Жил-был один старичок по имени Пётр Алексеевич. Обычный, знаете, такой старичок, ничем непримечательный. В толпу посмотрите, а там Петров Алексеевичей сколько хотите и все разные. Но суть не в этом.
А суть в том, что наш Пётр Алексеевич, когда ему было за семьдесят, задался вопросами бытия. Знаете, что-то вроде кризиса среднего возраста, только когда размышляющему субъекту тридцать пять лет исполнилось лет сорок назад. Но в таком возрасте вопросы жизни и смерти ощущаются намного острее. Ну, пора уже, как говорится, и честь знать.
И вот, записался Пётр Алексеевич в библиотеку, начал книжки читать. Одного почитал, другого, третьего. Один говорит, что всё вообще тлен, другой говорит, что не всё, третий, что не тлен, а у каждого автора, знаете, диаметрально противоположная точка зрения на взгляды своих коллег. К кому податься с вопросами, что же всё-таки нас ожидает после смерти, Пётр Алексеевич не знал.
Ходил он, ходил, чуть ботинки не стоптал. Идёт мимо церкви какой-то, а рядом батюшка после службы идёт. Колоритный такой батюшка - рост под два метра, рыжая борода до пояса. Подходит к нему Пётр Алексеевич и спрашивает:
- Батюшка, не подскажете, а жизнь после смерти есть?
- Да есть, мужик, не переживай.
Так светло сразу стало Петру Алексеевичу на душе! Так легко! Теперь и помирать не страшно нашему старичку. Вот он и решил не затягивать - через неделю после встречи с батюшкой взял и отошёл прямо во сне. Тихо, спокойно. Нашли его родственники на следующий день, похоронили, отпели, всё как у людей, в общем. Посмотрел на похороны свои, на поминки, понял, что скучать будет по всем, даже расплакался. Но что поделать. Чувствует - будто бы засыпает. Погружается его душа в иные миры.
- Ну всё, - говорит сам себе Пётр Алексеевич, - наконец-то.
Пётр Алексеевич очнулся. Очнулся он в своей квартире, всё как обычно. Даже одеяло тоже самое. Смотрит в окно - всё тоже самое. Даже небо такое же пасмурное, как было. Может, и не помер вовсе? Подошёл к зеркалу - такой же старикашка. Даже в холодильнике до сих пор недоеденная колбаса, пяток яиц, лимон, варенье и пара банок тушенки. Видать не помер.
А как же куча родственников, портрет его в углу с чёрной ленточкой и какая-то лёгкость необычайная, пока он на всё это смотрел? Или помер всё-таки? Нужно было как можно быстрее с этим разобраться. Надел Пётр Алексеевич свои заштопанные брюки, кофту сверху накинул оранжевую и вышел из дома, а около подъезда две его соседки - Тамара Валентиновна и Маргарита Михайловна - сидят и судачат ни о чём. Да вот только вспомнил, Пётр Алексеевич, что померла одна семь лет назад, другая пять. Всё-таки и сам помер.
- Здравствуйте, девочки, - вежливо поздоровался Пётр Алексеевич, - как у вас дела?
- Ой, Петька, привет! - радостно вскрикнула Тамара Валентиновна, - да вот, как видишь. Давно с тобой не виделись, кстати. Давно преставился?
- Всё-таки помер я, да? - вздохнул Пётр Алексеевич.
Стало, конечно, понятнее, но всё равно обидно.
- Да, Алексеич, помер, - подтвердила Маргарита Михайловна.
- А где это мы, девчонки?
- А вот, Петя. Другая сторона, - сказала Тамара Васильевна, - помер и сюда сразу присылают.
- Понятно. Ну, пойду осмотрюсь хоть, - Пётр Алексеевич медленно направился в сторону проспекта Ленина.
- Возвращайся, Лексеич, покалякаем, - улыбалась Маргарита Михайловна.
- Давайте, девоньки, до скорого.
Прошёлся Пётр Алексеевич по своему родному району. Представляете, ничего не изменилось - в поликлинике очереди и бахилы везде валяются, в магазине нахамили из-за двух рублей, машина проехала по луже и не затормозила, облив брюки Петра Алексеевича, мамаши абсолютно впустую орали на своих детей. В аптеке продавщица накинулась на какую-то бабку чуть ли не с кулаками. Бачок мусорный перевернут, в соседнем бомжи копаются, а местные алкоголики распивали некий крепкий напиток прямо на детской площадке.
Присел Пётр Алексеевич на лавочку и подумал, что что-то тут не так, неправильно.
- Что, мужик, не ожидал такого? - на лавку по соседству сел подвыпивший субъект.
- Ну...- замялся Пётр Алексеевич, - я как-то думал, что по-другому будет.
- Я тоже. А оно вон как, - собеседник пшикнул пивом и приступил к распитию.
- Так а что, это всё?
- В смысле всё? Вот ты чего хотел? - удивился выпивоха.
- Жизни после смерти.
- Так вот она, - собеседник Петра Алексеевича развел руки в сторону, показывая всё, что было вокруг них, - вот она, жизнь после смерти. Кто-то царствия хотел, кто-то рая, кто-то ада. А кто-то - вечной жизни после смерти.
- Так помимо вот этого есть ещё что-то?
- Ну а ты думал. Я ж говорю - кто-то в царствие попал, кто-то в рай, кто-то в ад. А кто-то всегда жизни после смерти хотел. Вот она, Алексеевич, жизнь. Вечная жизнь. Сейчас в "Корзиночке", кстати, акция на картошку, двадцать рублей кило всего. Очень советую. Отменная.
- А пенсию я буду получать?
- Ну да. Тысяч двенадцать устроит?
- Маловато.
- Ну а что поделать. Это ж жизнь, Пётр. Как ты и хотел. Вечная жизнь. А как звучало-то красиво, да? У нас тут все такие понурые ходят, прям как на твоей земной родине.
- А почему7 В целом, конечно, скучновато, но лучше, чем ничего.
- Ты прав, Пётр Алексеевич, лучше. Но, как ты тоже правильно заметил - скучно. Поняли, что черноты нет после смерти. Поняли, насколько же они скучные были при жизни, если всё, что им было нужно, ограничивалось тем, чтобы на работу сходить и телевизор посмотреть и что в итоге они тоже самое и получили.
- Тоже верно.
- Эх, человеки. Скучные вы. Только бы где задницу потеплее пристроить, чтобы комфортно, а ещё лучше - на диван помягче. Включил телевизор, съездил на дачу - вот она, вершина блаженства. Создали вас вроде творцами, создателями, мечтателями, а вы как обычно всё променяли на...А, ладно, уже поздняк метаться. Эх, ну давай, бывай, - собеседник похлопал Петра Алексеевич по плечу, встал с места, отряхнулся и пошёл куда-то в сторону промзоны, почёсывая спину, где было нарисовано два маленьких крыла.
Пётр Алексеевич задумался на секунду, грустно вздохнул, почесал голову, размялся и пошёл за полкило любимой колбаски. Сегодня она тоже подешевле.