Юлия нашли рыбаки, они кое-как выходили его, как только молодой человек пришел в себя, он отправился к другу своего отца. Измученный, в простой одежде, опирающийся на два костыля, таким предстал юноша перед Клавдием Туллием, местным чиновником.
— Я сын благородного Гая Юлия Цезаря, Гай Юлий Цезарь- младший. — сказал Юлий. — Я попал в большую беду, я умираю, помоги мне, во имя богов и памяти моего незабвенного отца. К сожалению, бандиты отняли мой фамильный перстень, и я не могу подтвердить свою личность, но, умоляю, поверь мне на слово. Я действительно тот, кем себя называю.
Клавдий Туллий, добродушный толстяк средних лет, обнял молодого человека.
— Я узнал тебя, Гай Юлий Цезарь-младший, ты — копия твоего отца. А он был добрым покровителем моей семьи. Мой дом — твой дом.
— Если бы царь Никомед был жив, я бы не осмелился тревожить тебя, и я, и мой отец служили у него, но, увы, великий правитель ушел в мир Аида.
— Да, славный был владыка, — вздохнул чиновник. — Но не переживай, мой юный друг, для меня — это большая честь и радость принимать потомка Энея в своем доме.
Клавдий Туллий проводил Юлия в лучшие комнаты, позвал врача. Во время осмотра Клавдий Туллий был рядом.
— Этот благородный господин исцелится? — с волнением спросил чиновник.
— Будем уповать на милость богов и молодость, — уклончиво ответил лекарь.
Он оставил снадобья и дал распоряжения по уходу за юношей. Когда лекарь ушел, Клавдий Туллий присел возле постели Юлия.
— Ты жив, и это самое главное! — воскликнул он. — А все остальное мы победим. Ко мне приходил твой друг с письмом от тебя и перстнем рода Юлиев, он сказал, что ты в плену, и, если я не заплачу, тебя казнят. Я внес выкуп. Я рад, что тебя освободили.
— Не друг, и не освободили, — покачал головой Юлий. — Мне удалось сбежать от мучителей, и теперь я жажду мести, но мне нужна помощь.
Юлий рассказал о том, что с ним произошло по пути с Родоса.
— Вот горе, — вздохнул Клавдий Туллий, — эти пираты и наш бич. Они создали свою империю на море. Не знаем, что с ними делать.
— Я убью их! — щеки юноши пылали лихорадочным румянцем. — Я покараю убийц! Я отомщу за себя и за всех людей, замученных, проданных и убитых этими негодяями!
Юлий горел безумным желанием покарать своих мучителей, в бреду он кричал:
— Смерть убийцам! Кровь будет отомщена!
Юлий был так возбужден, что никакие снадобья не могли исцелить его. Напрасно Клавдий Туллий уговаривал своего молодого подопечного проявлять спокойствие, Юлий рвался в бой. Врачи пророчили скорую кончину молодому человеку.
В конце концов, Клавдий Туллий решил организовать карательный отряд для поимки банды Криоса.
— Иначе ты сам себя погубишь, — сказал анатолийский чиновник. — Ты просто сжигаешь себя.
— Я жажду мести и пока не увижу их распятыми на крестах, не будет мне покоя.
Юлий, несмотря на протесты врачей, встал с постели и сам возглавил отряд.
Они выследили пиратский корабль, и Юлий, с божественной одержимостью, первым бросился на палубу. Битва была страшной. Юлий, худой, высохший, с пылающим лицом от постоянного жара, походил в этом бою на самого вестника смерти. Он не чувствовал усталости и боли, убивая своих палачей, последним пал Криос, к которому Юлий не подпустил никого из своих соратников. Юлий выбил меч у главы пиратов, а потом, дьявольски смеясь, связал его. Пройдя по опустевшему пиратскому кораблю, Юлий сам лично обыскал каждый уголок, пока не нашел сундук с золотом. Он принес его Клавдию Туллию.
— Здесь выкуп, что потребовали за меня разбойники и все их деньги. Это пиратская казна, распорядись ей, как пожелаешь, мой настоящий верный друг.
— Ты бог во всем, благородный Гай Юлий Цезарь, — Клавдий Туллий низко поклонился юноше.
Юлий Цезарь пожелал, чтобы казнь произошла на берегу. Он смеялся, когда разбойников, многие из которых еще были живы, прибивали к крестам. Юлий не покинул место казни до тех пор, пока последний из них не испустил дух. Юлий смеялся каждому стону, каждой мольбе казнимого, испытывая небывалое наслаждение, от страданий своих мучителей. Криос умирал дольше всех, агония главаря длилась двое суток, и двое суток Юлий стоял под крестом, смеясь и издеваясь над своим недавним палачом. Никто не мешал Юлию, потому что понимали, что месть молодого человека справедлива и священна. Когда, наконец, все закончилось, Юлий сказал своему анатолийскому другу:
— Прекрасные берега Анатолии избавлены от мерзавцев, и Рим наказан этим. Господа сенаторы обозлятся, когда узнают, что лишились такого поставщика средств. И все же я не вполне удовлетворен. Для Криоса и его шайки все мучения закончились, для меня же — только начались. Я искалечен навсегда.
Клавдий Туллий не хотел отпускать юношу, уговаривал еще погостить в его доме, чтобы продолжить лечение, но Юлий был неумолим.
— Родина зовет меня. Веста меня ждет.