Скворечник я установил в самом центре дачного участка на высокой металлической мачте. Скворцам он пришёлся по душе и в конце апреля в нём всегда заселялась пара этих красивых птиц. Самочкам я давал имя Клава, а самцы становились Гошами. Если Клавы были чёрными как антрацит, то отличительной особенностью Гош были их грудки с яркой синевой и с зеленоватым переливом, чем они очень гордились.
Как только Клава, взятая в жёны Гошей, заселялась в домике, он выпархивал на крышу скворечника и, вытянувшись в струнку, демонстрировал окружающим свою яркую грудь, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону как бы говоря:
- Посмотрите на меня: какой я красавец! Ну, разве могла бы хоть одна скворчиха устоять перед моей неотразимой красотой. Вот сейчас в домике сидит одна из них, осчастливленная моим выбором. Ей выпала великая честь высиживать моих скворчат, которые станут такими же прекрасными птицами, как и я.
Семьи скворцов были крепкими и трудолюбивыми. Клавы всё время сидели внутри скворечника, высиживая яйца, лишь вечерами вылетая наружу, чтобы немного поболтать с подружками, сидя на проводах или высоких деревьях. Гоши были трудягами. Целый день они летали в поисках корма для Клавы, принося червячков в своих клювах, а после передачи вновь устремлялись на поиски очередной вкусняшки.
Так было всегда, но однажды я стал свидетелем события, которое удивило меня и заставило задуматься о том, что и в жизни пернатых бывают ситуации, очень похожие на человеческие.
В жаркий майский полдень, удобно устроившись в раскладном кресле, установленном в тени цветущей яблони, я, вдоволь налюбовавшись красотой весеннего сада, медитировал (попросту говоря, находился в дремотном состоянии), но какая-то тень, мелькнувшая перед уже слипающимися глазами, вынудила меня выйти из нирваны. Протерев ладонями глаза, я внимательно посмотрел на яблоню, в сторону которой и промелькнула тень, потревожившая моё блаженное состояние. На её вершине увидел виновницу моего возвращения в реальную жизнь. Это была маленькая птаха, по виду похожая на коноплянку. Она сидела на ветке и, наклоняя свою маленькую головку то влево, то вправо, изучала обстановку вокруг себя.
Неожиданно, совершенно бесшумно, к скворечнику спланировал скворец, который тут же скрылся в нём.
Меня удивило то, что в его клюве не было червячка. Пустым Гоша домой никогда не возвращался.
- Странно? – подумал я.
Как оказалось, странным это показалось не только мне, но и пичуге, сидевшей на яблоне.
Вспорхнув со своего места, она подлетела ко входу в скворечник, и зависнув перед ним, громко защебетала. Затем вновь вернулась на ветку яблони и стала нервно подпрыгивать на ней. После чего вновь подлетела к скворечнику с криком. Так продолжалось несколько раз.
И тут к птичьему домику спланировал скворец с червяком в клюве, а из домика прямо на него вылетел ранее прилетевший скворец. Каким-то чудом они не столкнулись. Вылетевший из скворечника незнакомец, стремительно скрылся в неизвестном направлении, а настоящий (как я предполагаю) Гоша влетел в дом.
Внутри домика послышался птичий крик, после чего Гоша вылетел наружу и устремился в сторону леса. В след за ним полетела птаха, о чём-то громко рассказывая ему на своём птичьем языке. Наверное, это были такие слова:
- Гоша, постой! Притормози! Я что хочу сказать - то. Я всё видел. Ты за дверь - а он тут как тут! Прилетел и сразу к ней. А я их предупреждал, что добром это не кончится и что Гоша всё узнает и вам несдобровать…
Видимо, посидев в лесу, Гоша остыл и подумав:
- А кто же будет кормить скворчат? Незнакомец что-ли? – вернулся назад и вновь стал носить червячков Клаве.
Наглого нарушителя семейного порядка я больше у скворечника не видел.
- Да! Надо же! Прямо как у людей!