Мир – 2.
Гарик посмотрел на автомат, мазнул взглядом по жилетке-бронику, посмотрел мне в глаза. От его лица отхлынула кровь, губы задрожали, как и голос:
— Ты не копрайк, ты самозванец!
— Ну надо же, какой сообразительный капитан Гарик! Или тебя по-другому здесь называют? Но-но, мущина-а, руки держите у меня на виду. В противном случае, расстреляю ваше капитанское и ещё очень молодое тело, нашпигую пулями по самое немогу. Как понял, первый? Приём!
— Да ты сумасшедший клон Юргаласа! Я сразу и не догадался. Сегодня на сбежавшего из маточных яслей копрайка объявлена охота. Не на тебя?. Но как ты..... Хотя, стоп! Если бы ты был клоном, то знал бы, что в автоматах давно уже не используются эти архаичный пули.
Час от часу не легче. Чем же они стреляют, здешние автоматы? А ведь да, мне магазин сразу показался чересчур маленьким, да и сам автомат весил не больше килограмма.
— Бинго! – произнёс я. – Долго соображаешь, капитан Гарик.
— Гарри, – поправил меня капитан. – Но как могло такое...... Чёрт! Монье, сукин сын! Пока мы были на берегу, он, скорее всего, активировал установку телепортации и сбежал.... В твой мир, так получается. Ты хоть понимаешь, что теперь может произойти? Как тебя зовут?
— Юра. Меня зовут не Юргаласом, не Николасом и уж никак не Нельсоном Манделлой. Та сладкая парочка когда вернётся на яхту, капитан?
— Минут через десять. А что?
— Ничего. Марш в рубку, грязный Гарри, выводи яхту в море, отходи подальше от берега.
— Зачем?
— Одни вопросы. «А что»,«а зачем»! В автомате хоть и не пули-дуры, но я так думаю, что не менее смертельные штуковины. Ведь так, Гарри?
— Да, там вольфрамовые иглы. Хорошо, я согласен. Ситуация неоднозначная и нетривиальная, поэтому спешить нельзя.
Я следовал за Гарри, как тень. Он поднял сходни лёгким нажатием на кнопку незаметного для глаз блока управления, мы поднялись наверх, на капитанский мостик.
— А где же «рубить канат» и знаменитая команда «отдать швартовы, якорь вам в глотку, тысяча чертей на сундук мертвеца?» – решил я блеснуть эрудицией. Но ответ Гарри меня озадачил:
— Это тоже далеко в прошлом. Яхту удерживало силовое поле до того момента, пока я не убрал сходни, Юра! В странном мире ты живёшь, в отсталом.
Мне стало до соплей обидно за мой мир, но я промолчал. Яхта была уже в пути, нужно было как-то предупредить дубль-меня, того загоревшего парня и Андре, чтобы они, не найдя яхту на месте, не подняли шум и не ломанулись в полицию писать заяву об угоне. С них станется.
— Гарри, нужно......
— Уже звоню им, Юра. Я с ними поговорю, а потом ты. Идёт?
— Ес-сно!
— Что? – переспросил Гарри.
— Да, я согласен.
Прошло несколько минуту, капитан включил громкую связь, но были слышны звуки вызова и на этом всё. С Гарри никто не хотел разговаривать. Я подошёл поближе к капитану, посмотрел на небольшой дисплей. На нём была нарисована трубка зелёного цвета, которая парила в воздухе, поворачиваясь вокруг оси.
— Не отвечают, – произнёс Гарри. – Скорее всего в какой-нибудь бар зашли, вызов не услышали. Плохо.
Яхта отошла от берега на приличное расстояние, Гарри заглушил двигатели.
— Скажи, Юра, в твоём мире всё точно такое же? Я имею в виду море, берег, города и люди?
— Не поверишь! Я дальше будки какого-то КПП в вашем мире не был. Меня вернули назад, за аккумуляторной батареей скутера. Но так-то, да. Есть и море и берег и город Сочи, где тёмные ночи.
— Не пойму, какого скутера? – Гарри, наконец-то, рассмотрел на мне жилет-броник цвета хакки. Он не договорил предложение, осёкся. – Ты убил человека, Юра? Ты убил копрайка? А где батарея?
Я похлопал по карману жилетки-броника. Лицо Гарри стало бледное, я улыбнулся, услышав привычную матерную речь. Удивительно, два разных мира, а маты одни и те же.
— Зря улыбаешься. Такие батареи на особом учёте, Юра, и я так думаю, что за нами скоро организуют погоню. Скутер передал на базу сообщение, что ты снял аккумулятор, но он так и не появился на складе. Поэтому, скорее всего, Айна и трубку не подняла из-за тревоги на берегу. Она у меня понятливая сестра. Придётся рисковать.
Яхта сделала крутой вираж-разворот и мы помчались в сторону берега.
— Это что за манёвр, грязный Гарри? Нам не нужно идти в бухту.
— Как будто я этого не понимаю. Мы знаем одно место, где нас никто, никогда, при всём желании не найдёт. Скрытый грот, мы там спрячемся.
Гарри погасил на яхте свет, на мостике ярко светился только дисплей прибора, похожего на навигатор. На нём чётко была видна береговая линия, как мне показалось, я даже различал крупные и среднего размера камни на берегу.
— Нас не засекут из-за этого прибора, Гарри?
Я ткнул пальцем в навигатор.
— Нет, конечно. Гарри хитрый, он сбросил в воду передвижной маячок, который сейчас быстро удаляется от берега, уводя за собой погоню. А потом – пшик, маячок взорвётся, все концы в воду.
— Чёрт знает что! – произнёс я. – Бондиана какая-то.
— Что такое бондиана? – спросил Гарри, прижимая яхту вплотную к берегу.
— О, это сериал о супер разведчиках, шпионах и диверсантов в одном флаконе. Причём, это всё сочетается в одном человеке. Погони, убийства. Главного героя зовут Джеймс. Джеймс Бонд. Ваш мир много потерял, не сняв такой сериал. Во время Великой Отечественной войны был разведчик Ян Флеминг. После войны, когда разгромили фашистскую Германию и Японии трендюлей наставляли, он начал писать книги. По ним сняты фильмы. Убойная вещь, должен сказать.
Гарри как-то странно молчал некоторое время, но потом выдал такое, от чего мне стало не по себе:
— Юра, у нас не было такой войны, чтобы против нас выступила фашистская Германия. Япония и Китай объединились между собой, но мы им рот заткнули надолго. Погибло около ста человек в том конфликте, не более. А в вашей войне сколько погибло?
Я замолчал не зная, что ему ответить. Этому человеку, у которого никто из родственников не пострадал в ту чудовищную войну, человеку, который живёт в мире, в стране, где каждый год не возлагают цветы и венки к памятникам солдатам, не вернувшимся с той войны. Разве он это всё поймёт?
— Много, Гаррик, очень много. Ты даже и не поверишь, сколько много.
Назови я ему реальную цифру погибших, он бы назвал мой мир не просто отсталым, но и варварским. И он, скорее всего, был бы прав. Хотя, что я знаю о его мире? Здесь так же убивают людей, да ещё и вовсю их клонируют. Да, но как же свастика?
— Это что за строение интересное, Гарри?
— Ты о чём?
Я прикоснулся пальцем к дисплею навигатора–маршрутизатора: на дисплее был виден огромный ангар, который начинался от отвесной скалы, и на метров сто- сто пятьдесят выдавался в море.
— А, это.... – Гаррик отвечал неохотно, он сейчас работал ювелиром, пытался нос яхты разместить напротив раздвижных ворот ангара. Волны прибоя мешали ему, как могли. Через несколько минут капитан произнёс:
— Когда-то общество рыболовов построило это чудесное сооружение, но потом у них что-то пошло не так. Муж Айны… то есть ты, но другой ты, выкупил ангар за смехотворные кредиты.
— Зачем? – спросил я.
— Под основную темпоральную лабораторию. На яхте это так, жалкое подобие.
Так, новая зарубка. Кредиты. Узнать. Темпоральная лаборатория. Узнать.
Над раздвижными воротами загорелись мощные прожектора, Гарри поднял рукой какой-то прибор на уровне груди, прошло секунд пять, ворота дрогнули, поползли в сторону.
— И как опыты со временем, удачно проходят?
— Похоже, что опыт с твоим перемещением из мира в мир это первый положительный результат, но он никак не связан с перемещением во времени. Вот и думай, о чём хочешь! Да у нас их, опытов, собственно говоря, было раз, два и обчёлся. Мы только в начале пути, – ответил капитан.
Яхта, как настоящая Королева моря, не спеша, вальяжно, раздвигая перед собою воду, зашла внутрь ангара, ворота закрылись.
— Гарри, ты уверен, что об этом ангаре не знают те, кто за мной охотится?
— Смело добавляй «за нами», Юра. Ты сам, хотел этого, или нет, сделал меня сообщником. Меня теперь вся Коммуна будет искать. Дела. Нет, не найдут: сейчас минуем ангар и войдём в грот. Мы специально прорыли тоннель между ним и ангаром. Так, на всякий случай. Как видишь, такой случай настал.
Коммуна? Запомнить. Узнать.
Снаружи ангар выглядел огромным, но изнутри его размеры превзошли все мои ожидания. Таких яхт, как «Королева морей», здесь могло поместиться, как минимум, пять-шесть. Вдоль канала, который проходил через весь ангар, зажглись мощные фонари освещения. Надводная часть сооружения была заставлена разноцветными помещениями непонятного предназначения. Они имели форму куба, соединялись между собой гофро переходами. И слева от канала и справа всё помещение было заставлено этими кубами и создалось впечатление, что какой-то ребёнок рассыпал по полу кубики, но поленился их собрать в одно целое.
— Рыбаки, придя с промысла, собирались в этом ангаре рыбу перерабатывать, превращать в полуфабрикаты, отправлять на берег. И задумка была хорошая и сам ангар вышел на славу, но.. Мы здесь часть модулей пустили под жилые помещения, остальные кубы это лаборатории, мастерские.
Яхта прошла по каналу, впереди были очередные ворота, процедура их открытия была похожа один в один на предыдущую. Яхта вошла в подземный грот, от вида которого я на некоторое время потерял дар речи. Освещения здесь не было, но света прожектора яхты вполне хватало, чтобы всё рассмотреть. Стены, потолок, каменное дно и сама прозрачная вода искрились разноцветными чёрточками-искрами. Причём, их цвет менялся от угла зрения.
Прозрачная вода, выход на обустроенный берег. Ступени, вырубленные в скальной породе, вели к небольшому бревенчатому домику.
— Как в сказку попал, честное слово, – не удержался я от реплики. – Только одного не пойму, зачем здесь дом построили, Гарри?
— А чем он плох, Юра? Ты разве отказался бы здесь пожить в одиночестве суток этак несколько? Полное единение, слияние с природой и всё такое.
Прожектор выхватил из мрака небольшой причал, через пять минут мы уже шли в сторону бревенчатого дома. Самое интересное, что дорогу нам подсвечивал прожектор яхты, но как только мы поднялись по ступеням и Гарри открыл двери домика, прожектор погас. Яхта, светившаяся изнутри неоновым зелёным и фиолетовым цветами, смотрелась как дорогая игрушка в праздничной обёртке. Красота.
— Будь как дома.
— Но не забывай, что ты в гостях, – добавил я.
Дом как дом, мебель как мебель. Пол – паркет, окна стеклопакет, но не из пластика, явно из дерева. Удобная мягкая мебель, цветы, натяжные потолки, изящная люстра. Гостиная комната, одним словом. Отдельно от этой комнаты находился кухонный блок, а вот тут меня ждал сюрприз. Кухонный синтезатор. Я повесил автомат на спинку стула, не зная куда его ещё можно деть-поставить.
Посмотрев на синтезатор ещё раз, я пожал плечами. Что это за диво-дивное, узнаю чуть позже. Гарри мне сразу показал ванную и туалетную комнаты, две спальни. В принципе, всё. Я искал глазами хоть что-то напоминающее привычный телевизор, но из-за врождённой скромности, не увидев в доме этого блага цивилизации, промолчал. Но не забыл о этом. Время покажет, как в этом мире дела с мультимедийными средствами обстоят. Пока я принимал в душ, смывая с себя соль дневного и вечернего приключений, Гарри приготовил вкусный, судя по запаху, ужин. На столе стояла бутылка явно не буратинистого и не тархунистого, а вполне по виду крепко-алкоголистого напитка. Слюна наполнила мой рот, ноздри жадно вдыхали запах специй и запах жаренного мяса, как приложения к специям. Не знаю зачем, но новую курточку-жилетку-броник в ванной комнате я не стал оставлять, поступил гораздо проще: надел на себя, не застёгивая.
— В ванной комнате ничего странного не заметил? – спросил капитан, который сошёл на берег.
— Нет, всё привычное и до соплей знакомое. А что?
— Да так, ничего. Всё думаю о твоём мире, вдруг там такого нет: душа, ванны, или того же унитаза.
— Как скажешь тоже. Всё у нас есть...
Я осёкся, рассматривая футболку Гарри, которую он сменил за время моих околоводных процедур. Как и в моём мире, на ней был фирменный знак производителя. Но рядом с этим знаком красовалась свастика. У неё, как символа, много значений: у древних народов она была символом движения, жизни, Солнца, света, благополучия, и способна символизировать философские категории. Я всё это знал из уважающей мною и многими людьми Википедии. Но в моём понимании свастика была, есть и будет символом нацизма и гитлеровской Германии. Не зря же свастика во всём мире стала устойчиво ассоциироваться именно с гитлеровским режимом. Я, как человек из СССР, всё это прекрасно знал и понимал и, к сожалению, ничего с собой поделать не мог. Свастика она и в Африке, свастика. Заблуждение, переходящее в далеко не в старческий маразм. Но что есть, то есть, мля....
Гарри, в свою очередь, уставился мне на грудь, пристально рассматривая изображение Фредди Меркьюри. На футболке певец был запечатлён в прощальном жесте, обращенным к своим почитателям. Полукругом, снизу изображения певца, шла фраза из песни «The Show Must Go On...»
— Гарри, ты своим взглядом прожжёшь в майке дырку и я вынужден буду тебя убить, – произнёс я, хоть как-то пытаясь вывести капитана из состояния транса.
— Что? Нет, не прожгу.
— Мясо, похоже, горит, Гарри, – сказал я, показывая рукой на странный прибор, который Гарри обозвал кухонным синтезатором.
— Нет, в синтезаторе ничего не пригорает. Какую программу задал, то блюдо и получишь. Кто он у вас там? – Гарри поднял палец вверх.
Я удивился, почему он не показал пальцем на паркетный пол, ведь я жил в прошлом; в отсталом мире, по отношению к этому миру, в котором собирался вкушать мясо, пить алкоголь и валяться на мягких подушках, разбросанными полу гостиной комнаты.
— Певец, музыкант и просто талантливый человек, – наконец-то ответил я капитану. – А кто он в твоём мире, ведь тебе Фредди явно знаком. Или я ошибаюсь?
— Да, знаком. Но в нашем мире он не певец и не музыкант, Юра, – задумчиво произнёс Гарри и я заметил, как у него слегка подёргивается веко правого глаза. В таком возрасте иметь такую неприятную болячку как невроз, это отвратно, если не сказать больше.
На запястье руки капитана находился узкий чёрный браслет-змейка, сейчас он переливался красно-синими огоньками. Гарри прикоснулся к браслету и ткнул зачем-то указательным пальцем правой руки себе в ухо.
— База торпедных катеров слушает..... извини, Юра, мне нужно кое с кем поговорить. – сказал Гарри, выходя из кухонного блока.
Я принялся рассматривать пока не появившийся в моём мире кухонный синтезатор. На дисплее мигала надпись: «стейк сильной прожарки», которая чередовалась с надписью: «не забудьте поменять катридж M – 0996». Чёрт его знает, что всё это значит, из чего состоит этот катридж. Сам синтезатор был чем-то похож на огромную хлебопечку с кучей кнопок, которые сейчас почти все моргали и игриво мне подмигивали. Вернулся Гарри ещё более задумчивым, я бы даже сказал, что он был в подавленном состоянии.
— Что, всё плохо, Гарри?
— Ты не представляешь как. Давай сейчас поужинаем, я отвечу на все твои вопросы, ты ответишь на мои. Идёт?
Гарри нажал на одну из множества кнопок, синтезатор выкатил из боковой стенки две порции шкварчащих кусков мяса, уложенных на овальные формой неглубокие тарелки. С противоположной стороны синтезатора появились две тарелки с салатами.
— Юра, достань вилки из шкафа, совершенно о них забыл
Я, как послушный помощник по кухне, нашёл в выдвижном ящике шкафа вилки, прихватил на всякий случай ножи. Как здесь едят я не знал, буду есть как привык это делать дома. Точнее, как меня научила это делать моя бывшая супруга Марина.
— А ножи тебе зачем? – удивился Гарри. – Мясо уже поделено на небольшие порции.
— Ну извини, Гарри, не знал.
— Давай выпьем за знакомство, Юра.
— За знакомство!
Что-то обжигающее, я бы даже сказал огненное скользнуло по пищеводу. Я крякнул, вытирая слёзы, выступившие из глазах. Хороша. Теперь поесть.
— Ну и нахрена ты это сделал, грязный Гарри? – прохрипел я, хватаясь за горло. То, что меня отравили, к бабушке не ходи. Я не Бонд, который Джеймс, не ношу с собой противоядие, поэтому тело перестало меня слушаться, руки начали исполнять тремоло, время остановилось, и я за всеми выкрутасами своего тела и организма наблюдал как бы со стороны.
— Так будет лучше и для тебя и для нас всех, Юра, – услышал я глухой голос Гарри, раздающийся откуда-то сверху, из-за облаков, которые сейчас кружили под потолком кухонного блока. – Никто не знает, как отреагируют два мира, между которыми произошёл обмен объектами. Это очень опасная, обратная сторона красивой медали и мы к этому ещё не готовы, извини. Да и мне ближе Юргалас, чем Юра и какой-то Монье, отработанный материал. Два объекта в одном мире остаться никак не могут. Извини ещё раз.
Я начал заваливаться набок, правая рука вцепилась в ремень автомата, который всё так же висел на спинке стула. Только благодаря этому я не упал на пол. В глазах двоилось, троилось, потолок раскачивался из стороны в сторону норовя поменяться местами с полом, сердце частило и бухало в район горла.
— Мы на свой страх и риск попробуем отправить какого-нибудь никчемного копрайка в ваш мир, чтобы он уничтожил Монье. Нельзя секреты перемещения между мирами и во времени передавать такому отсталому миру, в котором ты жил.
— Вот как? Ты знаешь, я начинаю понимать почему в моём мире клонирование людей запрещено, – прохрипел я.
— Почему же?
— Клоны никогда не станут полноценными людьми, они станут отбросами общества, этакими недолюдьми. Мы это проходили, грязный ублюдок, пережили уничтожение уберменшами в лице фашистов. А вы фашисты и есть: никчемный копрайк, отсталый мир, ваш мир превыше интересов другого мира, отработанный материал. Для вас человек – назойливая муха, которую можно прихлопнуть мухобойкой и забыть о нём спустя минуту.
— М-да, над твоими словами стоит подумать. Ладно, мои коллеги и друзья предлагают тебя отправить обратно, но шанс на благополучный исход перемещения примерно один к десяти. Да и непонятно, что произойдёт с мирами при повторном перемещении объектов за такой короткий промежуток времени. Я сжалюсь над тобой, Юра.
— Спасибо. Что меня ожидает?
— Смерть. Смерть безвозвратная и необратимая. Скоро яд сделает своё дело и ты отправишься в вечное путешествие по Вселенной.
Язык во рту уже не помещался, пот, холодный и липкий, застил глаза. Но я держался, не знаю каким образом, возможно, на силе воли и благодаря чувству ненависти к сидящему Гарри. Этот мир должен исчезнуть, дай Бог мне выжить и тогда..
— Нет, не делай этого! – закричал Гарри.
Но было уже слишком поздно. Откуда-то снизу, из района моей подмышки, послышался шипящий звук, мир вокруг заполнили звуки бьющейся посуды, взрывы чего-то там взрывающегося, крики Гарри, но я жал на курок автомата не останавливаясь. Меня поглотила Тьма, мне стало хорошо, в голове крутились фразы «Вы нам ещё за Севастополь не ответили», «А вот нехрен было меня травить некачественным алкоголем» и кадры из фильма «Казино Рояль», в котором Бонда отравили чем-то убойно-серьёзным и необратимо-смертельным. Но у Дэниеля Крейга был чудо-автомобиль и спрятанный реанимационный комплекс в бардачке. Ему проще. У меня, кроме желания жить, ничего не было. Но аптечка, даже если она и не чудо-аптечка и совсем уж не реанимационный комплекс, обязательно должна быть на яхте. Что же это за яхта без аптечки? Это не яхта, а так.. посудина, хоть и красивая.
Я на четвереньках, волоча за собой автомат, переворачивая всё переворачиваемое, роняя предметы и вещи, мешающие моему движению, скрепя зубами, превращая их в кроваво-белое крошево, полз по дому, чуть позже по причальному мостику и сходням яхты. Сколько раз я терял сознание? Много, и с каждым моим «воскрешением» я понимал, что оно может быть последним. Подтягиваясь на руках, цепляясь зубами за воздух, я поднялся на верхнюю палубу. В просторной комнате, среди множества компьютеров и приборов, показывающих, указывающих стоял парень, лет двадцати. Он держал в руках планшет, который Гарри выронил из рук при нашей встрече. Парень смотрел на монитор, качал головой. Белобрысый, высокий, худощавый. Такого рука не поднимется убить, это точно. Я, опершись спиной о стеклянную перегородку, облизнув губы, спросил:
— Который час, бой?
Парень подпрыгнул на месте, обернулся:
— Кто вы? А где Гарри?
— В стране вечной охоты, ковбой. Умеешь управлять этой адской машиной? – Я указал стволом автомата на нагромождение приборов, конденсаторы.
— Да, но…
Я приподнял автомат, у парня ко мне вопросов больше не было.
— Я не умею вводить координаты перемещения. Я всего лишь ученик Юргаласа. Честно-честно! Не убивайте меня!
Эти глаза напротив не могут лгать.
— Открой историю в главном компьютере, найди ту последовательность действий, совершённых профессором Монье, сынок.
Я на пару секунд потерял сознание, когда мир опять расцвёл красками, парень стоял в метре от меня:
— Я помогу вам. Только не убивайте.
Белобрысый оказался не таким уж хилым, тонким и звонким. Он помог мне подняться на ноги, подставив своё богатырское плечо, помог сесть в кресло из которого выходило несколько шлейфов проводов.
— Ты узнал координаты, парень?
— Компьютер предложил последние, которыми воспользовался Монье.
— Координаты моего мира. Так чего ты ждёшь, отправляй меня, мать твою!
Я перехватил автомат, он «нечаянно» выстрелил, стал неким катализатором: парень, с ловкостью обезьяны и со скоростью леопарда, начал передвигаться между столами и креслом, постоянно смотря мне в глаза. Глаза в глаза и глаз не отвести. Чего он ждал-ожидал? Что я отброшу коньки? Хрен вам! Я жилистый, даже многожилистый. Меня многие хотели убить, но у них убивалки маленькие оказались.
— Всё готово!
— Так чего ты ждёшь, сукин ты сын?
Мир вокруг меня распался на множество отдельных фрагментов. Они, как осколки огромного зеркала, начали кружить вокруг меня в неистовом хороводе. Исчезли мои ноги, затем руки. Сознание кричало о помощи, оно никак не могло свыкнуться с тем, что через несколько мгновений исчезнет, превратится в Ничто и отправится в Никуда.