Вовка стоял в углу около входной двери. Мать наказала его за промоченные валенки. А дело было так. На дворе конец марта, днем снег тает, на дороге образуются лужи, а ночью мороз, и лужи покрываются льдом. Во время прогулки Вовка решил пробежаться по льду одной из таких луж. Лед был тонкий, и на самой середине лужи, не выдержав веса Вовки, проломился. Вовка обеими ногами оказался в воде, которая моментально заполнила оба валенка. И хотя, выскочив из лужи, Вовка быстро вылил из валенок воду, портянки оказались мокрыми, сколько не пытался Вовка выжать из них воду. И, тем не менее, наказания можно было избежать, если бы высушить портянки на печке так, чтобы не заметила мать. Можно было бы, если бы не эта ябеда – Танька. Она быстро
побежала домой и рассказала все матери.
Танька – это его младшая сестра, ей пять лет и она на два с половиной года младше Вовки. Сколько себя помнит Вовка, Танька всегда была его «хвостиком», наверное с того момента как сделала свой первый шаг. Куда бы он ни шел, чтобы он не делал, Танька всегда была рядом. А Вовка должен был следить за ней, помогать ей одеваться,гулять с ней, выполнять все её прихоти, иначе Танька жаловалась родителям, и он получал наказание.
И вот снова из-за этой Таньки, Вовка с обеда стоит в углу и изучает рисунки на обоях. А эта ябеда играет со своей куклой, специально громко с ней разговаривает, чтобы ему, Вовке, было еще обидней. Вовка вздыхает. Ладно, ладно! Он еще отомстит ей, припомнит ей её предательство.
Танька водит куклу за ручку, словно гуляет. Проходя мимо кровати, она отодвигает подзоры (подзоры – это занавеска на кровати, прим. автора) и показывает кукле Вовкин самодельный парусный корабль. У Вовки кончается терпение, и он громко кричит ей из угла: «Не трогай мой корабль, ябеда! Отойди от кровати!» « А то, что ты сделаешь? Из угла выйдешь? Тогда и завтра будешь там весь день стоять! Мама так сказала!» - съязвила Танька. Вот зануда. Вовка и сам знал, из угла без разрешения - ни ногой! Это закон, который нарушать нельзя. Так заведено!
А Танька продолжала знакомить свою куклу с кораблем и разговаривать с его капитаном - Врунделем. Так называл Вовка самодельную куклу-матроса, которого помогла сделать мать из белого лоскутка материи. Скатав шарик из ваты, она положила его на середину лоскута, свернула лоскут в кулек и перевязала шарик суровой ниткой. Получилась голова куклы. Потом ножницами она раскроила лоскуток так, что получились руки, туловище и ноги. Затем она прошила края среза иголкой с белой ниткой, постепенно набивая внутрь вату. Получившуюся фигурку мама разрисовала черным карандашом. На голове она нарисовала глаза, нос, рот, закрученные усы и бескозырку. А на туловище до пояса она нарисовала тельняшку, а ниже пояса просто закрасила все в черный цвет. Этого матроса Вовка и назвал Врунделем, присвоил ему звание «капитан» и поручил командовать парусным кораблем, сделанным из перевернутой вверх ножками маленькой скамеечки, на которую садился отец, когда занимался починкой обуви. И вот сейчас, пользуясь беспомощностью Вовки, Танька нахальным образом играла его кораблем. «Еще раз говорю, оставь мой корабль в покое», - строго проворчал Вовка.
«Ну и ладно, Катенька, пойдем отсюда, пусть этот Врундель один скучает!» - опять съязвила Танька, расправила подзоры и повела куклу в другой угол комнаты.
День подходил к концу, уже смеркалось. Родители были в гостях у теток, которые жили по соседству, в этом же доме, за стенкой, но вход к ним был с другой стороны дома. Поэтому через общую стенку было хорошо слышно, как они веселились. Возвращаться домой родители видно не торопились. В избе стало сумрачно, Вовка присел на порог. «Сейчас ты попросишь, чтобы я включил свет», - позлорадствовал про себя Вовка.
Однако Танька не стала просить, а сама влезла на лавку и, встав на цыпочки, дотянулась до черного выключателя и щелкнула им. Единственная лампочка в черном патроне, висевшая под потолком в середине комнаты, ярко загорелась, и в комнате стало светло. Вовке стало досадно, что Танька справилась без его помощи. Ничего, еще попросит что-нибудь.
Танька ушла в сторону своей кровати, из Вовкиного угла не было видно, чем она там занимается, мешала печка, стоящая почти посередине комнаты. По звукам можно было догадаться, что она укладывает свою куклу спать. При этом она громко уговаривала её: «Не плачь Катенька, этот противный Вовка не дал тебе поиграть с Врунделем, он злой сегодня, потому что его наказали. Завтра он будет добрый и разрешит Врунделю прийти к тебе в гости». Потом она что-то стала нашептывать кукле и через некоторое время за печкой наступила тишина.
Вовка нарушил закон, и потихонечку вышел из угла. Прижимаясь спиной к печке, он осторожно продвинулся вдоль неё и заглянул за угол печки в сторону Танькиной кровати. Танька лежала на не разобранной постели, в одежде, обняв куклу. Она спала.
«Вот, зануда, даже валенки не сняла. Вот так и лежи, мать придет и всыпает тебе за то, что в одежде на покрывало влезла», - прошептал Вовка. Он уже собрался вернуться в угол, но что-то его остановило, что-то непонятное, необъяснимое, словно живое, шевельнулось у него в груди.
Вовка, уже не скрываясь, смело вышел из-за печки и подошел к Танькиной кровати. Танька лежала на левом боку лицом к стенке, поджав ноги. Что-то жалобное и беззащитное было в её позе, в том, как она прижимает к себе куклу, как свернулась в комочек, в её валенках, со стертыми почти до дыр подошвами. И тут Вовка почувствовал, что снова в сердце что-то затеплилось, появилось ощущение, что кровь наполнилась мелкими пузырьками, как в стакане с шипучкой, и эти пузырьки вихрем двигались внутри Вовки. Вон, валенки как стерлись, носится за ним везде «хвостиком», проходу нет, даже ребята на улице иногда издеваются и дразнятся: «Жених и невеста, ходили в одно место». Вовке - то от этого обидно, какая она невеста! А Танька маленькая, не понимает, что это обидно, наоборот, жмется к нему и улыбается. А недели две назад, мать послала в магазин за буханкой хлеба, так эти вредные Глобус и Гунька хотели у него сдачу отнять. Танька не испугалась, как налетит на них со своими кулачками, кричит: «Отстаньте, сейчас мамку позову!» Отстали!
«Ну что, ябеда, попадет тебе за валенки на покрывале» - как-то уже без злобы подумал Вовка. Вздохнул. Подошел к кровати и осторожно стащил с Танькиных ног валенки. Танька слегка вздрогнула, но не проснулась, а только посильнее прижала к себе куклу.
Вовка вернулся в свой угол. Веселье за стенкой продолжалось, родители, похоже, домой не торопились. Вовка почувствовал желание сбегать «до ветра», но одному выходить во двор ночью было страшновато. Обычно в таких ситуациях выручала Танька, она всегда соглашалась, и они, набросив на себя пальтишки, выбегали на улицу за дом. А там сарай с незакрытыми воротами, в котором может быть нечистая сила, недалеко колодец с журавлем – там водяной, а вдвоем-то и не страшно. Но сейчас Танька спала, и Вовка один идти на улицу не решился. "Потом мать проводит," - подумал он.
Посидев немного на пороге, Вовка на коленках подполз к своей кровати, где за подзорами стоял его парусник. Парусник выглядел шикарно - мачта с парусами, груз, капитан. Мачта крепилась веревочками к гвоздикам, вбитым в задранные вверх ножки скамеечки, как будто настоящими канатами. Возле мачты пустые спичечные коробки, это сундуки с драгоценностями пиратов, рядом бочка с ромом, это был бочонок от лото с цифрами 11, «барабанные палочки». А ведь этот бочонок где-то нашла Танька и подарила его Вовке. Рядом с бочонком сидел капитан Врундель.
«Ну что, капитан, не захотел ты сегодня поиграть с Катькой?» - полушепотом спросил Вовка у Врунделя. Вовка оглянулся и посмотрел на Таньку. Видимо ей что-то приснилось, потому что она глубоко вздохнула, а выдохнула медленно, с тихим стоном. Вовка встал на ноги, подошел к Танькиной кровати. Лежать Таньке было неудобно, её голова сползла с подушки и, сильно согнув шею, прижалась к плечу. От этого её курносый носик будто бы еще больше задрался вверх. И вновь ощущение шипучки внутри, и Вовкино сердечко стало медленно сжиматься от жалости к этому беззащитному и родному комочку.
Вовка влез на придвинутый к Танькиной кровати табурет, осторожно завернул покрывало и одеяло от стены, переложил подушку на открывшуюся простыню. Встав на край кровати коленками, поочередно передвинул Таньку, вначале голову на подушку, потом ноги на простыню. Танька даже не проснулась, только опять тяжело вздохнула и повернулась на правый бок, не выпуская из рук куклу. Вовка укрыл её одеялом, а покрывало завернул и повесил на заднюю спинку кровати. Поставив табуретку на место, он опять присел на корточки возле парусника.
«Ну ладно, Врундель, иди, поиграй с Катькой» - сказал Вовка, взял капитана, отнес его на Танькину кровать и положил рядом с куклой. Он вернулся на порог, сел и задумался: «А может быть Танька и не ябедничать побежала к матери, когда я провалился в лужу, а наоборот, испугалась за мою жизнь и побежала за помощью? А я её – ябеда, да ябеда!»
Вовка опять присел на коленках перед своей кроватью и, сунув руку под матрас в изголовье, достал металлическую банку из-под зубного порошка с крышкой. В этой банке он хранил свои ценные вещи – пару значков, три старинные монеты, небольшой осколок магнита. Отдельно в спичечном коробке лежало несколько сверкающих новых монет этого, 1961 года, целое богатство – сорок семь копеек. Но Вовка достал коробку не из-за монет. Там ещё лежала шоколадная конфета «Красная шапочка» из новогоднего подарка, которую он хранил уже третий месяц. Вовка достал конфету, и понюхал её. Кажется, она до сих пор сохранила запах Нового Года. Вовка закрыл банку и сунул её на прежнее место. Потом он тихонько подошел кровати, на которой спала Танька, и положил конфету под её подушку.
Вернувшись на свое место, Вовка сел на порог, уперся локотками рук в колени, положил голову на кисти рук, сжатые в кулаки, и подумал: "И че я её зову Танька, да Танька? Может быть надо поласковее называть - Таня, Танюшка, Танечка?"