, - ответил он, сходу забегая в воду.
Река была очень мелкой в этом месте, и дойдя до самой её середины он обнаружил, что глубина в этом месте всего лишь ему по пояс.
За ним, но только, несколько правее вошёл в воду и Миша. Но, он уже самостоятельно подготовился к купанию, разложив на берегу мыло и полтенце.
Из воды Саше было видно, что все дети занялись своим любимым занятием, лазанием по деревьям. Один только Пётр ушёл в лес. Скорее всего в поисках окоп.
Неспеша, к реке подошли и Наташа с Пашей старшим.
Наташа решила, как и Нина вчера, помыть голову. Паша принёс кружку и пластиковую ёмкость, в которой они мыли посуду речной водой.
Набрав её полную, он начал поливать голову жены водой.
Таким образом, пока купались Саша с Мишей. Паша мыл голову жене, оставив своё купание на потом.
Закончив купание, намылившись несколько раз и смывшись не снимая плавки, Саша вышел из воды и приняв у Нины полотенце, вытираясь на ходу и проходя мимо Наташи с Пашей, отметил:
- Наташ, у тебя сильно загорело лицо! А у Нины нет! Но, я знаю почему!
- Почему, - вежливо поинтересовалась Наташа, уже вытерев к тому времени волосы, и повязав на голове полотенце.
- Потому, что, когда мы вас, каждый раз обгоняли, проплывая мимо, ты лицо сразу к верху поднимала, - высказал свою версию Саша.
- Неправда всё это! – не согласилась, краснеющая Наташа.
- Ну, как же! Я кричу тебе. Наташа! Наташа! А ты гордо наверх смотришь. Так и загорела! – рассказал свою версию Саша.
- Хи-хи, - не сдержался Паша.
Наташа очень серьёзно и пристально посмотрела на него. И он сказал:
- Пожалуй и я пойду искупаюсь.
Все, кроме Паши старшего пошли наверх, к вещам.
Им навстречу из леса вышел Петя, таща за собой тоненькую веточку.
– Тут такой лес, словно парк у алегарха! – сказал Петя, а затем бросил ветку у будущего костра и потом добавил:
- Чистый, аккуратный, но дикий!
- Вряд ли алигарх додумается до такого, - со вздохом добавил Саша.
– Пойду в «Т» схожу, - сказала Нина.
– Осторожнее смотри! Там алигархи ходят! - предостерёг Саша.
- Знаешь Саш, и я, пожалуй, тоже искупаюсь! – решительно заявила Нина, когда Саша поставил обе палатки.
- Ну, смотри! Не я это сказал, - не отговаривая её, согласился Саша.
* * *
Палатки на этот раз Саша поставил моментально, так, словно бы собирался сдать экзамен по их установке на пятёрку. В земле, забивая колышки, он нащёл очень красивый камень. Кремень. Он положил его к себе в карман, на память. Он всегда так делал в путешествиях, подбирая красивые камни из разных мест, где он бывал, на память.
Раньше он поступал так, скорее машинально, понимая, что всё-равно никогда не вспомнит откуда именно каждый камень. Но, спустя много поездок, он стал замечать, что, каким-то непонятным для него образом умеет различать камни. И, что самое интересное, глядя на них, словно бы в экран телевизора, способен видеть те, самы важные события, что происходили именно в данном месте.
Ужин сегодня получался ранним. И не столько из-за его часа, а, прежде всего из-за того, что само небо так решило сегодня, разогнав все свои облака из долины.
Миша оборудовал кострище таким образом, чтобы никто не смог оштрафовать их за малейшее отсупление от норм разжигания костров. Он выкопал ямку под сам костёр. Выложил её по периметру перевёрнутым, снятым с этого места, дёрном. А, затем, вместе с Пашей младшим, натаскал от реки песка в ёмкости для мытья посуды, и присыпал им землю вокруг будущего костра.
Потом, взял топорик и ненадолго исчез в лесу.
Вернувшись он тащил за собой пару витиеватых сосновых стволов, которые, положив у костра начал там же подтёсывать топором. Так, чтобы самый длинный из них, хорошо прилёг на разпиленный примерно пополам, тот, что был покороче. И, заточив по одному из крёв каждого куска ствола, забил их в землю, таким образом, чтобы наверху оказались расходящиеся в стороны самый толстый сук и ствол, образовывающие таким образом рогатины. В которые он и уложил длинное сосновое бревно.
Так, подле костра образовалась скамейка.
Затем сходил за телефоном и стал снимать всё своё творение на видео для будущих поколений путешественников.
И, буквально через пару минут после этого, Саша, устало присев на свежесрубленную скамейку попал в кадр снимаемого Мишей учебного фильма, даже со своим текстом, тем самым давая понять всем, кто будет его когда-то смотреть, что это не немой фильм, с выражением, сказав в камеру:
- А, кто это всё сделал!?
Скамейка быстро заполнилась бездельниками, севшими на неё словно куры на жёрдочку. Саша достал из своего кармана кремень и разглядывал его внимательно, любуясь им.
– Ты, что геолог? - спросил его Паша младший.
– Нет. Историк, проблематик - ответил Саша.
– Как. Это!? - не понял он.
- Ну, я ищу проблемы и попадаю в истории» - ответил ему Саша.
- Вот, как-то так! Что бы совесть потом не мучала! А то всегда найдутся такие люди, которые потом скажут: - «А, костёр-то вы и не по правилам разводили!» - сказал Миша, отнеся телефон к себе в палатку.
- Ну, теперь-то нас точно никто не сможет оштрафовать! И песок, и ямка, и далеко от леса, и не в сухой траве, и, даже не сучьями его топим! – похвалил Саша.
- А, чем же ещё? – не понял Сашину шутку Миша.
- А вот какими-то корявыми загогулинами! Даже и не знаю, как они называются, - продолжал юродствовать Саша.
- А! Ты этом смысле! – догадался, что его подкалывают Миша.
А Саша, вспоминал то зависшее в группе, в Вотсапе молчание, после того, как он опубликовал там перечень штрафов за разведение костров, и сплав по нерестовым рекам.
Мимо них прошёл Паша старший с удочкой в руках.
Он спустился к самой воде и выбрав место получше, без прибрежной травы, зашёл в воду, примерно метра на два от берега, благо, что был в резиновых, высоких сапогах, и прицелившись, словно хотел попасть точно в пасть примеченной им рыбы, далеко, далеко забросил свой крючёк, с красиво блестящей на вечернем солнце блесной.
Тот, пролетев над рекой, по параболе, плюхнулась с гулким бульком в воду.
- Вот ведь молодец мужик! Удочку взял! – прокоментировал Миша.
Молча встав со свеже сделанной скамейки, ушёл к себе в палатку Паша младший.
- Куда это он? – спросил Сашу Миша.
- А хрен его знает! Может тоже за удочкой? – предположил Саша.
И, точно. Буквально через минуту, из палатки вышел уже настоящий рыбак, не только с удочкой в руках, но и с целым набором крючков, грузил, блёсен и всяческих попловков в ней.
Паша младший, в отличие от старшего, выглядел явно подготовленней. Вот только знала ли об этом сама рыба, притаившаяся в Жиздре, и наблюдавшая за ними из-под воды, стремительно уносящей свои воды к горизонту реки.
- Нет, ну, что же эт!? А!? Вот ведь! – послышалось с реки.
Через мгновение уже двое рыбаков, и оба Паши, ходили далеко от берега в поисках утерянной блесны с удочки, Паши старшего.
- Что случилось? – крикнул им Миша.
- Да! Вот ведь незадача! Блесна зацепилась за что-то. Я дёрнул, думал рыба, а она никак. Я сильнее. А она возьми и оторвись! За карягу наверно зацепилась!? Да, разве разберёшь теперь? Течение сильное очень.
- Да. Жаль. Ну, ничего не поделаешь, - посочувствовал Миша.
Паша старший, прекратив поиски, шёл с удочкой обратно от реки. Младший же не терял надежды, закинув свой крючёк поближе к берегу. Но, не из-за того, что боялся потерять его, а только потому, что не хотел поймать одного из группы байдарочников, лихо гребущих к окончанию своего маршрута. Видимо в надежде встать лагерем прямо у того места, где завтра их заберёт автобус.
Первый байдарочник с укоризной посмотрел на Пашу младшего, и тот сделал вид, что отмахивается от начавших уже появляться комаров.
* * *
На ужин была каша гречневая с тушёнкой.
Но, остались ещё и бананы. Они слегка почернели и поэтому дети не ели их. И Паша младший придумал тогда сделать из них вкусняшку, почистив их и нарезав, смешав со сгущёнкой.
– Будешь бананы старые, перезрелые? - спросил он Сашу.
– Буду. Я такие в Мурманске ел. Там только такие и продают. Называются Московские, чёрные - ответил тот.
- Саша доешь сало, - попросила его Наташа.
– Тебе миска из-под сала важнее чем моё здоровье! - ответил Саша, намекая на её желание скорее помыть посуду, демонстративно поглаживая животик в том месте, где распологается печень.
- Вот ведь Саша! Саша! – обиделась на него Наташа.
На ужин был какако, зачем-то так же прихваченный в поход. Банка, в которую он был упакован напоминала ту, в которой продают порошок для мытья посуды.
- Это моющее средство? – поинтересовался Саша.
- Нет, это какао! Вот уж этот Саша! - сказала Наташа.
- А, как похож! – не унимался он.
- Саша, - услышал он Нинин шёпот у своего уха.
- Что, - так же шёпотом, ответил он.
- Я придумала, - таинственно прошептала она.
- Что ты придумала? – скорее машинально, чем с интересом, разжёвывая кусочек тающего сала во рту, спросил он.
- Мы будем спать с тобой в одном спальном мешке. – заговорщицки моргнув, своими огромными, глазами, прошептала Нина.
- Мы же не поместимся!
- Поместимся. Ага. Я знаю.
- Ах вот почему ты брала в магазине тогда мешок не под свой рост!? – с гордой улыбкой, словно ему удалось только, что раскрыть диверсанта, сказал Саша.
- Только вот он, что-то поломался у нас и перестал застёгиваться. Посмотри потом пожалуйста, - попросила Нина.
После ужинна Нина пошла в палатку и вынесла оттуда мешок.
Саша попытался закрыть его и тут понял, что он не сможет это сделать без инструмента, которого у него не было. Ведь он по сути своей никогда и не был походником.
- Миша, слушай, не поможешь нам? - попросил его Саша, когда тот проходил мимо, так, как тропинка к реке шла, как раз мимо их палатки.
- Помогу, а что там у вас? - тут же согласился Миша, даже и не понимая ещё самой сути вопроса. Он всегда был уверен в своих возможностях, так, как у него был с собой хороший, компактный инструмент.
- Вот. У нас тут молния. Вот - сказал Саша.
- Не закрывается, - дополнила Нина.
- Молния!? – удивлённый такому пустяку, машинально переспросил Миша.
- Да, - повторила Нина.
- Сейчас, плоскогубцы принесу, - сказал Миша и изчез в проёме своей быстровозводимой палатки.
Через минуту, вернувшись с инструментом, он, одним умелым движением руки, разжав какую-то пружинку в молнии плоскогубцами, дёрнул за освободившуюся от проблемы, державшей её молнию, и та легко пошла вверх.
- Спасибо Миш! Ты настоящий походник, - поблагодарила Нина.
Миша, со скромной улыбкой удалился.
- Смотри Саш, по мне какой-то паучёк ползёт, по руке. Маленький такой, и ножки у него короткие, короткие! Какой смешной! - весело протянула ему руку Нина.
- Вот! Это и есть настоящий клещ! – радостно и громко словно юный натуралист, констатировал Саша, обрадовавшись возможности показать Нине, воочию настоящего представителя этого, такого страшного на фотографиях, и такого милого в жизни насекомого.
- Не обманывай меня! – ничуть не испугавшись, не поверила ему Нина.
- Но, это он. Просто голодный ещё не насосался крови, - спокойно, с деловой интонацией профессионального охотника на клещей, сказал Саша и стряхнул с Нины насекомое в сторону, одним щелчком пальца, так, чтобы тот улетел как можно дальше от их палатки.
- Надо опрыскать всё аэрозолью, - сказала Нина.
- А, ты, что всё же купила ещё и спрей от них!?
- Да. Я забыла тебе сказать об этом.
- Ты!? Забыла!? Ты, которая так их боялась перед походом!
- Да, но я, как-то забыла про них совсем здесь.
- С первым клещём вас! – уже от своей палатки поздравил Миша.
- Спасибо, - поблагодарил Саша.
- Сейчас природа оживает. Много пропавших птиц появляется. Вон в Москве чайки стали встречаться! – не высовываясь из своей палатки пробубнил Паша старший, который слышал Сашин возглас.
- Чайки!? Ну, это к концу света, - ответил невидимому человеку Саша.
- Как это!? – удивился Миша.
- А вот так! Разве вы не читали!? - обрадовался своей шутке Саша.
* * *
После такого тёплого, для четвёртого мая, дня, ночь не особо старалась быть его продолжением. Она хитрила и делала всё возможное для того, чтобы оставаться холодной.
Сдув с неба все облака, она, как бы говорила:
Вот, как я постаралась! Смотрите, как красиво! Ведь это практичесски Августовский млечный путь! А поспорить с тем, что в начале мая звёзды греют душу не менее, чем в Августе вряд ли, кто возьмётся! Смотрите на них, и представляйте себе конец лета. Ведь это так романтично, когда думаешь о конце, а на самом деле всё еще впереди!
Я постаралась для вас, но и вы поймите меня правильно. Мне положено ещё веять холодом вечарами, и напускать туман по утрам. А если я изменю сама себе, то имя мне уже не ночь.
- Нет Нина, он не закроется! Ты же сама видишь! – пытался спасти спальник Саша. Но, Нина не унималясь, пытась влезть в тёплый мешок вместе с ним.
- Раздевайся, - в итоге решилась она.
- Как! Совсем!
- Да.
- Ну мы же всё равно не влезем!
- Влезем. Я знаю. Давай.
- А может быть всё же в Москве? Дома, в чистой кроватке. Как хорошо! А? – с надеждой в голосе, предложил Саша.
- Нет. Давай.
Он послушно разделся.
Она проделала то же самое.
- А Костя не услышит? – попытался схватиться за последний аргумент Саша.
- Нет. Он давно уже спит.
- Ну Нина. Не я это всё затеял.
- Не ты. Иди ко мне.
Вы видели глухие места у рек, озёр, дорог, деревень? Их нет! Радуйтесь тому, что вам дано увидеть. Да и надо ли скрываться в глухомани? Зачем? Если главное не в том. Оно скрыто в откровении чувств, эмоций, восприятий того, что вы приняли в своё сердце. Разве не так? Разве это не то самое важное в жизни, что она так и стремится вам показать, а вы делаете всё возможное для того, чтобы не открываться ей, спрятаться, и смотреть из щели своего пыльного дивана на все её проявления.
В лагере стояла полная тишина. Не было слышно шума города, шелеста колёс машин, лая собак. Они были далеко в лесу. И в пяти километрах от этого места вообще начинался государственный заповедник.
Только крики птиц, всплески воды у реки, от переплывавших её бобров, одинокая дрель дятла, и ударяющиеся время от времени в хорошо натянутую палатку, не расчитавшие свою траекторию, возвращающиеся домой с вечеринки, пьяные, майские жуки.
Это была последняя их ночь в походе. Они лежали голые, обнявшись, а под ними были два растёгнутых спальных мешка. Но пока им было ещё не холодно.
Нина высвободилась из Сашиных рук и принялась соединять два разных спальника.
Саша молча лежал рядом. Он знал, что даже, если они и не застегиваются, всё равно они будут спать вместе, обнявшись, завёрнутые в оба сразу мешка, накрытые ещё и куртками.
Наконец, укрывшись, как следует, Нина взяла его за руку и шёпотом произнесла:
- Опять!
Саша ничего не ответил. Он знал, что она не любит, когда у него кисти рук собраны в кулаки, и всегда разжимает ему их, когда видит это. Он привык к этому и никогда не сопротивлялся.
И сейчас тоже, она разгибала его пальцы, сначала на левой руке, а потом на правой. Он тут же, машинально, сгибал их обратно. Она не отчаиваясь продолжала разгибать их снова и снова, переходя с одной его руки на другую.
Он боялся, как бы она не заметила отсутствие на его пальце кольца. Страх был настолько велик, что он перестал собирать ладони в кулак, и послушно держал их плашмя.
Саша прижался к ней спиной, уже готовясь ко сну, положив свою правую руку ей на бедро, а левую себе на пояс. Она прижалась грудью к его спине, и положила свои ладони на его расправленные кисти рук сверху.
Даже, если она и заметила отсутствие кольца на его пальце, ему уже было всё равно, от того спокойствия и умиротворения, что растекалось от неё по всему его телу.
Кукушка куковала где-то совсем рядом на дереве, но Саша не считал. Он засыпал, а рядом с ним, уже спала Нина, уставшая, но счастливая.
Ему нравились такие победы над ним. Он никогда не позволял женщинам руководить собой, уходя от них. Но, вот так вот, просто сдаться в плен, да ещё и с таким удовольствием, ему не приходилось никогда.
«А ещё у нас с тобой не было в лесу, в машине, в поезде, и лифте». Вспомнились ему сейчас слова Нины, сказанные ею, как-то недавно. И он улыбнулся.
Он сладко засыпал. Впереди был последний, тяжёлый день. Полный событий. Но, главное событие, которого он ждал много лет, происходило сейчас, на его глазах, начавшись недавно, несколько месяцев назад, теперь неожиданно и бурно развиваясь.
Он проснулся от необычного звука. Как будто бы замёрзший кабан пробежал мимо, звеня своими копытцами. Что же это могло быть? Думал он, лёжа с открытыми глазами. Через палатку было видно, что солнце уже вышло на небо, чтобы прогреть их последний, только наступающий день на природе.
От импровизированной кухни, оттуда, где был центр их лагеря, доносились голоса. Народ постепенно пробуждался.
- Надо вставать, - сказал он.
- Надо. Но, я не встану, - сквозь сон прошептала Нина.
- Не вставай. С палаткой упакую тебя! - сказал Саша и начал одеваться.
Когда он вышел на улицу, то увидел, что костёр горит и на нём стоит два котла с водой.
- Всем доброе утро, - поздоровался он издалека, особо, не всматриваясь в очертания тех, кто был у костра.
- Привет Саша, - ответила Лида.
- Доброе, - сказал Миша.
В трёхкомнатной палатке ещё спали.
Саша пошёл умываться к реке. Там уже умывался Паша старший со своей дочкой Светой. Она помогала папе, поливая ему воду из кружки на руки. Потом, когда он умылся, то стал так же, как и она, помогать ей, безропотно поливая её руки.
День набирал силу.
Постепенно проснулись все. Встала и Нина. Дети спали дольше всех, и только Света отличалась ранними подъёмами, всегда вставая вместе с папой, которого она очень любила и ценила.
От костра доносился звонкий голос Игната:
– Дым, дым перейди на Федота, потом на Якова, а с Якова на всякого.
- Я не Яков! – обиженно отвечал маленький Игорь.
- Значит ты всякий, - сказала Света.
- Я не всякий, я папин и мамин, - держал оборону Игорь.
- Вот и кончается наш, такой короткий отпуск, - вздохнув, произнёс проходящий мимо костра с дочкой, возвращающийся с реки Паша старший, на мгновение остановившись.
- А в Японии, например, зоопарк закрывается на пару месяцев в году. Там зверей очень любят и берегут. И у них тоже есть отпуск, - вспомнил Саша, который шёл за ним с реки, так же умывшись.
- Да ну!? – сказал Миша, котрый вышел из палатки с полотенцем, мылом, зубной щёткой и пастой.
- Да, а вот пингвинам, например, делают даже массаж животиков. Их кладут на землю и придерживают за голову и хвост, чтобы они лежали смирно. А то они так и норовят встать, - дополнил Саша.
- А зачем же это они им животики массажируют? – поинетересовался Миша.
- Чтобы они стройные были, - задумчиво произнёс Саша.
- Правильно! А не такие, как ты. Вон живот какой отрастил! – сказал Миша и побежал к реке.
- Что ты! Меня никак в зоопарк нельзя! Я же там всех посетителей распугаю! – демонстративно придерживая свой выпученный живот, предостерёг Саша.
Это был последний завтрак в их походе. Правда впереди ещё их ждал обед. Но, это уже, скорее была последняя закуска перед дорогой обратно, уже в автомобильных пробках.
Подкачав, скорее машинально, чем проверяя заранее степень мягкости катамаранов, оба судна. Паша старший с Мишей объявили погрузку. Теперь уже в последний раз, всё получалось у Саши быстро и легко. Результаты от прошедшего плавания всё же были.
Когда весь оставшийся мусор был сожжён в догорающем костре, Миша обильно залил его речной водой, как и пологалось при сворачивании лагеря, и спускался последним к катамарану.
И в этот момент Саше показалось, что местный, утренний, речной ветерок принёс запах города, его раскалённого асфальта, с шумными улицами и безкомпромисными пешеходами, так и норовящими, словно Англичане, пролезть в любую щель, справа от него.
Саше представился застроенный новыми домами его родной район Измайлово. Тот, где он родился в роддоме №20. Ему приходилось жить много лет отдельно от с воих родителей, но сейчас, когда папа и мама умерли он вернулся в квартиру, оставшуюся после них, такую родную и знакомую ему с самого первого его дня.
Конечно по современным меркам это был рай на земле. Девятиэтажки стояли таким образом, что между ними были зелёные, плотно заросшие деревьями дворы, шириной не менее тридцати метров, как и сама высота зданий их образующих.
Он любил свой район больше всех остальных. А ведь ему было с чем сравнить так, как жить приходилось в разных концах Мосвы, которая теперь постепенно сдавала свои позиции, уступая квартал за кварталом под натиском двадцати-трёхэтажных мостодонтов.
За пятиэтажки, расположенные около метро Первомайская, взялся ещё Лужков, но сейчас инициатива перешла следующему мэру и тот неумолимо заполнял все пустоты, прорубленные прежней властью в пятиэтажной застройке, имея в своих планах дальнейший, повсеместный их снос.
Саша понимал, что в Москве готовится нечто страшное. Её не то, чтобы уплотняют ради быстрой наживы, нет, тут было другое. Тут воспитывалось новое поколение разрушителей. Да-да! Именно разрушителей. Ведь разве способны созидать хотя бы, что-то те люди, которые родились в городских джунглях, где дома расположенны таким образом, что из каждого окна видно только противоположное, да при этом ещё и в такой непосредственной близости, что кажется порою можно подслушивать все семейные тайны своих соседей.
Люди окно в окно.
Творчеству в таком обществе не может быть и места. Оно запрограмированно только на разрушение, так, как только таким образом и возможно самоутвердиться в этом, искуственно созданном, новом мире. И сейчас его волновало только одно - как быстро он сможет покинуть этот город навсегда, оставшись при этом хотя бы маломальским творцом, не сломавшись окончательно потеряв всякий смысл профессии архитектор, скрываясь в тени своей девятиэтажки за густой зеленью выросших за пятьдесят лет деревьев.
Сашу тянуло назад. Но, только лишь потому, что он знал, что пока ещё сможет спрятаться в своёй квартире от агрессии внешнего мира. Но, надо было как-то жить дальше, искать работу, менять проффессию. Это очень напрягало его своей неопределённостью и неизвестностью.
* * *
Они отплыли вторыми.
- Много нам плыть? – зачем-то спросил Саша.
- Сложно судить по той карте, что у Паши с собой. Но, я думаю, что около четырёх, пяти километров, ответил Миша.
- А мы, что же должны приплыть на то же место, с которого отплывали? – не унимался Саша.
- Именно. Только с другой стороны, - охотно ответил Миша.
- Так это, что же получается? Мы, что землю обогнули вокруг? – пошутил Саша.
- Как это папа? – удивился Игорь.
- Это Саша шутит так, - успокоила сына Лида.
Никто не спешил. Два катамарана плыли паралельно. Но красный всё же на полкорпуса впереди. Саша очень хотел домой. Он устал. Но усталость его была приятной. Нет, у него, как ни странно, не болели руки от гребли. Да и сам он понимал, что усталость его, прежде всего эмоциональная.
Им не предстояло переть всё сегодня на своих спинах до поезда, а затем трестись в плацкарте часов пять до москвы. Они могли вернуться в город, как современные туристы, на собственном транспортном средстве. Но, это нисколько не убовляло той грусти, что накапливалась на душе у каждого от понимания того, что врядь ли они уже встретятся когда-нибудь вместе для того, чтобы вот так вот поплыть, пускай и по другому маршруту.
Да и нужна ли всем им ещё одна поездка именно в данном составе? Саша считал, что не нужна. Он думал, что и эта, которую они преодолели, уже была подарком судьбы в его жизни. Ведь люди познаются в путешествии. И, то, что с ними не поехал его сын теперь уже нисколько не расстраивало, как прежде. Он видел смысл в каждом из проведённых в плавании дней. В бобрах, подгрызающий лес по берегам реки, тем самым стремящихся перекрыть её. А, если и не удастся это, то, хотя бы поточить свои зубы. В соколах, наблюдающих за ними, и нервничающих от такого огромного колличества туристов, плывущих под ними по реке, словно брёвна, несущие паводком. В кабанах, разбежавшихся по прибрежным лесам и подлескам, в страхе быть пойманными и поджареными в огромных кастрюлях на отвесном берегу их родной реки.
Всего четыре километра отделяло теперь их всех от той, городской жизни, что собиралась подхватить каждого своей набегающей, страшной и неизбежной волной. Но Саша не боялся её, как прежде, перед походом. Он знал, что страх отпустит его в пути. Он просто не хотел ещё один, очередной раз испытывать на себе адаптацию, после возвращения в город. Но там его ждал сын, борющийся, как и он с алергией, которая, каждый год приобретает всё более изощрённые, новые формы, что Игоря, что и у Саши. Уши его сегодня слека грели голову, самую малость напоминая о себе, а, если уж быть точным, то он понимал, что его простили. Тот гнев, который вызывал он у кого-то в этом огромном, как мир городе, постепено рассасывался. И сходил на нет.
Эти пять дней, что было на первые майские праздники выделено правительством страны для всех, могли случится только в этом году, так, как пятым был день, приплюсованный к уже имеющимся в счёт с субботы 5 января, перенесённой на четверг 2 мая.
Река повернуля в лево, затем слегка взяла правее, и перед их глазами открылся вид на большой, с бетонными пролётами, автомобильный мост.
Всё! Подумал Саша.
Перед мостом, на левом и правом берегах реки, было множество, копошащихся возле своих байдарок, людей. Они разбирали их, сушили, и упаковывали. Были там и катамараны.
Надо было куда-то причаливать. Но берега были все заняты. Миша и Паша старший, усиленно искали место.
Но его не было.
Наконец, перед самым мостом, на крутом берегу слева, вдруг освободилось крохотное местечко, где они могли бы причалить, и при этом сразу два катамарана.
- Идём к левому берегу! – сказал Паша старший.
- Навались! – напоследок скомандовал Миша.
Саше именно сейчас хотелось грести и грести, не прекращая много, много дней. Именно так и бывает в самом конце пути, когда не хочется останавливаться, настолько втягиваешься в ритм путешествия, и он превращается в ритм твоего сердца.
Они причалили.
Все нехотя, как и он сам, сошли на берег.
Всё то, что происходило потом не стоит описания, так, как повторялось все эти дни утром и вечером. Только лишь сам процесс сдутия катамаранных лодок, несколько заинтересовал Сашу, который думал, что сегодня их ждёт страшно трудоёмкий труд, по разборке всех навязанных ими перед отплытием узлов. Но, имея плоскогубцы в руках, всё оказалось гораздо легче чем он думал. У страха, как говорится глаза велики.
Они спустили воздух из надувных лодок, затем сняли с них защитные чехлы, вывернув их наизнанку, и положили на полянке для просушки.
И вот уже Миша разжигал свою газовую горелку для того, чтобы приготовить чай для обеда.
- И все-таки земля плоская, - чем-то напоминая Галилея в своей упёртости, сказал Саша, присев рядом с ним на корточки.
- Опять ты за своё! – с видом инквизитора, молвил Миша с полыхающей огнём, газовой горелкой в руках
- Да это я так, шучу. На самом деле я не смотрю такие вещи в ютьюбе, - отрёкся заблудший «астроном».
- А ты не смотри его вообще. Вредно это.
- Ой! Ну, кто бы говорил!? Ты вон своих горластых мужиках на кухне до поздна смотришь! – поставила на место мужа Лида.
- Надо бы съездить в Оптину Пустынь, - нерешительно сказала Наташа.
- Ты думаешь? – так же не особо горя желанием, спросил Саша.
Он не хотел заезжать куда-нибудь по дороге, потому, что уже настроился на занятие очереди в хорошей и добротной, длинной пробке в сторону Москвы. Но, что-то говорило ему о том, что он больше тут, возможно уже никогда не окажется. Это мучало его изнутри, терзало и он искал успокоения.
- Да, я думаю, что если мы сейчас, хотя бы ненадолго туда не заедем, то в следующий раз будет ещё тяжелее. Так всегда. Сам знаешь, - ответила она.
- Да. Знаю, - согласился Саша.
- Все-таки едем? – спросил подошедший к жене Паша.
- Да! Обязательно! Там ведь совсем рядом, – приняла решенеие Наташа.
- Решено! – согласился с ней Саша.
Пообедав, и вызвав по телефону знакомого таксиста, Саша, Паша стапрший и младший, и Миша, стали собирапться в путь, в город, за машинами. Таксист должен был подъехать к краю моста. Но, по просёлочной дороге, идти к нему нужно было минут пять, быстрым шагом. Поэтому, собравшись, они двинулись в путь, но налегке, взяв с собой лишь документы.
Когда они уже подходили к тому месту, где просёлок соединяется с асфальтовой дорогой, их уже ждал знакомый им таксист, но сегодня он был на машине другого цвета, и они не сразу его узнали.
Он сам вышел к ним на встречу из машины, понимая, что так может вообще потерять своих клиентов.
- Как сплавали? – спросил он, когда они уже все расселись внутри в том же порядке, что и тогда, когда он вёз их сюда, пять дней назад.
- Нормально. Отдохнули, - кратко ответил Паша старший, что сел опять рядом с водителем.
- А рыбка как? Ловилась? – продолжил Игорь Михайловичь.
- Нет, - теперь уже сказал Паша младший, который брал с собой удочку.
- Как!? – удивился Игорь Михайловичь.
- Да, что-то и не до этого было. Попробовали один раз, - грустно сказал Паша младший.
- Да, что уж там! Закинул я удочку и блесну потерял! Зацепилась за что-то она, - поддержал его Паша старший.
- Да, это не дело, - сказал Игорь Михайловичь.
- Смотрите, как быстро по дороге едем мы, не то, что, когда вёслами махали на реке, - заметил Миша.
- Да, это, как после скутера, когда за руль машины садишься, - согласился с ним Саша.
- А у тебя, что скутер есть? – спросил Миша.
- Был. Пока мне его не разбили. Слава Богу ещё жив остался! - сказал Саша.
До города долетели быстро, не как в прошлый рах. Хотя и дорога была прежней.
- Вот сюда нам. Поворачивай, - успел сказать раздухорившемуся водителю Паша старший.
Игорь Михайловичь, лихо съехал вправо с дороги и заехал прямо в ворота платной парковки.
- Да, можно было и у ворот! – сказал Миша, уже державшийся за ручку двери, чтобы быстро подойти к своей ласточке, видимо сильно соскучившись по ней за время сплава по реке.
- Нет, мне вас хочется прямо к машинам. Чего только не сделаешь для хороших людей, - оправдался Игорь Михайловичь.
- Сколько с нас? – поинтересовался Паша старший.
- Пятьсот пятьдесят, - ответил улыбающийся Игорь Михайловичь.
- А, что это так мало в этот раз? – удивился Паша старший.
- Так дорога короче была, - лукаво улыбаясь, произнёс Игорь Михайловичь.
– Главное завестись! - сказал Паша младший, подходя к своей машине.
– Паша, только не заводись! - попросил его Саша, с улыбкой.
- Надо детям мороженное купить. Наташа сказала, - вдруг вспомнил Паша младший, открывая дверь своей машины.
- Давай, только уже машины заберём и подъедем к магазину, хотя он и в пятидесяти метрах всего, - предложил Саша.
- Хорошо, - согласился Миша и с ним все остальные.
- Какое будем брать? – спросил Паша старший.
- Не знаю. Я всегда вот это крем-брюле беру, - ответил Саша, вытаскивая из холодильника вафельные стаканчики.
- А может Бородинское? – предложил Паша старший.
- Нет, оно дорогое и безтолковое, - сказал Паша младший, набрав на всех детей крем-брюле.
Но, тут Миша откопал какое-то, аппетитное на вид, местного производства.
- Козельский хладокомбинат! – зачитал он.
- Вот его и надо брать! Я всегда местное стараюсь покупать! – признался Паша старший.
- Да, у них тут хорошее должно быть, - предположил Миша.
Паша младший положил обратно в холодильник набранное им мороженное, и взял уже Козельского.
Оплатив мороженное Паша вышел из магазина. Все шли за ним, как за хозяином детского праздника, будто он клоун из Макдональдса.
- Кто повезёт? Я могу! Положу на переднее сиденье и включу кондиционер, - предложил Саша.
- Я могу, только вот конгдиционер не включаю никогда. Боюсь простудиться, - сказал Паша младший.
- А зачем же тогда машину с кондиционером брал? – ехидно поинетересовался Саша.
- Давайте мне, у меня нет конждиционера, - разрешил спор Паша старший, отнимая мороженное из руки Паши младшего.
Забравшись в своих железных коней, все двинулись обратно, к реке. Но, на этот раз уже последний.
Выезжая из города в том месте, где они встречались вечером, пять дней назад, они свернули вправо.
Первым шёл Паша старший, включив поворотник. Вторым Паша младший, не включая. За ним Миша, и, наконец Саша, включившие их зачем-то сами того не понимая.
Паша ехал быстро, лишь изредка притормаживая, упираясь в местного, неспешного водителя, соблюдающего скоростной режим. При первом же случае, когда только это было возможно, он обгонял его. Где-то, примерно на третий раз, в такой ситуации, Паша младший, идя за ним на обгон, очередного местного, увлёкшись, обогнал заодно и Пашу старшего. Миша же с Сашей, шли медленно, даже несколько поприотстав от остальных. Саша, к тому же постоянно отставал от Миши, то и дело догоняя его, чтобы не выглядеть так же, как он выглядел на катамаране с веслом, на дороге за рулём своей, самой мощной из всех учавствующих в перегоне машине.
Через двадцать пять минут все были на месте. Паша младший проскочил поворот и возвращался задом, включив аварийку. Паша старший повернул первым, за ним Миша, включая поворотники. И только Саша не сразу смог съехать на просёлок из-за того, что был сильный перепад высот. Он включил аварийку, и уже, когда его передние колёса миновали опасный участок, выключил её, включив поворотник. Паша младший поворачивал последним не пользуясь поворотником, лишь отключив аварийку.
Саша не стал проезжать овраг перед их лагерем, опасаясь задеть дном неровности дороги и припарковался перед ним, пропуская Пашу младшего.
Припарковав свои машины прямо у рюкзаков, все вышли. К ним подошёл и Саша со словами:
– Вообще, чем дольше мы едем, тем проще ментам!
– Им всегда тяжелее! Не согласен! - сказал Миша.
– Некоторые из них, на пятый день алкоголь видят! - вспомнил Саша.
– Да, ладно! - не поверил Миша.
– У нас на работе одного спросили пил он или нет. А он и отвечает им:
– ПИЛ.
А они:
– КОГДА?
А он:
– Неделю назад.
А они ему:
– Месяц в крови алкоголь держится! Вот он и отдал им пять тысячь! - рассказал Саша.
Нина сидела рядом с сестрой Наташей и о чём-то говорила.
Саша присел к ним, вместе с Пашей старшим.
- А ведь Славик нас отговаривал, что есть сил! – вспомнил Саша.
- Да он всегда так! – тихо сказала Наташа, вставая со скрученных в рулоны ковриков, уложенных в пакет.
- Он же охотник и рыбак, - попытался в шутку, защитить Славу Саша.
- Да. Но, он скорее теоретик, чем практик, - задумчиво добавил Паша младший.
- Ладно. Надо грузиться, - сказала Нина.
- Да. Но нет сил. Хотя я и хотел добраться до Москвы пораньше, - сказал Саша, с трудом отрываясь от земли.
За ним поднялся и Паша младший.
Все неспешно, но основательно и со знанием дела загружали свои машины. Паше, единственному из всех, обладателю кровельного багажника, предстояло еще прикрутить к его дугам, один из двух катамаранов, не помещающийся в машине у его хозяина, Паши старшего.
Через минут десять, пятнадцать, погрузка закончилась. Настало время уезжать. Наступило некое замешательство в рядах походников.
Саша сказал первым:
- Мне было очень приятно плыть со всеми вами! Спасибо всем! Но, особенное спасибо опытнейшим катамаранщикам и походникам Паше, Мише и его жене Лиде, которая не дала нам всем умереть с голду.
- Спасибо Саша. Нам тоже всем понравилось плавать с вами. Жалко, что Игорь твой попал в больницу. Мы ему не дали бы скучать в плавании, - ответила Лида.
- В следующий раз надо будет побольше тушёнки взять! Хороша Белорусская! – сам себя похвалил Миша.
- Спасибо за катамараны и за всю организацию, - тихо сказала Наташа Паше старшему.
- И пожалуйста, - улыбаясь ответил он, Света обнимала его ногу в этот момент.
- Мы поедем в Оптину. Кто с нами? – спросил Саша.
- Нет, мы, пожалуй, в Москву, - отказался Паша старший.
- Да, и мы тоже, - сказал Миша, посмотрев на усталую жену.
- Хорошо. Тогда всем до свидания, и по машинам!? – спросил Паша младший, смотря на Наташу.
- Да, по машинам, - подтвердил Паша старший.
Саша, Нина и Костя, пошли через овраг к своей машине.