Как любовь полыхала в июле!
А под август, - уже умерла.
Так, похоже, как если бы пуля,
Задержалась в канале ствола.
Был нелепицей грохот заряда
И, огонь оживляющий тьму,
Если пуле стремиться не надо,-
Никуда, ни зачем, ни к кому.
Но она никого не спросила:
Захотела и кончила бег.
И её окаянная сила
В осень бросила пару калек.
2
Смешно не писать о любви,
Когда в окна тычется осень…
Ты только её позови
И, - чувства умножишь на восемь.
И, сразу – закат не закат,
А, - гибель любимой вселенной.
И, ты говоришь невпопад;
"Ну, где Одиссей и Елена?,
Где образ Гомера – певца?
И, с детства любимые снеги,
И, ласковый голос отца,
И, трепетный вихорь элегий?"
И, так говоря, без причин,
Встаёшь и выходишь в проулок.
Что бы, из всех величин,
Купить себе к чаю – хоть булок.
А, сдачу с прилавка беря,
Глаза открываешь пошире.
Поверивши, что сентября,
Прекраснее не было в мире.
Таким обожжёт продавец,
Зазывно волнующим взглядом,
Что скажет душа: «Наконец!
И, лучшего – больше не надо!»
3
Эй, продавец бакалейных товаров,
Брось под прилавок обвесочки дня.
С них, всё равно не получишь навара,
А, между тем, рассчитаешь меня!
Я, при расчёте, ладошки поглажу,
И, расцелую глазами до сих…
Мир мой, окрашенный в дёготь и сажу,
Пусть посветлеет от действий таких!
Хочешь, скажу, как судьбы не бояться,
И, нагадаю и мужа, и дом?
Или же, в роли хромого паяца,
В лавке устрою вселенский погром?
Не отвечай, это – шутка, не боле…
Пьян и смешон пред тобою стою.
И, путешествуя в сумерки боли,
Всё же надеюсь на милость твою:
«Что на развес?» - « Исцеленье разлукой!»
«Вешай мне пуд, идиотом браня!»
И, обжигаясь о женские руки,
Я говорю: «Рассчитайте меня!»