Алкоголь
( крик души)
П'яниці нам не друзі!
Але й не вороги...
По слухам, народное.
Командир роты расхаживал перед строем. Мысли путались. Строй представлял из себя разношёрстное сборище, где плечом к плечу, меланхолично постаивали лица самых разных возрастных категорий и гражданских профессий, объединённые в данный момент общим, воинским началом, присягой и контрактом, заключённым на срока разной продолжительности. Но самым главным консолидирующим фактором здесь выступала отнюдь не присяга, являющаяся для многих лишь обычным воинским ритуалом и не обладающая тем сакральным смыслом, какой в неё заложен, не обязанности воинской службы, о которых, несмотря на все старания командиров, личный состав имел самое смутное представление, не близость противника, находящегося в какой-то паре сотен метров от опорного пункта роты, а в самозабвенной и беспросветной любви... Нет, не так. В каком-то феерическом обожании спиртосодержащих жидкостей.
Ротный отчётливо представлял себе корень данной проблемы. Данная проблема гнездилась в более чем пятидесятипроцентной недо-укомплектованности частей и соединений личным составом, из-за чего в ряды Збройных Сыл Украины с руками отрывали всевозможный человеческий сброд, от ранее судимых с непогашенными судимостями, до вдребезги пропившихся субъектов, с двумя зубами во рту, в свои 45-50 тянувших с виду на семидесятилетних старцев. Разумеется, с пагубными пристрастиями в воинской среде, данная категория лиц расставаться и не думала. Для ротного было загадкой, как эти индивиды, подыхающие на километровой дистанции едва ли не со старта, умудряются в ненастную, холодную ночь, под проливным дождём обернуться в Покровское и обратно ( семь кило в один конец) за единственным смыслом своего существования- самогоном, или казёнкой, если таковая окажется в местах традиционного приобретения. Всё попытки пресечь контрабанду, вразумить умы, все воззвания к совести и воинскому, гражданскому долгу, меры дисциплинарного воздействия, побои, унижение перед строем, по своей эффективности равнялись бараньему чиху. Ротный с фатализмом обречённого, мысленно констатировал факт того, что вышеуказанный порок слабых сих в армейской среде отчего-то гипертрофировался, мутировав до невероятных размеров. "Всё. П#здец. Жди беды". Перед глазами проходили случаи пьяных "самострелов" и таких же разборок со смертельным исходом, в отношении которых в официальных протоколах, (описательной их части) принято употреблять стандартную формулировку: " Числа какого-то, двое (трое etc) военнослужащих такой-то механизированной бригады ВСУ, в процессе совместного распития спиртных напитков, на почве внезапно возникшей неприязни..." Тьфу. Не могу больше. Как отсюда выбраться по-хорошему? Где же двери"? Перевод в другую бригаду проблемы вовсе не решал. Тришкин кафтан. На пятую точку натянешь - плечи оголяются. И наоборот. Везде одинаковый бардак. " Не пойдёт сюда нормальный. Чего ради? Если дома есть работа и доход, хрен ли ему эта армия сдалась? Идейных защитников Батькивщыны-отечества тут не так-то и много. Способность к критическому мышлению, гибкость ума у них категорически отсутствуют. Как и умение посмотреть правде в глаза. Но эти-то хоть не бухают. Остальные же "патриоты" и милитаристы, исступлённо вопящие на телекамеры о победном броске на Москву, сделали себе на этом деньги, имена и политическую карьеру, что в нашем государстве со стопроцентной гарантией неминуемо означает и резкое повышение финансового благополучия. Увеличив штатную численность ВСУ в два раза, увеличители столкнулись с неизбежной, прямо вытекавшей из событий всех предыдущих лет, проблемой - теперь в эту армию решительно некого брать. А ты, ротный, е#ись с ними дальше, как хочешь. Ну, и каким манером теперь их исправить, переродить, что ли? Перестрелять на хрен. Оказать Родине и противнику двойную услугу.
Ротный остановился, медленно повернулся к строю, который тут же дружно потупил глаза. На лицах, хранящих следы длительного злоупотребления алкоголем, недавнего опьянения и нынешнего похмелья, отображалось лишь одно: сейчас он выговорится, распустит строй и можно возвращаться к прерванным занятиям. Регулярные проверки блиндажей, личных вещей и мест общего пользования ничего, как правило, не давали. Кругом степь да рекреационные лесопосадки. Хоть бутылку туда прячь, хоть цистерну. Да что там цистерну, спиртзовод со всей инфраструктурой. И без палева. Коллективное выражение, написанное на их лицах можно было разуметь этак: "Валяй, п#зди, нам голос твой приятен". Или так: "собака лает, караван идёт". Небритые, одутловатые лица, багрового с фиолетовым, или землистого оттенка. Грязь, въевшаяся в кожу, чёрные ногти. Запах застоявшегося пота. Обувь, облепленная комьями засохшей, отпадающей при ходьбе глины. Тридцать процентов. Одна треть. Командир поймал себя на мысли, что остальные две трети, вполне нормальных военнослужащих почему-то не выделяются на фоне этих тридцати, а совершенно растворяются в них, отчего возникает впечатление, будто бы здесь такие, бл#дь, все. Нормальный воин отчего-то безлик, тогда, как несуразность и парадоксальность вот этих, с позволения сказать, воякив, резко бросается в глаза. Алковойско. Самогонно-фурштадский обоз. Подразделение укомплектовано на 55 процентов. Стало быть, не готово к бою. Не боеготово. Если эти 55 принять за сто, да оттуда вычесть вот эти тридцать процентов балласта, от которого толку - как карману Президента от благотворительной деятельности, то это вовсе уже и не подразделение. М-да. Батька Махно и его войско в сравнении с ними выглядел бы, как Наполеон со своей "Старой гвардией" , или принц Евгений Савойский, при своих уланских полках, на худой конец...
Строй терпеливо ожидал, изредка зыркая то на командира, то по сторонам. Внезапно в кармане чьих-то форменных, окрашенных в камуфляжную расцветку "пиксель", брюк раздалось шмелиное гудение виброзвонка, затем на свободу вырвалась мелодия рингтона, надрывно стеная голосом основного вокалиста "Лесоповала", Станислава Волкова, имитирующего хриплый, сорванный баритон завсегдатая заколымских лагерей:
"Ну что тут скажешь, не упало на орла,
Опять в кичман меня непруха привела..."
- Дзюба!!!
- Я, товарыш командыр.
- Выключи, на хер, это дерьмо!
- Та зараз...
- Я, вот, одного не пойму. Конечно, это, бл#дь, к делу не относится, но почему, почему, сука, у вас у всех "блатняк" на вызове стоит? Вы что, сидельцы все, со стажем, или гопники? Да это и не патриотично, в конце-то концов, продолжил ротный, явно ёрничая - установили бы "Океан Эльзы", что ли, или "Грынджолы", там, какие-нибудь... кстати, кто мне внятно объяснит, что это слово вообще обозначает?
На лицах "вийськовослужбовцив" отобразилась напряжённая работа мысли и явная готовность услужить, однако, после непродолжительных размышлений, сопровождавшихся у некоторых из них спорадическими движениями мимической мускулатуры, воздеванием очей в безоблачные небеса, беззвучным шевелением губ и, в конце действа, пожиманием плечами, взгляды роты вновь устремились вниз, обретая выражение пассивной покорности судьбе. "М-да. Вот, задал им задачку. Мозговой штурм. Как будто биквадратное уравнение решают. Методом введения новой переменной...". Ротный неожиданно взорвался:
- Долбо#бы! Африканский баобаб умнее любого, тут, из вас! Это "санки", на одном из ваших, западенских диалектов! Вы ни хера не знаете и знать не хотите! Даже своего, бл#дь, родного языка! Сколько, на хрен, эта комедия будет ещё продолжаться, я вас спрашиваю, ё#аные, вы, зайчики? Пилипенко!
Пилипенко, получив от соседа внушительный толчок в бочину, вышел из оцепенения и преувеличено громко выкрикнул из строя:
- Я!
- Головка от #уя! - рявкнул ротный, с ударением на последнюю букву словосочетания - общее строение и тактико-технические характеристики 5.45 миллиметрового автомата Калашникова. Времени на раздумье не даю. Отвечай. Бегом.
- Цэе... гавтомата?
- Нет, бл#дь, швейной машинки "Зингер"! Ты под идиота закосить хочешь?
- Нияк ни. Гавтомат Калашникова... складаеться з... шомпола...потим...цього...ствола...
- Пилипенко, - произнёс спокойно командир роты, глядя при этом на солдата как-то по-змеиному - это мудя твои складаються з ствола, то бишь - полового хрена и двух яичек. Подсказываю. Автомат Калашникова состоит из одиннадцати частей. Девять основных и две дополнительных. Перечисли.
Повисла долгая, театральная пауза, в течение которой глаза Пилипенко едва не вылезли от напряжения из орбит.
- Не можешь. А сколько стоит литр "Медова"?
- Сто шистдесять грывень- машинально ответил тот.
Строй мгновенно ожил и развеселился. Рты растянулись в улыбках, обнаживших сильно поредевшие зубы, исторгая задорное "гы-гы-гы", словно стадо флиртующих горилл у подножья какой-нибудь Килиманджаро.
Ротный взял себя в руки. Сдерживая бушующее внутри, тысячеградусное пламя негодования и ярости холодными доводами рассудка, понимая бесполезность нравоучений и доводов, сколь убедительными они б не являлись, он резко и коротко скомандовал:
- Отставить смех.
Тишина пала ниц. Несколько мгновений до слуха доносился лишь мерный шелест листвы дубов и ясеней, волнуемой ветром, протяжное гудение шмеля в отдалении и слабое бормотание в эфире, исходившее из динамиков стационарной радиостанции "Лыбедь В 310" - убогой, чтобы не сказать "уё#ищной" копии устройства "Motorola DM 46/01". Какое-то время ротный безмолвствовал, обводя взглядом подчинённый ему контингент. Затем, подавив глубокий вздох, продолжил:
- Материальную часть оружия мы не знаем. Кутько!
- Я.
- Обязанности военнослужащего перед построением и в строю.
- ...
- Зрозумило. Ясно.Корчевский!
- Я - прозвучало так тихо, словно сержант был подростком-учеником, застуканным с поличным на рукоблудии в школьном туалете и затем с позором препровождённым к директору учебного заведения.
- Х#ли ты там шепчешь? "Услышав свою фамилию, военнослужащий громко и чётко должен ответить "Я"! Строевой Устав Вооружённых Сил Украины. Статья?
Ответом было тягостное молчание. Лицо сержанта, наливаясь краской медленно приобретало пунцовый оттенок.
- Корчевский, я, вот, никак в толк не возьму, какой идиот тебя в сержанты произвёл? За какие заслуги? Ты же командир. Боеготовность всей роты находится в прямой зависимости от деятельности таких, как ты. А ты знаешь ещё меньше, чем солдаты твои. Лидерских качеств у тебя нет совсем. Может, ты им за водкой ещё бегаешь? Какого х#я ты краснеешь тут, как целка на приёме гинеколога???!!! Да на сержантах все армии всегда держались и держатся, ныне, присно и во веки веков!!! На кой чёрт ты такой, здесь нужен, уберу с командной должности к ядрёной матери!
Ротный резко обернулся к строю спиной, коротко выдохнул и мысленно сказал себе "Уймись. Они неисправимы". Затем медленно принял исходное положение - лицом к строю:
- Я повторяю это вам всем уже в стодвадцатьпятый раз: приказом всех командных инстанций, начиная от Министра обороны, Начальника Генштаба, Командующего Войсками Операции Объединённых Сил, командиров бригады, батальона и вашего покорного слуги, употребление спиртных напитков во время выполнения обязанностей воинской службы категорически запрещено. А тем более, при выполнении боевых задач в районе обороны батальона, дислокации опорного пункта роты, эт цетера. А вы, п#дорасы, пьёте даже на наблюдательных постах, во время несения боевой службы, где между вами и противником лишь полоса земли в несколько сот метров. Если у вас ни на йоту нет чувства ответственности, то хоть инстинкт самосохранения ещё работает? Вас же как баранов перережут, на хер, когда вы, уе#аны недоделанные, спать там, бухими будете. И спокойно пройдут через все боевые порядки, вплоть до КСП батальона. И товарищей ваших, боевых, которые нормально и ответственно несут службу, и которым отдыхать надо, ибо не железные, и за вас, дегенератов пьяных, службу частенько несущих, всех перебьют, пока они в блиндажах своих спят. Есть китайская поговорка: "Мечом можно воспользоваться лишь один раз, но носить при себе его нужно всю жизнь". Смысл доходит? Или вам, пальцем деланным, даже это непонятно? А смысл здесь в том, что можно ждать сколь угодно долго, а диверсанты противника могут не зайти. Или зайдут один лишь раз. Но именно этого одного раза окажется довольно. Пьянь кончат, нормальных угонят на обмен. А на кой вы им? Кто с вами, хронами, там возиться станет? А даже если и станет, то кто менять вас захочет? Вот, представьте, у нас в плену несколько их командиров среднего звена. Нужно их из плена вызволять. С этой целью отправляют несколько разведывательно-диверсионных групп в наш тыл. У тех, ясен пень, времени сортировать особо и не будет. И вот, пригоняют вас, пленных, туда. Их командиры посмотрят и скажут - этих укры сами обратно не возьмут. Не то, что на такие ценные кадры менять. И что с вами станет? Здесь проведут расследование по факту "самовильного залышення частыны ". Стало быть, вы - дезертиры. Страховка вам не выплачивается в этом случае. Зарплата и АТОшная премия - так же. Вас же со всех видов довольствия снимут, исключат из штата и выведут в распоряжение командира бригады. Вернётесь - х#й от пожилого оленя получите. За весь период нахождения в СЗЧ. Если, конечно вернётесь.
Ротный отнюдь не сгущал краски, ибо такие случаи за всё то время, в течение которого длится эта война, лицемерно именуемая властями сначала антитеррористической операцией, затем операцией объединённых сил, периодически происходили то там, то сям, на Мариупольском ли, на Авдеевском, Гранитном, Зайцевском направлениях. Ощущение какого-то нелепого «дежавю» внезапно охватило ротного с непреодолимой силой.
- Ну? И что мне с вами, с такими красивыми делать? Вчерашний день - это чистый позор. Семь идиотов в невменяемом состоянии. Вас, на хрен, не остановило даже пребывание на КП роты старшего офицера оперативно-тактической группировки, который приехал нас проверять. Мне повезло, что он оказался понимающим человеком, удалось установить с ним личный контакт и он комбату не рассказал, чего он здесь за неделю пребывания насмотрелся. Вы же на гражданке под забором издохнете - ротный почувствовал, что гнев и ожесточение вновь начинают нарастать - замполит, давай, воспитывай их дальше, а я, как Понтий Пилат- умываю руки.
Ротный направился к входу в свои "чертоги", а на месте построения уже раздавался дьячковский бубнёж заместителя командира роты по морально-психологическому обеспечению, о том, что так, мол, нельзя, мы на войне, у вас нет совести и т.п. Замполит был мастером по части изречения всякой банальщины, выговаривая всё это с такими занудными и беспросветно тошнотворными интонациями, что хотелось бежать от него, куда ноги несут. Ублюдочный аналог, байстрюк "Моторолы", витчызняного выробныцтва продолжал что-то тихо шептать в радиоэфир, только к этому шёпоту теперь прибавилось размеренное постукивание, словно кто-то там, на КСП батальона включил метроном. Радиостанция, как и всё, что окружало командира в данный момент, функционировала в режиме крайностей. Звук динамика либо убирался практически полностью, либо прыгал на максимальный уровень, так, что данное устройство становилось слышно, наверное даже в Покровском. Плюнув, дежурный связист оставил минимальный, чтобы не заё... не доставала. Чего нужно, сообщат по древнему, как окаменелый, мамонтовый кал, полевому телефону ТА 57. Ротный подошёл к своим нарам, отстегнул от пояса кобуру с пистолетом, щёлкнул замками ножных обхватных ремней, бросил пистолет на спальник.
- Олег?
- Да, командир.
- Что нового?
- Да ничого. Бэзпилотник ОБСЕ будэ литаты з 14.00 до 16.00. А так - тыхо.
- Дозвольтэ? - в двери показалась голова старшего сержанта Мудрака, заместителя командира первого взвода. Или, как теперь по-новому зовётся эта должность: главного сержанта взвода. Наверху был слышен шум голосов, растекавшийся в разные стороны. Построение окончено.
- Я сейчас выйду. Ставь чайник.
- Добре.
- ...ты пойми, Олесь, - десятью минутами позже объяснял командир, надев маску снисхождения и подпустив объяснительные интонации ( Мудрака он несколько недолюбливал за длинный, какой-то базарно-бабий язык и необъяснимую, с точки зрения уравновешенного человека, склонность устраивать скандалы по всевозможным пустякам) - если я говорю строю "вы", то это отнюдь не означает, что я имею в виду абсолютно всех, включая нормальных, добросовестных военнослужащих, таких, как ты, Паша "Филин" и прочие (вот те раз, детские обиды. Оказывается, ему нужно разъяснять, о ком речь идёт. Может, ещё извиниться? Чувствительный, как воспитанница Смольного института благородных девиц) - Я мог бы вывести данную категорию из строя, поставить их ко всем вам лицом и за их спинами ходить туда-сюда, читая бесконечную мораль и не видя по этим рожам, какое впечатление на них производят мои слова. Да и потом, в происходящем есть изрядная доля и вашей вины. Я один, замполит не в счёт. Он сидит и служебные расследования по факту самовольного оставления части днями клепает. Да админпротоколы. Да на освидетельствования этих пачками возит. Да по судам бегает. Плюс Воробьёв, замполит бригады его разными списками донимает. То соцпортреты, то ещё какую-нибудь херню ему срочно давай. Вашей роли в воспитании подчинённых, создании здорового ядра коллектива я также не наблюдаю. Вы не выполняете своих обязанностей. Отсюда все беды. Быть сержантом, Олесь, это не просто носить "сопли" (знаки различия жарг.) на погонах. Это командирская работа. Я один. А вы не хотите мне помогать. Вот и обращаюсь ко всем своим подчинённым огульно, не делая особенных различий. И пусть каждый сам осознает свою вину и недоработки. Если голова соображает и вместо совести хер не вырос. Как говорится, sapientis sat. "Умному достаточно". Выводы надлежащие он уже сделает сам.
Мудрак пустился в обиженное нытьё. Командир отстранённо размышлял, изредка прихлёбывая свой чай. "Как парадоксально устроен этот мир. Алкашню в погонах бей, штрафуй, бросай в яму, вези в военную службу правопорядка, чего хошь - делай. Не пикнут. А этим и слова не скажи. Обижаются. На кого опереться можно? Выходит, не на кого? То есть, мне, выходит, вот это всё надо больше, чем остальным? В следующее мгновение сзади, из мрачных недр командирского блиндажа, едва освещаемых тусклой, потолочной лампочкой-экономкой мощностью в 3 Вт раздался голос дежурного связиста:
- Товарищ командир! Комбат на селектор вызывает.
- Селекция, мля...
Ротный устало поднялся с пня, заменявшего ему стул во время вечерних чаепитий во дворе, резким движением выплеснул содержимое зелёной, ободранной кружки "Mil-Tec" в одиноко растущий неподалёку, куст, оттого называемый личным составом в шутку "чайным деревом", и, пригибаясь, чтобы не задеть головой низковатую притолоку, ушёл под землю, выслушивать очередные ЦУ и принимать к исполнению миллион очередных задач...
День уже практически погас. Там, на юго-востоке горизонт скрыла клубящаяся, ночная мгла. Светлогорск, лежащий за его линией обозначался смутным, желтоватым заревом. На Западе, в той стороне, где находился дом, край земли ещё отделяла от навалившейся ночи узкая, едва рдеющая полоска розоватого, закатного отсвета. Дом... какая, теперь разница? Все чувства рано или поздно притупляются. Удручающая монотонность будней угнетает многие эмоции, в том числе и это стремление к истокам. На первый план выходит воля. Воля и холодная ясность ума. Иначе и быть не должно. Слабые срываются в тёмную пучину безумия, либо давят на спуск, разнося себе пулей мозги. Либо идут на иное дно. Вот такого, вот, стакана. Ротный хмыкнул. Рядом с ним, на пне, стоял классический "гранчак", до краёв налитый "Шабо". Двухсотграммовый "мерзавчик" вошёл в него заподлицо, как граната ОГ-15 в орудийный ствол - 2А28 "Гром", пушки, являющейся штатным коллективным вооружением БМП-1. Несколькими минутами ранее, замполит, увидав, как ротный переливает "микстуру" в стакан, попытался вяло протестовать, на что получил приказание заткнуться, и вспомнить древнеримскую пословицу «quod licet bovi non licet iovi» - что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Лучше бы личный состав воспитывал, а не своего прямого начальника, а то совсем уже берега из виду потерял. Замполит попытался что-то ещё возразить, но совсем уж робко и как-то заискивающе, за что немедленно был послан в реально существующее место на земном шаре - перуанскую деревню «Nahui», расположенную на берегу озера Помаканчис, в департаменте Куско. И даже пообещал указать точные географические координаты, однако замполиту они отчего-то не понадобились. Наверное, он устал уже там бывать. Криво ухмыляясь, ротный, пригнув голову вышел из блиндажа в плотно подступившую ночь, держа стакан на уровне груди, словно тостующий тамада.
Сверчок тянул бесконечную свою песню. Гудело и шипело пламя газовой горелки, на которой закипал чайник. Командир отхлёбывал коньяк небольшими глотками, глядя на далёкие огни в глубине вражеской территории. Голос разума молчал. Внутренний диалог, бесконечно происходящий в человеческом сознании, умалился, вплотную подступили образы и видения. Ротному смутно припоминались его прошлые войны. Реминесценции накатывали в виде изрядно размытых картинок, бессистемно чередуясь и хаотически сменяя друг-друга. На внутреннем мониторе памяти, напоминавшем огромный полотняный экран старого, провинциального кинотеатра, возникали то заснеженный перевал Саланг, с ползущей сквозь него, серо-зелёной, стальной лентой колонны, то утопающие в зелени улицы Тирасполя с отдалённой канонадой, во всей феноменальной и трагической нелепости гражданского противостояния, то дрожащий в знойном мареве, запылённый, африканский буш, на фоне поднимающейся в небо Столовой горы, напоминающей конус со срезанной вершиной, в обрамлении свинцового неба, сотрясаемого, словно судорогами, отдалёнными раскатами грома и неистовым танцем молний...
Эта война, несмотря на четырёхлетний срок пребывания в самом её эпицентре, пока что не осела в подсознании. Ротный поднёс стакан к губам, отпил немного и вернул его на место. Какая резкая поляризация. То, что должно было настораживать и пугать, не трогает и не волнует. Смерть, ходящая где-то, совсем рядом, подразделение, разлагающееся на твоих глазах, в строгом соответствии с непреложными канонами позиционной войны: с любой, даже самой боеспособной и передовой в технологическом отношении военной силой, не говоря уж о наших немощах, долгое и пассивное сидение на виду противника, несмотря на эскалацию боевых действий на отдельно взятых участках фронта, со временем происходит эта метаморфоза. Армия превращается в аморфный, распадающийсяя на глазах конгломерат. Остаётся утешиться лишь тем, что войска противника претерпевают ту же трансформацию. Да бог с ним, со всем этим.
Ротный взглянул на стакан, чьё содержимое убыло едва ли, на треть. Алкоголь. Necessary evil. Необходимое зло. "Любой яд в малых дозах - лекарство. Любое лекарство в больших дозах - яд". "Кто же это сказал? Ах, да. Парацельс. Тот, который Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенхайм... мои солдаты об этом даже не догадываются, судя по их поведению. Или им попросту плевать. Как и мне. Только мне плевать уже на эту войну, а им - на самих себя. Для меня алкоголь - всего лишь средство. Тогда, как для них он цель. Когда и при каких обстоятельствах с ними случилась подобная метаморфоза - бог весть. Каждый пришёл к этому своим путём. В этом, похоже и кроется дьявол". Никогда ещё алкоголь не становился личной проблемой его жизни. Три с лишним года ротный не прикасался к этому лекарства, или яду, но теперь... а, не важно. Наверное, пришла пора подводить промежуточный итог. Срок контракта истекает, а что дальше? А дальше - жизнь без войны. Как в неё встроиться? Не имеет значения. Nevermind. Он привык всегда и во всём действовать по ситуации. Надвигалось всеобъемлющее опустошение, обычно сопровождающее каждого, кто кардинальным образом намерен изменить свою жизнь. А что же будет теперь со всем этим? Не твоё дело. Хватит искупать чужие грехи. Наверное, в этом строю, как и в стоящих в нём, людях, уже ничего не изменить. Думай о себе. Ещё не близок конец пути, ещё ты можешь себя найти...
Ротный внезапно представил себе улицу родного города, башню своей многоэтажки, возвышающейся на углу Т-образного перекрёстка, листву ясеней и тополей, ещё не успевшую как следует выгореть на солнце, её огромные, голубые глаза потрясающей красоты, излучавшие живой, пытливый природный ум, ощущение внезапного прилива инстинктивного, безудержного влечения к ней...
- Командир, "Базальт 104" на дроте.
- Иду.