ЧАСТЬ ПЕРВАЯ (1572-1574)
Глава 1.5. ПЕРВЫЕ КАЗАЧЬИ, НЕВЫДУМАННЫЕ КНЯЗЬЯ...
На месте нынешнего города Полтавы в «домонгольское» (кавычки мои – Л.С.) время, судя по некоторым археологическим и письменным данным, возможно, находилось пограничное селение Киевской Руси, запустевшее после нападения «монголов» (кавычки мои – Л.С.) в XIII веке.
В дальнейшем лишь в XV веке в официальных источниках вновь появились сведения о наличии в этом районе славянского населения и укреплённых поселений, в том числе и Полтавы. В это время весь регион был вотчиной князей Глинских и входил в состав Великого Княжества Литовского (ВКЛ) - Польско-Литовского государства. Однако есть письменный источник, который не считается достаточно официальным, но содержит несколько более ранние сведения по истории этого района.
Это родословие князей Глинских. Сведения этой родословной, относящиеся ко времени до 1430-х г., многие историки считали сомнительными, «легендарными». Некоторые вообще обходили их молчанием, говоря об истории этой местности. А те, кто не ставил эти сведения под сомнение, упоминали о них лишь кратко и не делали из них выводов, выходящих за пределы местных краеведческих интересов. Но такие выводы можно сделать.
В персидских источниках Мамай эмир Малой Тартарии именуется Мамак из рода Кият. Как владетели земель между Волгой и Днепром главы рода Кият имели титул падишаха.
Из родословия князей Глинских известно, что происходили они не только от эмира Золотой орды Мамая, но и от князей (падишахов) Кият, а те в свою очередь от трех цариц Черклы (то есть цариц из: Черкио*, Керчи, столицы Боспорского царства - Пантикапея). Потомком князей Глинских, а значит и Мамая, является одна из самых спорных фигур русской истории - царь Иван Грозный
*) Черкио - город на востоке Крыма, в переводе с древнеруского «кузнец». В IV веке до н.э. древние греки основали Пантикапей, вскоре ставший столицей Боспорской державы. В эпоху раннего средневековья это был форпост Византии, затем он принадлежал хазарам, а в X-XI веках Корчев уже входил в состав древнерусского Тмутараканского княжества. Значение Керчи возросло с 1812 года, когда было образовано градоначальство.
Родословная содержится в московских родословных книгах XVI – XVII веков в виде нескольких вариантов и фрагментов:
1) полный текст в книге, опубликованной под условным названием «список А», конца XVI века;
2) полный текст в так называемой «Келейной книге» начала XVII века;
3) неполный текст в так называемом «Синодальном списке» начала XVII века;
4) очень краткая заметка о Глинских в оглавлении так называемой «Бархатной книги» конца XVII века.
История Глинских изложена не далее чем до 1530-х годов, то есть изложение оборвано на несколько десятилетий раньше времени составления родословных книг. Видимо, материалы для составления этой родословной не позже чем в 1530 - 40-х годах поступили из фамильных архивов в то центральное московское учреждение, где составлялись сводные государственные родословные книги, и затем туда уже не добавлялись новые сведения о Глинских.
Поэтому различия в датах списков не дают оснований считать какой-либо из них более достоверным, чем другие. Сравнение текстов показывает, что имеются две редакции, которые мы назовём пространной и краткой, отличающиеся не только формой, но и содержанием.
Пространная редакция охватывает период с «домонгольских» (кавычки мои – Л.С.) времён до 1508 года. Краткая начинается позже, с конца XIV века, но и кончается тоже позже, в 1530-х годах.
Пространная редакция состоит из краткой аннотации и основного текста. Для краткой редакции имеется лишь основной текст, но заметка в оглавлении Бархатной книги по содержанию соответствует именно краткой редакции и, возможно, представляет собой аннотацию к ней, оказавшуюся отделенной от основного текста вследствие каких-то позднейших переделок, традиционной истории, написанной романовскими историками (ТИ).
В «списке А» и в «Келейной книге» содержатся тексты обеих редакций, но они перепутаны местами: после аннотации пространной редакции вписан основной текст краткой, а за ним – основной текст пространной. В «Синодальном списке» имеется лишь основной текст краткой редакции, притом с изъятием значительных фрагментов.
…При цитировании принимаем за основу для обеих редакций «список А», в круглых скобках приводим слова из «Келейной книги», отсутствующие в «списке А», и разночтения по «Келейной книге», а в квадратных скобках – слова из «списка А», отсутствующие в «Келейной книге».
Тексты «Синодального списка» и «Бархатной книги» цитируем отдельно. Аннотация пространной редакции: «Царь Ординский Мамай коего на Дону побил [Князь Великий] Дмитрий Иванович а у Мамая Царя сын Мансуркиян (Мансуркиан) Князь а у Мансуркияна (Мансуркиана) Князя сын Олекса (Алеска) Князь а крестил его в Киеве Митрополит, а (и) от него (пошли) Глинские (Князи)».
Заметка из оглавления «Бархатной книги»: «Глинские Князья. Выехали из Литвы, а в оную из Тартар, где до выезда в Россию даны были им вотчины Глинеск, да Глинище; а от того и название своё получили».
Как видим, по аннотации пространной редакции Глинские – прямые потомки золотоордынского темника Мамая, «героя» Куликовской битвы (он, как обычно в русских источниках традиционной истории (ТИ), неверно назван «царём», то есть ханом, каковым на самом деле не был).
По заметке из «Бархатной книги» Глинские – всего лишь какие-то выходцы вообще «из Татар», какие в то время в большом количестве поступали на службу к великим князьям литовским и московским, получая за это вотчины с восточно-славянским населением. Умолчание о Мамае, как увидим ниже, характерно и для основного текста краткой редакции, вследствие чего мы не исключаем, что заметка в «Бархатной книге» – это аннотация краткой редакции.
Основной текст, пространной редакции начинается с родословной Мамая, которой вовсе нет в краткой редакции: «Подлинный родослов Глинских Князей. Князи же убо Кияты кочевали на сеи стороне Волги [до Чинги Царя, а] имянем почтенно (подчтенно) Государство имели от иных стран писали к ним называючи их Падшим (Падышаг) еже есть Государь. И пришед (Книгиз) Царь, великую брань сотворил с Кияты, и последи умираше, и вдал Чингиз (Книгиз) Царь дшерь свою Захолубь (Захолуб) за Бурлуда (Бурму), и Кияты Тохкоспа (Тохтоспа) Чингиз Царь (Чингизу Царю) бездетну сущу приближися дни его смерти (и в приближение дней его смерти), прежреченным (преждереченным) же Киятом в тоже время не владущи и Падшаго имянем. И приде Царь Кутлуз (Кутлуи) [и] ополчився, Тохтагееву (и Тохтаго) Орду взял, и три Царицы его взял за себя, и тако свершив Цареи [и] царствова на большой Орде много лет и много детей породи; и так от Черклуева (Черкуглиуева) царство (царства) роду Кияты родословятся, а (и) имянуются царского роду, даже и до Мамая Царя».
Крайняя испорченность текста, имеющего вовсе не читаемые места и, вероятно, немало пропусков, - это явно результат не только многократных ошибок переписчиков, (сделанных впоследствии специально - Л.С.) но и очень плохого перевода документа, написанного арабским письмом на каком-то из языков золотоордынской письменности – скорее всего персидском, арабском или кыпчакском. Пытаясь сопоставить то немногое, что можно понять, с историческими фактами, известными по другим источникам, замечаем следующее:
1) Мамай изображен как представитель неких «князей» Киятов. Из других русских источников традиционной истории (ТИ) об этом ничего не известно, но источники другого происхождения, независимые от родословной, это подтверждают. Так, на рубеже XV – XVI веков последний золотоордынский хан Шах-Ахмат, незадолго до разгрома остатков его орды казаками-крымцами, послал польскому королю Александру несколько писем с просьбами о помощи, а когда помощи не последовало, направил в 1501 году ещё письмо, с просьбой повлиять на короля, князьям Глинским, - братьям Ивану, Василию и Михаилу Львовичам, - которые в то время были действительно близки к королю.
В сохранившемся польском переводе этого письма интересно обращение: «Кияты князья Мамаевы истинные дети, там рядом с братом моим (королём – Л.С.), а здесь рядом со мной в моём царстве, справа и слева уланы, князья, четыре корачи большие (корачи – представители особо привилегированных феодальных фамилий. – Л.С.), у меня нет слуг больших и лучших, чем Кияты князья»…
Хотя перевод сделан лучше, чем русский перевод традиционной истории (ТИ) родословной Мамая, но и польский переводчик, видимо, кое-что упростил или не так понял. «Справа и слева», - вероятно, сокращенные слова о положении Киятов в правом и левом крыле золотоордынского войска или земель Золотой орды.
Труднее понять, почему Киятов «четыре» («czotyri»), в то время как письмо адресовано трем братьям. Может быть, это не числительное «четыре», а какое-то другое слово, неверно понятое переводчиком. Возможно также, что Кияты считались представителями одной из четырех семейств КАЗАЧЬИХ РОДОВ, относящихся к категории «корачи» (известно, что впоследствии, например, в Крымском ханстве, к этой группе относились в разное время разные фамилии, но их всегда считалось по традиции именно четыре).
Не исключаем и ещё одно объяснение этого слова. Как из цитированного обращения, так и из общего тона письма и из обстоятельств его написания видно, что отношения между Глинскими и ханом выходили далеко за пределы простой дипломатической вежливости. Хан апеллировал к ещё не угасшему тартарскому этническому самосознанию Глинских, желая признания ими их двойного подданства и рассматривая их как свою агентуру при короле. А Глинские, очевидно, ещё ранее не давали повода для такого обращения, иначе хан, оказавшись в роли просителя, вряд ли обратился бы к ним в подобном тоне. Ясно, что письмо такого содержания не предназначалось для того, чтобы его перевод попал в королевский архив. Но он туда попал.
Как же это могло случиться? Семь лет спустя, в 1508 году, Михаил Глинский с братьями поднял известное антипольское казачье восстание, потерпел поражение и эмигрировал в Москву. Думаем, что только тогда подлинник письма и мог попасть в руки польских властей при конфискации имущества эмигрантов, и лишь после этого был сделан его перевод.
Но, согласно той же родословной, в то время братьев было уже четверо, - к трём названным добавился ещё Федор. Вероятно, как в 1501, так и в 1508 году он был ещё несовершеннолетним, вследствие чего он не упомянут ни среди адресатов письма Шах-Ахмата, ни в рассказах русских летописей традиционной истории (ТИ) о прибытии эмигрантов в Москву. Но польский переводчик в 1508 году, зная, что братьев было не трое, а четверо, и, не имея точных сведений об их возрасте, мог просто «исправить ошибку» в письме.
Как бы ни понимались неясные места в письме, очевидно, во-первых, что Шах-Ахмат знал Глинских как потомков Мамая, чего не скрывали и сами Глинские.
В Москве тогда ещё не был начат сбор материалов для сводных родословных книг, так, что хан знал о происхождении Глинских не из московских, а из каких-то своих источников. Одно это уже показывает, насколько поспешны и неосновательны разговоры насчет «легендарности» начального раздела родословной Глинских. А во-вторых, в Золотой Орде действительно считали Мамая «князем» Киятом. Мамай назван Киятом и в составленной в XVII веке по каким-то казачье-крымско-тартарским источникам неопубликованной турецкой хронике Утемыш-Хаджи, тоже явно независимой от русской родословной традиционной истории (ТИ) Глинских.
До Мамая в Золотой Орде неизвестно по источникам никаких «казачьих князей» Киятов. Но известны кияты – обширная группа «моголов» (кавычки мои – Л.С.), к которой принадлежал Чингисхан. Те подгруппы киятов, которые были вполне лояльны Чингисхану (прежде всего «кияты-борджигины» (кавычки мои – Л.С.), из которых непосредственно происходил Чингисхан), занимали привилегированное положение в империи и, по-видимому, в какой-то степени в государствах, возникших на её основе. С развитием феодальных отношений в государствах Чингисхана и его потомков стать «князем» Киятом мог либо действительный потомок какого-то «могола-кията» (кавычки мои – Л.С.), либо кто угодно, сумевший присвоить это имя специально для облегчения своей карьеры на службе у ханов-чингисидов.
2) Упоминания о «Царе Кутлузе (Кутлуе)», о «Тохтагеевой (Тохтаго) Орде» и о некоем «Тохкоспа (Тохтоспа)» не соответствует известным именам или событиям в истории Золотой Орды до Мамая, но может быть именами тех самых четырех племен, входивших в её состав.
Тут можно усмотреть отголоски несколько более раннего эпизода «могольской» (кавычки мои – Л.С.) истории, описанного с нарушениями хронологической последовательности и сильно искаженного переводом и переписками. В 1200 – 1210-х годах Чингисхан вёл многолетнюю борьбу с соседями «моголов» (кавычки мои – Л.С.) – меркитами, к которым примкнуло и несколько подгрупп «моголов-киятов» (кавычки мои – Л.С.). Меркиты – по-видимому, тюрко-язычный народ, этнически родственный алтайским и саянским тюркам. Нанеся меркитам крупное поражение в 1204 году, «моголы» (кавычки мои – Л.С.) затем долго преследовали уцелевшую их часть, отступавшую на запад и нашедшую защиту и укрытие у тюрок-кыпчаков. В ходе этого многолетнего отступления во главе меркитов стояли в течение некоторого времени Тохта-бей (Тохтоа-беки), убитый в 1208 году, и сменивший его Кучлук, затем отделившийся, оставшийся в Средней Азии и после долгой борьбы погибший в 1218 году. Остатки меркитов дошли почти до Волги, где в 1216 году были настигнуты и разгромлены «моголами» (кавычки мои – Л.С.) на р. Иргиз.
Судя по тому, что сведения об этих событиях попали в родословную Мамая, его предком был либо «могол» (кавычки мои – Л.С.) из числа киятов, приставших к меркитам, либо меркит, каким-то путём присвоивший родословную одного из этих киятов. Последнее кажется более вероятным, так как имя Мамай (по персидским хроникам Мамак) неизвестно «моголам» (кавычки мои – Л.С.), до появления золотоордынского темника Мамая не встречалось и у восточно-европейских тюрко-язычных народов, но зато известно у алтайских и саянских тюрок, к которым, как было сказано, были, по-видимому, близки меркиты.
Если так, то «почтенно государство» «князев» Киятов – это, скорее всего, не клочок земли на Иргизе, предоставленный кыпчаками меркитам, а «великая брань» – разгром четырех казачьих орд на этой земле в 1216 году. Если составитель первоначального текста родословной находился, например, в Сарае, то, с его точки зрения, эта земля находилась именно «на сей стороне Волги». Конечно, это последнее прибежище остатков казаков не заслуживало названия «государства».
Титул, соответствующий персидскому «падишах», имел Тохта-бей (Тохтоспа – сокращенное персидское написание его имени с этим титулом), но он, как уже сказано, спешил на помощь трем казачьим ордам но, далеко не дошел до Иргиза. Его преемники естественно считали себя наследниками этого титула, а отсюда – совсем не преувеличенное представление о размерах и значении «государства» у позднейшего составителя родословной.
3) Насколько позволяет понять испорченный текст традиционной истории (ТИ), некий Кият по имени Бурлуд, или Бурма, сумел жениться на дочери Чингисхана, оставшейся, впрочем, бездетной. Это уже совершенно невероятно. Никакая дочь Чингисхана, хотя бы и бесплодная, не могла быть выдана ни за какого недобитого меркита или приставшего к меркитам «могола-кията» (кавычки мои – Л.С.), а вот за казачьего атамана это "с нашим удовольствием". После прихода меркитов в Поволжье это было невозможно ещё и потому, что сам Чингисхан никогда и близко не подходил к этим местам (туда приходили лишь его сыновья и полководцы), и непонятно, как туда могла попасть его дочь. По другим источникам, Мамай появился на сцене в середине XIV века в качестве золотоордынского наместника в Крыму. Затем он в течение многих лет с переменным успехом боролся за власть в Орде, чему, очевидно, способствовали фамилия Кият и женитьба на дочери хана Бердибека. Но Чингисидом он не был, и юридического права стать ханом не имел, судя по тому, что он систематически прикрывался марионетками – малолетними огланами-чингисидами=казаками-атаманами.
Фактически он, сумел, в конце концов, стать диктатором во всех районах степной части Золотоордынского государства западнее Волги. Но после поражения на Куликовом поле в 1380 году он был свергнут ханом Тохтамышем – Чингисидом, опиравшимся на население восточной, заволжской части государства. Обращает на себя внимание многолетняя и постоянная поддержка, которую оказывали Мамаю казаки в Крыму и в соседних материковых районах. Туда он, не раз спасался после поражений в ордынских усобицах, и оттуда вновь появлялся со свежими силами. Дело было не только в финансовой (а в 1380 г. – и в военной) помощи генуэзцев, но и в том, что там Мамай набирал главную, ударную часть своих войск из казаков.
Даже после огромных потерь на Куликовом поле он немедленно набрал там ещё одно войско и вновь пошёл на Москву, чему помешал лишь Тохтамыш. Вряд ли такие отборные контингенты в то время мог поставлять только Крым, где тогда ещё не было ни Крымского ханства, ни крымских татар в том виде, в котором они стали известны в следующем столетии.
По-видимому, главную роль тут играли те самые казаки=полукочевники-татары, потомки кыпчаков-половцев и предки северо-причерноморских ногайцев, которые кочевали в меридиональной полосе от северной части Крыма и смежных частей Таврии и Приазовья, вдоль левого берега Днепра в районе порогов и далее на север до Ворсклы, те самые земли казаков Запорожья, Дона и Кубани.
Именно в этой полосе сохранились географические названия, связанные с именем Мамая, в XVII веке здесь ещё встречались развалины каменных надгробий и других построек, характерных для кочевий золотоордынских тартар, которые в памяти крымских татар относились ко времени Мамая, а в XIX веке здесь украинцы называли каменные статуи на половецких курганах не «бабами», как в других местах, а «мамаями» ».
По-видимому, для этих потомков казаков=половцев Мамай был не просто присланным из Сарая администратором, но и своим наследственным местным феодалом, кто-то из близких предков которого считался едва ли не прямым преемником «домогольских» (кавычки мои – Л.С.) половецких ханов.
Сопоставляя все приведенные данные, видим, что предки Мамая – скорее всего, казаки, носившие фамильное имя Кият, соответствующее названию группы «моголов» (кавычки мои – Л.С.). Возможно, присвоение этого имени было связано с пребыванием среди них части «моголов-киятов=казаков» (кавычки мои – Л.С.), враждебных Чингисхану. После их разгрома на Иргизе в 1216 году уцелевший обладатель родословной, вероятнее всего, попал в Северное Причерноморье вместе с отступившими туда казаками=заволжскими кыпчаками. Там он сумел занять среди казаков=кыпчаков видное положение, оттуда его ближайшие потомки попали на золотоордынскую службу уже в качестве «князей» Киятов. Мамай унаследовал от своих предков только личное имя, а от кыпчаков, в своё время приютивших казаков=меркитов, получил военную поддержку, на которую и опирался вплоть до своего падения.
Рассказ о дочери Чингисхана, если мы правильно его поняли, является в этой родословной прямым включением. Современные историки полагают, что он был вписан в последние годы жизни Мамая. Но это могли сделать предки Мамая, жившие ещё при первых сильных золотоордынских ханах, помнивших историю своей династии и не грешивших такой грубой фальсификацией как их романовские псевдоисторики.
А потомкам Мамая эта фальсификация уже ни для чего не могла быть нужна. Но сам Мамай как раз не нуждался в каком-нибудь хотя бы самом отдалённом и косвенном родстве с Чингисидами, ему только этого не доставало для окончательного захвата власти. И только он, в отличие от всех своих предков и потомков, имел реальную возможность не прибегать к такого рода фальсификациям: с одной стороны, он жил в эпоху «замятни» – затяжной ханской междоусобицы в Орде, когда фальсификация легче всего могла пройти незамеченной; а с другой стороны, только он располагал военной силой, достаточной для того, чтобы заставить замолчать всех, кто усомнился бы в подлинности его родословной. Итак, в родословной Мамая, вписанной в родословную Глинских, почти всё объясняется вполне рационально.
на рис. герб князей Глинских
Глинские, княжеский род ВКЛ и Московского Великого княжества.
Пользовался собственным гербом, который происходит от тартарской родовой тамги, и символизирует княжескую власть, перед ним скипетр направлен вниз, с расщепленным верхом. Род имел тартарские=казачьи корни, генеалогические традиции связывают его с Мамаем, сын которого, Мансур-Кият, когда-то покинул сыновей Скидара и Лекса (в крещении Александр). Последний выехал в ВКЛ, принял православие и получил от великого князя Витовта земли на границе с Золотой Ордой и города Полтаву и Глинск (современный город Золотоноша, Черкасской области, на Украине). Первым в исторических источниках в 1398 году упоминается Иван Александрович Глинский, который был женат на дочери князя Данилы Острожского - Анастасии.