Оператор

               
           80-ые. Старшая сестра с мужем-нефтяником подалась за длинным рублём в Нижневартовск. Определённый достаток появился, но… Чужой край, чужие люди – тянет к родне. Стала звать к себе младших, ещё необременённых ни жилищными, ни семейными узами. Её муж, Евгений, работал оператором ПРС (подземный ремонт скважин). Кто знает, что это означает, может дальше не читать. Я этого не знал, а расспросы сестры ясности не внесли. Смущало слово «подземный», зато термин «оператор» вызывал ассоциации мигающего пульта управления в просторном, светлом зале. Подобную картинку я описывал друзьям, когда они интересовались, куда я собрался.

          Отслужив в армии, я отправился к сестре. Оказалось, что Евгений работал вахтовым методом в г.Радужном (тогда посёлке) в 200-ах километрах от Нижневартовска. Каждое утро туда отправлялись 4 Икаруса, попасть в которые можно было только по удостоверению работника и то, понервничав (мест не хватало катастрофически). Поэтому каждый пытался поддерживать с диспетчером приятельские отношения.

          Дорога представляла собой бетонку – на песчаной насыпи бетонные плиты, которые постоянно расползались и требовали перекладки. Грузовики (часто высокой проходимости) с ремонтируемыми участками как-то справлялись, а вот автобусы… Икарусы доходили до разобранной части и разворачивались. Пассажиры (беда тем, у кого было много вещей) галопом чесали по песку метров 200-300 далее, где пересаживались в 4 ПАЗика, которые по наполняемости сразу же отправлялись. (Справка для молодёжи: в Икарус садилось 45 человек, а в ПАЗик вмещается только 25.) Я, будучи молодым и малоимущим, к раздаче успевал всегда, а вот людей с большим багажом (часто это были женщины) мне было жаль. За всю свою жизнь я так и не понял (секрета социалистического планирования), как можно организовывать пересадку людей из 4-х Икарусов в 4-е ПАЗика. Правда, один раз я слышал от диспетчера, что ПАЗики вернуться за оставшимися, но никогда этого не видел.

          Оформился на работу за один день (3 месяца после службы медкомиссию проходить было необязательно), получил место в общаге и на работу. Первое ощущение – растерянность. После армейских порядка и логичности что-то вроде анархии. Неделю работал на «солевом» (солевой растворный узел), готовил тяжёлый солевой раствор для закачки в скважину. Среди нагромождения каких-то металлических конструкций под открытым небом в землю вкопана большая емкость с водой, в которой и готовится раствор. Раствор заказывают определённой плотности; ты высыпаешь в воду несколько мешков соли (хлористый кальций или ещё какая- нибудь подобная дрянь), подъезжает грузовик (насосный агрегат), забрасывает в ванну шланги и включает насос. Пошло какое-то подобие перемешивания. В одном углу ванны закипает, в другом полный штиль. Я сижу и жду у моря погоды. Меряю плотность – мало, досыпаю ещё несколько мешков, но оказывается, что уже некогда и бойлер забирает то, что есть под видом того, что должно быть. И так всегда.

          Через неделю попадаю в бригаду ПРС к зятю Евгению. Оказывается, смысл нашей работы в замене сгоревшего насоса новым. Вытаскиваем из скважины старый с глубины полутора-двух километров, вешаем новый и спускаем. Висит насос на более тонких, чем сама скважина трубах, по которым и выкачивается нефть. Трубки длиной до 10-и метров и соединяются резьбой. Поднимаем всю эту х…мантию, отворачиваем трубу - в сторону; поднимаем, отворачиваем трубу - в сторону и так до тех пор, пока не достанем насос. Резьба в процессе эксплуатации прикипает и порой отвернуть трубу сложно даже механическим ключом (КМУ). Но радуйся, если он есть, а не в ремонте. В этом случае, отворот – заворот вручную. Надеваешь на трубу ключ, на ключ метровую трубу, в трубу лом и вдвоём-втроём отворачиваешь. Но, бывало, и эта конструкция не справлялась, и тогда в дело вступал советский оператор. Он брал кувалду и начинал дубасить ею со всех сторон по месту резьбового соединения (лечить трубу). После 3-4-ёх часов подобной операторской деятельности, особенно в зимний период, у меня начинала кружиться голова, а желудок упорно требовать еду. Волей-неволей приходилось делать перерыв.

          Отдельно коснусь вопроса спецодежды. Конечно, работа на нефтяных скважинах грязная и  на руках у тебя чаще всего прорезиненные рукавицы. Но зимой в них не выдержишь и потому внутрь их вставляешь другие утеплённые искусственные. Утеплённые выдавались на определённый срок, а нефтью пропитывались сквозь прорезиненные (при условии напряжённой работы) за пару дней. Не желая квасить свои руки в таких, почти чавкающих, рукавицах, я отнёс как-то последние домой в стирку. Жена удивилась: «Какая у тебя грязная работа!» Когда же я сообщил ей, что это находилось внутри прорезиненных, то изумлению её не было предела.

          И осталась в трудовой книжке запись – «оператор ПРС», а в памяти – выдуманный когда-то, светлый зал с мигающими огоньками.