Москва, Зеленоград, 2019-й год. Отпуск. Мы на улице, нас двое и мы в поисках обеда. По пути много разных кафе и ресторанов, но хочется в простую столовую - первое, второе и компот. А ещё там борщ из большого бачка половником черпают, а на второе картофельное пюре с котлетой. И на пюре перед подачей блюда ложечкой рёбрышки делают. Знаете? Что уж там, мы дети 90-х...
Переходим Панфиловский проспект по подземному переходу, проходим метров сто и... оказываемся в СССР. Я ошарашено кручу головой. Инфраструктура времён Советского Союза. Эффект присутствия полный. Старые постройки, тротуары, фабрично-урбанистическая атмосфера. Рельефная мозаика на стене дома в духе коммунизма. Завороженные, мы продолжаем путь. Бары и кафе не встречаются. Скорее из-за угла выскочит "Москвич" АЗЛК-2140.
Когда уже казалось, что мы останемся голодными, мы увидели двухэтажное здание с широким крыльцом и вывеской "Столовая". Зашли внутрь, поднялись на второй этаж. Огромный зал был пуст. Столики, накрытые скатертями, одинокие колонны. В дальнем углу мягкая мебель, сцена с микрофоном. Я сразу вспомнил Никулина и его песню про зайцев. Мы направились к линии раздачи. Из недр варочного цеха появилась женщина в белом фартуке.
- Здравствуйте, накормите нас?
- Накормим, правда почти ничего не осталось. Только рассольник.
- Спасибо, давайте.
Если существует такое выражение "совершенно добрая обычность", то это про женщину в белом халате. Если такого выражения нет, я только что его придумал.
- А хлеб... У вас остался хлеб?
- Да.
Всего несколько минут назад я был за Панфиловским, в Москве, в 21-ом веке.
Мы берём подносы и столовые приборы из подставки для посуды. Гремят ложки и вилки. От этого звона кажется, что желудок сейчас переварит себя сам. Женщина зачёрпывает большим половником рассольник.
- А компот у вас остался?
- К сожалению закончился. Только газировка. Вот всё, что есть в холодильнике.
Я открываю холодильник и достаю из него стеклянную бутылку "Буратино".
За кассой появляется вторая женщина - работник столовой, и методично начинает настукивать на клавишах наше спасение от голода. Она произносит: "Комиссия. И чем мне её кормить, эту комиссию?". Я смутно догадываюсь о чём она говорит.
Мы расплачиваемся наличными и несём еду на подносах к столику, который ближе к сцене. Там уютней. Рассольник очень хорош. Было не понятно, как после него пить "Буратино", но почему-то всё сходилось.
В зал вошли четыре женщины в сопровождении сотрудника столовой. Я сразу различил кто сотрудник, а кто комиссия. Все улыбались и разговаривали. Трое из проверяющих надели белые халаты и растворились в глубине кухни. Четвёртая копалась в бумагах за столом. Мы хлебали рассольник. У меня появилось чувство, что нас приютили.
Поблагодарив за обед, мы вышли на крыльцо. Судя по расписанию столовая была закрыта. Оказалось, что ждали не нас, а мы зашли...
Мне не хотелось переходить Панфиловский обратно. Контраст сильная вещь. Очень сильная. Знаете? Мы дети 90-х.