Искусственный свет лампы. Объективы камер бесшумно пожирают окружающее пространство. Молодой мужчина развалился в мягком кресле. На глазах – темные очки; на мизинце – перстень с печаткой; рыжий кроссовок медленно покачивается в такт, отбиваемый рукой.
Напротив, - вертлявый парень с равнодушным лицом и щегольской бородкой. Влажные пальцы крепко сжимают черные буквы на белой бумаге. То и дело, он ныряет в текст: выцепить бы что-нибудь «свеженькое».
Вокруг суетятся люди.
- Так. Начинаем через три, две, одну! Помчали! – кричит басистый голос из темноты.
- Как и обещали, после короткой рекламы мы снова в студии нашей программы «Жизнь не по лжи», - на лице ведущего долларовая улыбка. – И сегодня наш гость – известный актер, певец, композитор, писатель, режиссер, драматург и дегустатор воздуха; обладатель, без малого, пяти престижных премий в различных областях искусства – Ларион Кажеников. Еще раз, спасибо, что пришли, Ларион. Мы все прекрасно знаем какой у вас плотный график.
- Спасибо, что пригласили, Саша, - рука, в знак приветствия, отделилась от кресла; под черными очками мелькнул хвостик улыбки. – Только знаешь, давай будем на ты. Чтоб по-простому все, - он поправил золотой крест на груди.
- Окей, окей. Скажи, ты, и в правду, работал дегустатором воздуха?
- Ага. Пару месяцев. Когда жил в Японии. Интересное, кстати, занятие.
- Ясно. Мы не будем повторять простые банальности, касательно твоей биографии. Все и так прекрасно знают, как трудно дался тебе успех в творческом плане, и как долго, и с каким упорством искал ты счастья в личной жизни. Отсюда, простой вопрос: сколько же ты выстрадал в своей жизни?
- Эээээ… много, конечно. Как и любой типично творческий, тонко чувствующий человек, я много выстрадал. Я, ведь, знаете такой, что буквально каждую мелочь пропускаю через себя. К слову сказать, все это отразилось и в моей работе. Все, что наболело, все, чем я жил, я не скрываю, а посредством искусства делаю достоянием общественности. Трудное детство; жестокий отец; наркотики; первая любовь; первая жена, которая выгоняла меня из дома; первые пробы; выступление в кабаках и ресторанах; безжалостная критика; падения, взлеты и снова падения. Жизнь повторяется, как ни крути. На все воля небес, - он посмотрел вверх, перекрестился и поцеловал крест. - Так или иначе, все идет по кругу. Знаете, как у поэта: «Умрешь, начнешь опять сначала». В общем, все как у людей, с той только разницей, что я не такой, как все люди, - под черными очками мелькнула целая змея. - Мы, творческие люди, другие. Мы так живем, так видим, так дышим. А так, я много выстрадал… очень много… для своих-то лет…
- А как бы ты…
- Блин… Да я и щас-то страдаю, честно говоря. Смотрю на эту, вот, студию, на этих людей вокруг и плачу внутри.
«Ты бы хоть очки снял, страдалец», - пронеслось в голове ведущего.
- Хм… Даже трудно передать, что я чувствую. Особенно словами… Понимаете, хочется что-то новое придумать. То чего еще никогда не было. Хотя, как сказал кто-то из великих, по мне так просто гениально: «Все новое – хорошо забытое старое». Дааа… Разбередили вы мне душу, нечего сказать…
- А что бы ты…
- Да, не… Ну, на фиг… Не могу. Думаю, зрители извинят нас. Даже говорить трудно. Не могу. Пойду я лучше. Всем пока. Пока, - мужчина встал, помахал рукой и вышел.
Растерянное лицо ведущего.
Заставка.
Реклама.