Помидоры, увядающий пучок укропа, сыр… Толик закрыл дверцу холодильника. Пару секунд буравил её хмурым взглядом фокусника и снова полез внутрь агрегата. Сыр, укроп, помидоры…
- Абракадабру забыл.
Пегая, поднырнув под руку мужчины, вытянула яблоко из чёрного пакета.
- Я, конечно, понимаю, - вздохнув начал мужчина, - хорошо готовить сложно. Не всем дано.
Девушка сощурилась и вцепилась зубами в яблоко, не сводя с директора глаз.
Жест получился какой-то слишком хищный и неприятный. Толик скривился: что за народ? Никто не терпит критику.
- Но можно хотя бы готовить с мясом? – терпеливо продолжил он. – Я же не маленький козлик, чтоб одной капустой питаться!
- Нет, ты не маленький козлик, - прожевав, согласилась Маша, - ты вполне половозрелая особь. Но я даже таких не ем. Ясно? Вообще скотинкой не питаюсь.
- И никому не советует, - раздался из другой комнаты насмешливый голос брюнетки.
- Жалко мне бессловесных тварей, - ровно пояснила девушка.
- А иногда и языкастых тоже, - откровенно издевалась Антуанетта.
- Шёл бы ты к своей батарее. Там тепло. А когда спишь, есть не хочется.
- Уснёшь тут, - буркнул мужчина. – Сегодня: «Ой, какой хорошенький!» А завтра по темечку и в канализационный люк.
Толик в третий раз полез в холодильник, на этот раз узрев в дверке ещё и бутылку персикового сока. Махнув рукой на попытавшуюся что-то возразить пегую, сделал большой глоток и, изумлённо вытаращив глаза, бросился к раковине. Судорожно отплевавшись, повернулся к невозмутимо жующей киллерше:
- Что это?! – прохрипел он, с отвращением косясь на желтовато-оранжевую густую массу.
- Оливковое масло.
- О, господи! – в сердцах воззвал мужчина, полоща рот под краном. – Кто ж так делает?! Может у вас и вместо ополаскивателя серная кислота?
Продолжая ворчать, Толик ухватил бутылку «Лесного бальзама» и потянул её в рот. Пегая как-то резко слиняла с лица и в один прыжок оказалась рядом, выдирая из его рук зеленоватую жидкость.
- А, нет… не в этой бутылке, - пробормотала она, возвращая ошалевшему директору пузырёк.
На следующее утро беготня началась рано. Определённо рано для того, кто никуда не торопится. Мужчина натянул на голову трофейное одеяло, чтоб не слышать у самого уха звонкую дробь каблуков и бестолковое щебетание. Конечно, их не беспокоил тот факт, что некоторые ещё спят! Через полчаса хаотичных метаний по квартире наступил долгожданный покой. А вот спать расхотелось. Толик поднялся с пола, размял спину, бормоча себе под нос о женевской конвенции и правах человека. Не спеша побрился оптимистично-розовым станком, сварил кофе. Прихватил из комнаты одеяло, постелил его поверх перевёрнутого ведра и, привалившись к стене с чашкой горячего напитка, принялся стратегически мыслить. Пытливую работу мозга прервал шум с лестничной площадки. Толик встрепенулся и уже через пару секунд прилип к дверному глазку. В поле зрения попала бабка в выцветшем халате, видимо соседка, и невысокий мужчина, стоявший к наблюдателю спиной. Судя по всему, бабка что-то увещевательно требовала, а мужик отнекивался и порывался уйти.
- Алексей, ну ты же милиционер! Ты знаешь, что там в двадцать пятой? Там же бордель! Каждый вечер к ним ходят и ходят, дверью хлопают, музыка гремит…
- Елизавета Семёновна, я давно уже не милиционер, - устало поправил её мужчина.
- Полиционер! – вспомнив нужное слово, понимающе закивала бабулька. – Или как вас там теперь… Но это не важно, главное – ты в Органах! И я хочу тебе страшное дело сообщить…
- Неделю назад проверяли ваших соседей. Нет там ни притона, ни наркотиков, ни террористов - просто студенты, - скучающе-вежливо улыбнулся гость.
- Да как это так! – не унималась старушка. – Что ж ты мне не веришь, что ли? Я ж тебя с маленьких знаю, когда ты ещё во дворе здесь бегал, я ж тебя по выходным нянчила... Вот прямо сейчас пойдём, сам всё увидишь!
Не по годам шустрая бабулька схватила мужчину за руку и потянула за собой вниз по ступенькам. Полицейский вынужденно сделал пару шагов и остановил её, мягко взяв под локоть.
- Елизавета Семёновна, я только поэтому сейчас и пришёл. Потому что знаю вас и не хочу, чтоб вы себе проблем наживали. Не надо каждый день в отделение звонить и жалобы писать не надо. Не будем мы никуда вламываться.
Соседка что-то ещё запричитала про доказательства, про фотографии и скрылась в квартире, а мужчина, тяжело вздохнув, остался её дожидаться.
Толик облокотился о дверь и с силой поскрёб затылок. Что же делать-то?! Полицейский - это шанс! Раз уж сама судьба подкидывает такие подарки, то ими нельзя пренебрегать. Что ему тут наговорили эти клуши? Кто их знает? Может они больные просто-напросто? Стараясь унять нервную дрожь, директор метнулся на кухню, немеющими пальцами схватил карандаш и нацарапал на картонке от чайной коробки:
«Меня похитили. Спасите!!!»
Потом опять прижался к глазку: полицейский всё ещё маялся на площадке. Можно было просто заорать. Но в голову отчего-то полезли сомнения. Вдруг золушки не пошутили? Если его и впрямь начнут искать какие-то маньяки, то целый дом свидетелей ни к чему. Не было его тут. И никого он не знает.
Впервые порадовавшись убогости квартирки, директор склонился к щели между дверью и порогом, свистнул и протолкнул картонку с письменами как можно дальше.
Полицейский обернулся. Глянул на дверь, на ободранную бумажку и снова уставился куда-то в сторону. Толик ещё раз возмущённо свистнул. Мужчина на площадке медленно, неохотно наклонился и поднял с пола клочок картонки.
Директор рукой придерживал прыгающее сердце: «Он читает! Читает! Ура!» Скоро его спасут от этой убогости и морковного супа! Ну, и от киллеров, конечно, тоже… И вдруг внутри всё сжалось. Словно Толик с размаху влетел в кирпичную стену. По лестнице мило щебеча, поднимались золушки!
- Обернись! Обернись! Это они! – заорал пленник, с досадой признавая, что киллерши не такие уж тупые, как ему бы сейчас хотелось, и два плюс два, наверняка, сложат.
Первой к тугодумному стражу правопорядка подоспела Мария:
- Помогите, пожалуйста! Там… там… - запричитала она, делая большие испуганные глаза и цепляясь за рукав мужчины.
- Пожалуйста! – в тон ей захныкала Антуанетта, под шумок заходя полицейскому за спину.
Что там было дальше, Толик не видел. Дверь резко распахнулась, и киллерши, сопя и матерясь, заволокли в коридор бесчувственное тело.
- Да что ж ты за сволочь-то такая?! – не сдерживаясь, заорала брюнетка, швыряя пленнику в лицо мятую картонку. – Мало того, что сам по уши, так ещё и других за собой тянешь! Ты хоть знаешь, что за это бывает?!
Щёку директора обожгла хлёсткая пощёчина. Он удивлённо моргнул. Мужчина всегда считал, что пощёчина - это театральный жест, женское «фи» на кончиках пальцев, а никак ни удар ладонью, после которого перед глазами пляшут мушки. Пегая молчала, недобро посверкивая глазами, что было совсем нехорошо. Толик уже даже как-то привык, что она его защищает.
- Ничего ведь не случилось, - неуверенно пробормотал он, - чего страшного-то?
- Ничего не случилось?! – вызверилась Антуанетта, - А это куда?! - пнула она валяющегося на полу полицейского.
- Где прикопаем? Опять в том лесочке? – подала голос Мария, рассматривая мыски своих туфель.
Толик не верил себе. Неужели вот эта золушка носилась по кухне с половником?
- Да, - кивнула брюнетка, - там хоть и озеро рядом, а народу меньше и землю не так утоптали.
- Не советую, - проскрипело тело на полу, медленно разворачиваясь из бесформенного куля.
Киллерши молча наблюдали, как мужчина перевернулся на живот, опёрся на руки и тихонько застонал, тряся головой.
Директор обернулся на неожиданно притихших девушек и с ужасом заметил, как брюнетка навинчивает глушитель на уже знакомую ему стальную игрушку.
- Да вы чего?! – не выдержал он, недоверчиво переводя взгляд от занятой делом Антуанетты к покачивающемуся на четвереньках полицейскому. – Нельзя так! Маша, ну скажи ей!
Пегая одарила его хмурым взглядом, убрала в высокий хвост выбившуюся прядь и вновь, не мигая, уставилась на ещё не до конца оклемавшуюся жертву.
- Тихо, тихо, - полицейский успокаивающе поднял руку, борясь с накатывающей тошнотой, - я не буду дёргаться. Сам знаю, не вставать и без резких движений…
- Да, мне без разницы. Можешь побегать, - безразлично отозвалась брюнетка, целясь в растрёпанную голову.
Нервы у Толика сдали. Это что же получается? Из-за него? Вот так просто, обыденно и… страшно? Директор в первый раз осознал, что ему на самом деле, до чёртиков страшно. Что он совсем не знает тех, кто сидит напротив. Не знает, скольких они закопали в том лесу, что делали с «непослушными», со свидетелями, и как это… убивать.
Мужчина облизал немеющие губы и на ватных ногах шагнул на линию выстрела. Антуанетта сделала нетерпеливый жест, словно отгоняя собаку, вылезшую под колёса. Толик упрямо помотал головой и с вызовом уставился на неподвижную пегую. Ей, правда, всё равно? Правда?!
Темноволосая надула губы, задумчиво глядя на внезапный героизм.
- А двое в багажнике поместятся? – обернулась она к подруге. – Вроде не крупные. Раз уж всё равно копать…
Толик сглотнул. Мушка пистолета плавно поднялась выше, палец точным движение лёг на спусковой крючок, брюнетка задержалась на вдохе…
- Ань, подожди, - тихо позвала пегая.
Брюнетка раздражённо поджала губы.
- Не надо его…
- Обоих в расход, - бесцветно отозвалась киллерша. - Глупость это всё с самого начала.
- Мы его спрячем. Новый паспорт, другой город, - спокойно предложила Мария. – Это моя ошибка, но я пообещала...
- Не спрячем, - не опуская ствол, вздохнула Антуанетта. – Найдут твоего красавчика, и он нас сдаст на первом же выбитом зубе. А так даже гуманней.
- Уважаемые, одно слово. Только одно. Можно? – полицейский уселся на корточки, одной рукой держась за гудящую голову, а другой отпихивая в сторону уже почти невменяемого защитника.
- Нельзя, - сходу отрезала брюнетка, - я с трупами не разговариваю.
- Давай Синего попросим, - осенило пегую, - он не откажет.
- Нет. Не хочу, - замотала головой женщина, - только позориться.
- Вы знаете Синего? – удивлённо вскинулся полицейский и тут же подобрался, жадно уставившись на свою потенциальную убийцу. - Я ещё не труп. Пожалуйста! – с силой выделил он последнее слово, привлекая к себе внимание чёрных, как бездна, равнодушных глаз. - А за встречу с Синим я душу продам…