Мелкие монеты со звоном посыпались на кассовую тарелку, и на мгновение легкий шепот голосов в кофейне «Старбакс» стих. Все посетители: и те, кто ждал заказ у прилавка, и те, кто устроился в уютных креслах за столиками, - обернулись на шум. Расплачиваться наличкой - уже практически признак дурного тона. Кассир тоже с удивлением смотрел на гору мелочи. Некоторые монеты выглядели так, словно повидали больше приключений, чем Федор Конюхов. Кассир хотел раздраженно посмотреть на посетительницу, что высыпала перед ним это богатство, но не смог. Столько вины и заразительного детского счастья было в ее глазах, что парень лишь улыбнулся и принялся считать деньги.
Эта посетительница выглядела чуждой модной кофейне. Короткие неряшливо подстриженные волосы топорщились в разные стороны. На лице ни грамма косметики, хотя прыщи на подбородке и лбу требовали, чтобы их замазали тональником. Руки чистые, но маникюра нет, ногти подстрижены максимально коротко, на некоторых пальцах ранки от содранных заусенцев. Одежда на девушке такая же повидавшая виды, как монетки, которыми она расплатилась. Бледно-синяя кофта казалась настолько застиранной, что угрожала вот-вот рассыпаться. Майка под ней, некогда белая, пожелтела от частых стирок. Джинсы были старыми, залатанными и засаленными настолько, что, казалось, стирки не видели уже несколько месяцев. Было очевидно, что за латте со взбитыми сливками и лавандовым сиропом посетительница отдала едва ли не последние деньги. После того как кассир отдал ей чек, она лучезарно улыбнулась и отошла в сторонку.
Странная посетительница улыбалась так ярко, что от нее трудно было оторвать взгляд, не улыбнувшись самому. Она намурликивала себе под нос какой-то простой мотивчик и пританцовывала.
- Латте со взбитыми сливками и лавандовым сиропом для Карин! – громко возвестили на стойке выдачи.
- Холодной американо для Луи! – сообщил второй бариста.
Карин, все так же лучезарно улыбаясь и пританцовывая, подошла забрать заказ. Она взяла стаканчик в две руки, осторожно поднесла к носу, чтобы не испачкаться во взбитых сливках, и вдохнула кофейно-молочный аромат полной грудью. Девушка на выдаче с улыбкой смотрела на неописуемый восторг на лице Карин. Словно в ее руках оказалось самое дорогое и желанное сокровище на планете.
Карин развернулась и чуть было не налетела на Луи, заказавшего американо.
- Извините, - сказала она, поднимая глаза на молодого парня.
И в ту же секунду лучезарная улыбка упорхнула с губ Карин. Глаза, что секунду назад искрились счастьем, стали заволакивать свинцовые тучи ужаса. Воздух сгустился и наэлектризовался, сдавил Карин грудь, не давая возможности вздохнуть. Мгновение, и вопль отчаянья острым лезвием пронзил пространство перед Карин. Руки инстинктивно выпустили столь желанный латте. Стакан полетел на пол, ударился о деревянный паркет, забрызгал брюки и дорогие кожаные ботинки Луи.
- Какого чер… - набирая тон начал восклицание парень, но не договорил.
Карин смотрела на него с таким ужасом, что Луи даже стало неловко перед ней.
- Нет, нет, нет… - шептала девушка, не переставая.
- Успокойтесь. Можете не платить за химчистку, - сказал Луи, но Карин словно его и не слышала.
Девушка смотрела прямо на него, и при этом куда-то мимо. Луи протянул руку к Карин, и она тут же взвизгнула, шарахнулась назад и села на корточки, обхватив голову руками. Девушка раскачивалась из стороны в сторону и что-то неразборчиво шептала. Люди вокруг нее расступились в стороны, только Луи стоял неподвижно. Необоснованное чувство вины сковало его, не давая двинуться с места.
- Вы в порядке? – спросил Луи, когда Карин перестала раскачиваться из стороны в сторону и замолчала.
- Последний черный лебедь в западне, - отчетливо произнесла Карин и неожиданно разжала кольцо рук, подняла голову и посмотрела прямо в глаза Луи. – И скоро смерть за ним придет. Проклятье свершится. Стервятник, что прикидывался лебедем, хохочет, выжидая этого момента. В лапах у нее письмо с сургучовой печатью. На ней семейный герб. Как на кольце, - Карин ткнула пальцем в руку Луи.
Девушка шмыгнула носом. К ней подступала истерика и, прежде чем ей разразиться, она вскочила на ноги и понеслась прочь из кофейни, оставив всех посетителей в испуганном замешательстве.
Мысли лихорадочно носились в голове Луи, не желая выстраиваться в четкую и ясную последовательность. Слова незнакомки прозвучали бредом сумасшедшей, но в них был и потаенный смысл, доступный лишь Луи. Повинуясь порыву, мужчина побежал из кафе вслед за Карин. Он выскочил на улицу, огляделся и заметил девушку, бегущую вниз по улице.
Карин бежала минут десять. Она завернула в небольшой парк и, подойдя к разлапистой липе, прислонилась к стволу лбом. Девушка прикрыла глаза и дотронулась руками до шершавой коры. Ей становилось легче.
- Простите, но что вы и имели ввиду? – голосом, сбивающимся от долгого бега, спросил Лиу, и Карин протяжно застонала, не оборачиваясь.
- Это вы? Зачем вы побежали за мной? Я просто сумасшедшая. Уходите.
- Может, и сумасшедшая, но в вашем бреду есть смысл. И я хочу в нем разобраться.
- А я не хочу! – Карин закричала и, наконец, обернулась. Ее глаза пылали злостью и гневом. – Вам так сильно хотели передать это сообщение, что у меня чуть не взорвался мозг. Знаете, как это больно, когда в твое сознание входят чужие мысли?! Да ни черта вы не знаете! Отстаньте от меня! Спросите у кого-нибудь из вашей семьи. Наверняка, кто-то в курсе семейных неурядиц!
Выговорившись, Карин пошла прочь из парка, тяжело чеканя шаги. Ей хотелось как можно скорее избавиться от надоедливого незнакомца, за которым следовал целый взвод неупокоенных родственников.
- Мне не у кого спрашивать, кроме вас, - тихо сказал Луи, и Карин остановилась.
- Последний черный лебедь, - сказала девушка и тяжело вздохнула. – Вы – последний в своем роду?
- Да, а черный лебедь изображен на гербе моего рода.
- И насколько древний у вас род?
- Очень. Он берет начало еще в четырнадцатом веке.
- И черный лебедь на гербе с тех самых пор?
- Да. А что?
- Странный выбор, - Карин повернулась лицом к Луи и устало улыбнулась. Она посмотрела по сторонам и, заприметив свободную лавочку, пошла к ней.
- От чего же? Лебедь – благородная птица.
- Бесспорно. Но белый. А черный лебедь в Европе считался сказочным существом века эдак до семнадцатого-восемнадцатого. Видите ли, эти птицы изначально жили только в Австралии, - Карин устроилась на лавочке, и Луи присел рядом с ней. – Так что черный лебедь – сказка, ставшая реальностью. Но не в европейской геральдике. Тут важна семантика цвета. Вот что у вас ассоциируется с черным?
- Ну, горе, смерть, печаль… Ничего хорошего, если честно.
- Вот именно. Я не специалист по геральдике, а у лебедя много символических значений. Но самое распространенное, пожалуй, преданная и верная любовь. А в вашем случае она окрашена в траурный цвет. От чего?
- Понятия не имею, - Луи пожал плечами. – Если честно, история семьи никогда меня особо не интересовала. У меня были довольно напряженные отношения с отцом. Так вы сможете объяснить мне, что имели ввиду?
- Не знаю, - Карин пожала плечами. – Все зависит от ваших родственников.
- Так они же умерли…
- Да. И ходят за вами по пятам неупокоенными душами. Некоторые одеты так, словно пришли к нам века из пятнадцатого. И каждый пытается перетянуть одеяло на себя и что-то мне «сказать», но пока они не назначат переговорщика, я ничего не узнаю.
- Погодите… Хотите сказать, что вы… как это… медиум?! – Луи невольно отодвинулся подальше от Карин, которая сидела, откинувшись на спинку скамейки и прикрыв глаза.
- Нет, я просто человек без гроша за душой, который может общаться с душами мертвых.
- Вы это серьезно? – сглотнув, спросил Луи.
- Считаете меня сумасшедшей психопаткой? Это нормально. Так все считают. Но, тем не менее, это вы просите у меня помощи. Я не навязывалась.
Карин выпрямилась, открыла глаза и посмотрела прямо в лицо Луи. В его темных глазах легко было прочитать страх, смешанный с недоверием. Лицо было бледно. Черные вьющиеся волосы длиной до губ растрепались от бега, прилипли к коже, покравшейся потом. Луи был красив, роскошно одет, надушен сладким парфюмом. Мрачный прекрасный принц из сказки о ведьмах, проклятьях и любови до гроба. Карин усмехнулась своим мыслям: принц и ведьма уже есть, остались проклятье и любовь.
- Мало кто в нашей семье жил долго и счастливо, - Луи смотрел в синие глаза Карин. Ему казалось, что на их дне тихо горит синее пламя, что гипнотизировало и заставляло раскрывать душу. – Я не очень хорошо знаю историю рода, но многие мужчины умирали молодыми. Женщинам везло больше. Мой отец умер несколько месяцев назад. Ему было всего сорок пять, но у него остановилось сердце в постели любовницы. Его брат, мой дядя, скончался и того раньше, когда ему было двадцать пять, прямо в день рождения. Мне исполнится двадцать пять через две недели, и от чего-то мне страшно. Во сне я вижу кошмары, но утром не могу их вспомнить.
Карин неожиданно отвернулась от Луи и устремила взгляд в пустоту, а мужчина потряс головой, прогоняя наваждение.
- Ваши предки выбрали делегата. Судя по костюму, он из довольно близкой эпохи. Надеюсь, он мыслит не так образно, как предыдущий «оратор».
- О чем вы?
- «Общение» с духами происходит не словами. Они вторгаются в мое сознание и наполняют его образами. Иногда это что-то четкое и определенное, а иногда метафоры. Как те, что были в кафе. Мне потребуется время.
Луи практически ничего не понял, но кивнул, а Карин села, выпрямив спину, и устремила взгляд в пустоту. Девушка сидела неподвижно, не моргая. От восковой скульптуры ее отличала только мерно поднимающаяся и опускающаяся грудь. Какое-то время Луи пристально смотрел на Карин, но потом устал и откинулся на спинку скамейки.
- Есть какое-то письмо, - неожиданно сказала девушка, когда Луи уже почти задремал, рассматривая медленно плывшие по небу облака сквозь черные ветви деревьев. – Ваш отец получил его от своего отца и должен был передать вам, но не сделала этого. От чего-то он не стал читать его. Я видела картину, как он небрежно швыряет его в нижний ящик темного массивного стола с витыми ручками и резными ножками в виде лап хищной птицы. Еще я видела, как его достает из ящика женщина. Она была одета в современное короткое платье. Красное. У нее золотые вьющиеся волосы до лопаток. Пухлые губы. Она прочла его, рассмеялась, а потом швырнула письмо обратно в ящик. И глаза у нее светились каким-то недобрым огнем. Она могла передать его вам, но не стала этого делать. А вы должны получить это письмо как можно скорее. Именно из-за него семейство ходит за вами.
- Я понял, о ком вы говорите и что это за стол. Он в доме, который в ближайшее время по наследству должен перейти моей мачехе. Но пока что я могу туда наведаться.
- Вот и хорошо. Думаю, я сделала все, что могла. До свидания, - Карин встала и собралась уходить, но Луи остановил ее.
- Может, я хотя бы заплачу вам?
- О, нет, не стоит, - Карин резко отшатнулась, когда Луи полез за бумажником. – Когда мне платят за подобного рода помощь, то эти деньги я тут же теряю, а потом еще такую же сумму… Так что просто не выставляйте мне счет за химчистку.
Луи только сейчас вспомнил о том, что в «Старбаксе» Карин уронила стакан с кофе прямо ему под ноги и окатила штаны латте со взбитыми сливками.
- Может, я могу купить вам такой же кофе? Его ведь судьба не отнимет?
Глаза Карин загорелись неподдельной радостью, но она закусила губу, не решаясь согласиться.
- Если честно, я наблюдал за вами, когда вы делали заказ. Никогда не видел человека, который бы так радовался простому стакану кофе.
- Это единственный стакан кофе, который я позволяю себе за год. В день рождения. Подарок за то, что все еще держусь.
- Тогда тем более не стоит лишать себя праздника, - Луи встал и, положив руки на плечи Карин, повел ее обратно в сторону кафе.
В дополнение к латте девушка получила еще и пирожное с зажженной праздничной свечой, сиявшей так же ярко и уютно, как переполненная счастьем Карин. Девушка не очень охотно рассказывала о себе, упомянула только, что не всегда вела нищенское существование. И в те времена, когда ее жизнь еще была преисполнена спокойной обыденности, Карин любила латте со взбитыми сливками и лавандовым сиропом больше других напитков. Теперь же она едва сводит концы с концами. Бывают дни, когда не удается даже нормально поесть. Говорить о походах в кафе вообще не приходится.
Луи не пытался лезть в душу девушке. Он сидел молча, потягивая холодный американо, и наслаждался ее лучезарной улыбкой. Любовался морщинками, появлявшимися в уголках глаз Карин, когда она щурилась от удовольствия, съедая очередной кусочек пирожного.
Они провели в кафе около получаса, а затем Луи предложил подвезти Карин до дома, но девушка отказалась, посоветовав поскорее разобраться с письмом. Она встала из-за стола и, ярко улыбнувшись Луи на прощание, пошла прочь, не оглядываясь.
Луи прибыл на Лазурный Берег утром следующего дня, арендовал машину и отправился на виллу, которую отец построил для себя и своей второй жены, Хелены. Это она явилась Карин в видении. Ей должна была достаться вилла, а вместе с ней и стол, в котором хранилось письмо.
Прежде Луи не бывал тут. Отец и Хелена никогда не брали его с собой на отдых, пока он был маленьким. Не приглашали в гости, когда он подрос и начал вести самостоятельную жизнь. Да Луи и не искал их общества.
Может, окажись он на вилле при других обстоятельствах, восхитился бы изящным белым домом в стиле неоренессанса, но в этот раз лишь торопливо позвонил в дверь. Сейчас был самый сезон отдыха на Лазурном Берегу, потому Луи был уверен, что кто-то в доме есть. Через пару минут дверь открыл заспанный слуга.
- Что вам угодно? – не скрывая раздражения, спросил мужчина.
- Мне угодно пройти в свой дом, - ответил Луи и попытался войти, но слуга преградил ему путь.
- Мне кажется, вы ошиблись, молодой человек. Пойдите-ка, проспитесь. Видно, у вас была бурная ночь.
- Я – граф Луи-Филипп Боле, хозяин этого дома. Впустите меня, если не хотите разбирательств с полицией, за которыми последует увольнение.
- Луи-Филипп Боле? – с непониманием переспросил слуга. – Простите, но разве не Хелена Боле?..
- На данный момент всего лишь вдова моего отца и не вступила в права наследования, а до тех пор все имущество принадлежит мне.
- Хорошо, проходите.
- Вот спасибо, - съязвил Луи, залетел внутрь и замер. – Где кабинет моего отца?
- Второй этаж, налево по коридору, вторая дверь.
- Спасибо, - на этот раз искренне поблагодарил Луи и пошел в указанном направлении.
Кабинет отца совершенно не соответствовал легкой и воздушной атмосфере дома. Стены тут были обиты дубовыми деревянными панелями, на окнах висели тяжелые бархатные шторы, в высоких книжных шкафах стояло множество старинных книг. Луи словно на мгновение очутился в родовом замке в Бургундии, где прошло его детство.
Парень быстро справился с ностальгией и подошел к столу. Он выдвинул указанный Карин ящик. Там лежало несколько бумаг и пожелтевший от времени конверт с надломанной сургучовой печатью. Луи взял его, уселся в массивное кожаное кресло и принялся читать послание, написанное размашистым изящным почерком.
«Дорогой мой сын,
Я знаю, ты не веришь в проклятья, но, прошу тебя, дочитай это письмо до конца и прими за чистую монету каждое слово. Отец не стал бы врать сыну, какими бы напряженными ни были между нами отношения.
Когда-то я был, как и ты, молодой, горячий и не верил в глупые истории, передававшиеся в нашей семьей из поколения в поколение. Кто в двадцатом веке вообще еще верит в магию и проклятья? Никто. Но один за другим умерли мои братья. Франциск в одиночестве в день своего двадцатипятилетия. Анри дожил до сорока, но потом решил изменить своей благоверной и скончался в объятьях любовницы. Меня это насторожило, и я принялся изучать семейные легенды, предания, истории. И узнал, что род наш проклят. И заключается это проклятье в том…»
На этом страница письма заканчивалась, а вторая за ней не следовала. Луи соскочил со стула и принялся рыться в ящике, где прежде лежало письмо. Но продолжения там не оказалось. Тогда Луи перевернул вверх дном остальные, но и там заветной странички не было.
- Неужели мой дорогой пасынок решил заглянуть в гости?
Хелена стояла у входа в кабинет. Женщина игриво размахивала белым шелковым пояском халата, накинутого на обнаженное загорелое тело. Ткань была настолько тонкой, что через нее легко можно было рассмотреть каждый изгиб тела. Хелена игриво стрельнула глазами и кокетливо рассмеялась.
- Решил узнать семейную тайну, Луи?
- Что ты сделала с письмом?
- Я его немного сократила. Так что теперь я единственная, кто в курсе, что за проклятье на тебе лежит. Хочешь узнать?
- Хелен, прекрати эти игры!
- Просто так? Ни за что, - сладко растягивая слова, сказала Хелена, вошла кабинет и присела на стол. – Сделай мне приятно. Вот, например, если ты откажешься от наследства в мою пользу, то я подумаю…
- С какой это стати?!
- Чтобы жизнь сохранить, дурачок. Разве она не дороже всех богатств мира? Жить тебе, мальчик мой, недолго осталось. Все равно все богатство семьи Боле будет моим.
- Не мели чепухи!
- Твой отец тоже знать не хотел о проклятии, и что? Отправил на тот свет твою мать, и сам отправился следом. Знаешь, я ведь никогда его не любила. Была обычной аферисткой. Думала, что скоро ему надоем, он мне изменит, а я его подловлю, подам на развод, стребую алименты… Но он, дурак, любил меня. Терпел все капризы, истерики. Вот я и не сдержалась, наняла актрису, чтобы его соблазнила. Кто же знал, что это его убьет? И вместо алиментов мне достался один маленький домик на Лазурном Берегу. И как же я была счастлива, когда нашла это письмо и узнала, что скоро его сынок тоже отправится на тот свет. А я останусь единственной наследницей. Ох, дорогой мой Луи, будь душкой. Согласись на мои условия, и я спасу твою жизнь. Поверь, я не желаю тебе смерти. Ты мне крайне симпатичен.
- Ты так много разболтала, что я и сам как-нибудь догадаюсь, что за семейная тайна была в том письме.
- Уж это вряд ли, - Хелена рассмеялась. – Условия-то дурацкие. Но, как знаешь. Хочешь, можешь провести остаток дней тут. Я могу уехать. А то ты прав, я болтлива. Могу и сказать лишнего. Или, чего хуже, привяжусь к тебе еще сильнее.
Хелена вновь рассмеялась, спорхнула со стола и вышла из кабинета, оставив Луи в одиночестве. Парень сжал в руке единственную страницу письма, смял ее и выбросил в мусорное ведро. Он быстрыми шагами направился прочь из дома, мечтая лишь об одном: забыть все, что случилось за последние два дня.
Луи вернулся в Париж через пять дней. Он пытался залить горе на Лазурном Берегу, но предчувствие неотвратимой смерти наполняло холодом жаркие ночи, не давало опьянеть даже от самого крепкого алкоголя. Луи делал вид, что веселится, но внутри него все сжималось от страха.
Он приехал на бульвар Майо, соседствующий с Булонским лесом. А около дома Луи поджидал сюрприз. У двери подъезда облокотившись о стену сидела Карин. Она прислонилась головой к дому и прикрыла глаза. Девушка была невероятно бледна. Под глазами пролегли глубокие тени. Тело подрагивало, а губы что-то беззвучно нашептывали.
- Наконец устал пить? – не открывая глаз, спросила Карин.
- Что вы тут делаете?
- Сижу. Жду. Вот уже который день. Призрак женщины, что невероятно привязан к тебе, мотается с Лазурного берега сюда, изводит меня видениями о тебе.
- А кода мы перешли на «ты»?
- О, после того, что я видела, можно оставить формальности, - Карин рассмеялась и, наконец, открыла глаза. Луи помнил их огненную синеву, и в свете заходящего солнца она казалась ему еще ярче. Глаза Карин манили его. – Почему ты так смотришь на меня?
- У тебя очень красивые глаза.
- Глаза? – девушка с трудом поднялась на ноги, придерживаясь о стену. – Дело плохо, раз тебе нравятся мои глаза.
- Почему?
- Ты одной ногой в царстве мертвых, Луи. Надо было соглашаться на условия той дамочки в легком халатике. Она была не прочь поделиться секретом, да и собой…
- Это моя мачеха. Она хотела, чтобы я отказался от наследства.
- Вот как? А со стороны и без звука казалось, что она хочет тебя изнасиловать. Эдакая современная Федра. Греция меня преследует, - Карин пошатнулась и устало закрыла глаза.
- Ты в порядке?
- Я здесь уже три дня. Тот призрак атаковал меня бесконечной чередой видений. Были короткие передышки. Выпить поды, сходить по нужде…
- Идем, думаю, тебе надо поесть.
Карин лишь устало кивнула и, собрав последние силы, оторвалась от стены. Луи провел ее через холл дома к лифту. Консьерж смотрел с нескрываемым удивлением. Он уже устал отгонять надоедливую оборванку и махнул рукой на ее присутствие, в конце концов, девушка никому не мешала. Но в первый день ее ожидания между ними случилась не одна словесная перепалка.
Лифт поднял Луи и Карин на предпоследний этаж, где начинался пентхаус наследника семьи Боле. Девушка нервно хихикнула, оказавшись в просторной гостиной с видом на лес и Эйфелеву башню.
- Идем в столовую, найдем, чем можно тебя накормить.
- А можно мне… принять душ? – Карин залилась краской и нервно замялась на месте.
- Да, конечно. Покажу тебе гостевые спальни на втором этаже. Выбирай любую. Я найду для тебя какую-нибудь домашнюю одежду.
Луи проводил гостью на второй этаж. Карин старалась не выдавать своего удивления, но от хозяина не укрылось, с каким восхищением девушка смотрит на его дом. Обычно Луи это раздражало, но не в случае Карин. В ней не было зависти, желания присвоить, она не прикидывала, сколько все это стоит. Просто восхищалась, словно маленькая девочка, оказавшаяся в волшебном замке.
Карин осталась в уютной спальне, оформленной в кремовых тонах. Луи ушел к себе в комнату и нашел футболку и домашние штаны, которые оставил для гостьи на кровати. Сам он ушел на кухню, где на скорую руку накрыл ужин из того, что накануне приготовила домработница.
Гостья спустилась в столовую, светясь счастьем и благоухая свежестью, и устроилась за столом. Луи не смог сдержать улыбки, наблюдая, с каким удовольствием Карин ест. Она не набросилась на еду, словно голодная волчица, а медленно смаковала каждый кусочек. Луи было неловко отвлекать девушку разговорами, потому он молча пил кофе и смотрел в окно. Сумерки сгущались над Булонским лесом.
- Тот призрак, что донимал меня эти дни, – твоя мама, - сказала Карин, доев. – Прости, а можно что-нибудь попить?
- Да, конечно, - встрепенулся Луи. – Латте нет. Есть просто кофе, чай…
- Чай, - выпалила Карин. – Давно не пила чай.
- Так ты говоришь, что тебе явилась моя мать?
- Да. Она умерла, когда тебе было пять, верно? Но и после этого никогда тебя не покидала. Она показывала мне, как ты рос. Как прятался в библиотеке замка от слуг, мачехи и отца. Гулял по полям, играл с мальчишками из деревеньки неподалеку. Учился ездить верхом и сломал ногу, упав с гнедого коня. Как ссорился с отцом, и оказался в школе-интернате. Как выиграл соревнования по фехтованию. Как впервые влюбился, поцеловался… И как тяжело переживал расставание с той девушкой. Как вернулся в Париж и несколько лет жил в небольшой комнатушке недалеко от офиса, где работал. Ты принял управлением филиалом семейной компании, но всегда жил за свой счет. И эту роскошную квартиру купил на свои деньги. Твоя мама очень этим гордится.
- Не думаю, что это было интересно. И как ты это вытерпела?
- Ну, у меня не было выхода, - Карин улыбнулась. – Но это было довольно мило. Призраки редко показывают что-то хорошее. И твоя мама… очень мне помогла в одном моем вопросе. Так что теперь чувствую своим долгом помочь тебе. Да и ты хороший человек. Совесть съест, если брошу на произвол судьбы.
- О чем ты? – Луи поставил перед Карин большую кружку с чаем.
- О проклятье. Как я поняла, ты так и не узнал, в чем оно заключается. Но, может, есть человек, который кое-что об этом знает. Дашь мне телефон?
Луи не стал задавать лишних вопросов, взял со стола смартфон, разблокировал его и протянул Карин. Девушка достала из кармана небольшую записную книжку, пролистала ее, нашла нужный номер и набрала его.
- Месье Ферри, здравствуйте! С вами говорит Карин Иоанниди, помните меня? Я рада. Здорова. А вы? Это замечательно. Увы, звоню вам по делу, но, надеюсь, оно вас заинтересует. Вы ведь увлекаетесь историей знатных родов Франции и геральдикой, я правильно помню? А знаете ли вы что-нибудь о роде Боле? Правда? Видите ли, последний представитель из семейства попал в затруднительную ситуацию, связанную с родовым проклятьем… Вы что-то знаете? Мы можем подъехать завтра с утра, разумеется. До скорой встречи, месье Ферри.
Карин бросила трубку и протянула телефон Луи.
- Прости, что сразу о нем не вспомнила. Месье Ферри уже много лет служит в Лувре. История Франции – его страсть. Когда я сказала о проклятье, он так оживился. Точно знает что-то. И возможность поговорить с тобой для него подарок.
- Но я о своей семье почти ничего не знаю…
- Это не важно. Ты для него будешь, как живой артефакт. Кто-то вроде суперзвезды. Так что завтра с утра отправимся в Лувр. Месье Ферри будет нас ждать в восемь.
- Но в это время музей еще не работает.
- Музей нет, а его сотрудники – да. Я проведу тебя, - брови Луи изогнулись удивленными дугами.
- Когда-то я была искусствоведом-реставратором, работала в отделе Античности, - Луи ожидал продолжения истории, но Карин лишь сладко зевнула. – Пожалуй, я пойду спать. Нам придется рано встать, чтобы приехать вовремя. Подъем на твоей совести, у меня нет будильника. Доброй ночи.
Карин улыбнулась Луи и отправилась в отведенную ей спальню.
Они вошли в прославленный музей через неприметную дверь, расположенную со стороны набережной Сены. Карин извлекла из своего потрепанного временем и жизнью рюкзака заламинированный пропуск, который с виноватой улыбкой предъявила пожилому мужчине с серебряными волосами. Судя по заспанным глазам, он нес вахту с самой ночи и уже дождаться не мог, когда придет его сменщик. Однако появление Карин мужчину немного взбодрило.
- Здравствуйте, месье Дюпон. Как поживаете?
- Карин! Давно тебя не было видно. Греческие скульптуры скоро начнут плакать! Им не хватает твоего внимания. А со мной-то что станется? Сижу тут, не тужу.
- Я рада, я рада. Месье Ферри уже пришел?
- Да, самый первый. Сказал, что у него утром важная встреча. Глазки так и блестели в предвкушении. Я уж было решил, что привезут очередной гобелен с диковинным гербом. Так он о тебе говорил?
- Нет, о моем спутнике, - Карин указала на немного ошарашенного Луи.
- Здравствуйте, - он протянул руку вахтеру. – Граф Луи-Филипп Боле.
- Франсуа Дюпон, - мужчина с силой сжал руку молодого аристократа. – Прямо таки граф?
- Самый настоящий! – Карин толкнула Луи, направляя к двери. – Нам нужно идти. Вы же знаете, как господин Ферри не любит ждать.
- Это верно.
Карин провела Луи по непримечательному служебному коридору, затем толкнула одну из дверей, и они оказались на залитой солнечным светом лестничной площадке. Потолки были высокие, стены – идеально выбеленные. Карин уверенной походкой прошла вперед и открыла дверь, что вела уже к экспозиции. Она привела Луи в зал античной скульптуры, облицованный коричневым мрамором. Дверь чуть скрипнула, и гулкое эхо полетело по пустынному залу. Тут же раздались шаги.
- О, Карин, дорогая моя, как я рад вас видеть! Так и знал, что пойдете этой дорогой! – Месье Ферри, невысокий худой старичок с лицом, изрезанным морщинами, вынырнул из-за одной из статуй и бодрой походкой направился к Луи Карин.
- Месье Ферри, доброе утро. Позвольте представить - Луи-Филипп Боле.
- Граф Луи-Филипп Боле, дорогая моя, - поправил старичок и вцепился в протянутую для рукопожатия руку молодого аристократа. Светлые глаза месье Ферри с хищным интересом изучали фамильный перстень Луи. – Идемте, молодой человек, мне есть что рассказать о вашей семье! А ты, Карин, можешь подождать нас тут. Твой друг теперь экспонируется здесь.
- Друг? – спросил Луи, которого месье Ферри утягивал за собой с неожиданной для пожилого человека силой.
- Последняя работа Карин. Она долго корпела над реставрацией статуи Аида и, когда почти завершила работу, исчезла. Но все это не важно. Есть темы куда более интересные…
Шум голоса месье Ферри удалялся все дальше. Карин улыбнулась и, вздохнув, оглянулась. Она сразу же нашла своего «друга», медленно к нему подошла и, сев на пол, посмотрела в безразличное мраморное лицо. У ног бога подземного царства мертвых сидел трехголовый пес Цербер, оскаливший пасти. В правой руке Аид держал серебряный двузубец – символ его власти над жизнью и смертью. Он не был частью этой скульптуры. Долгие годы пылился в кладовых, как и сама скульптура, в руках которой был лишь мраморный обломок прежнего двузубца. Когда в музее задались идеей выставить весь пантеон античных богов, Карин досталась реставрация Аида. Она занималась им почти три месяца, а когда дело дошло до восстановления двузубца, решила не создавать новый, а окончательно удалить старый, заменив его идентичным серебряным. Правда, сделать это самостоятельно Карин так и не успела, но, очевидно, руководству идея понравилась, и кто-то доделал работу за нее.
Карин не знала, сколько времени просидела, вглядываясь в пустые глазницы Аида. Она очнулась из-за звука шагов и оглянулась. Озадаченный Луи медленно шел к ней, держа руки за спиной. На его лбу пролегла глубокая морщина – свидетельство тяжелых раздумий.
- И что сказал месье Ферри? Удалось понять, что от тебя требуется, чтобы не отправиться в путешествие по Лете?
- Жениться, - мрачно произнес Луи. Карин уставилась на него, не понимая, шутка это или в серьез.
- Интересное условие.
- И не говори. Месье Ферри рассказал, что долгие годы провел, изучая мое фамильное древо, и вот что обнаружил. Все мужчины, что не вступали в брак до двадцати пяти лет, умирали в день своего рождения. Те, кто женились, либо умирали в один день со своими женами, либо, самое интересное, в постели любовниц. Всегда. Исключения составляли только те, чьи жены умирали в постели любовников. Тогда мужчина из моего рода мог прожить еще год в статусе вдовца, а потом умереть. Или заключал повторный брак и… опять-таки или умирал в один день с супругой или в постели любовницы. Третьего не дано.
- То есть…
- То есть, лебяжья верность под угрозой смерти, - Луи горько рассмеялся и сел на пол рядом с Карин. Он запустил руки в волосы, взъерошил их и обреченно застонал. – Месье Ферри не знает, с каких пор на моей семье это проклятье. Но суть его заключается в том, что мужчины нашего рода должны вступать в брак не позднее двадцати пяти лет и всю жизнь быть верными одной спутнице, как и сама спутница не имеет права на измену. Вот такая вот странность.
- Ну, от чего же? – Карин пожала плечами, и Луи с удивлением посмотрел на девушку. Она выглядела отрешенной и немного грустной. – Видно в далеком прошлом была некая особа, которую кормили обещаниями о скорой свадьбе, но время шло, предложения все не поступало. И, в конечном счете, избранник на старости лет женился на другой. А та, что не дождалась заветного предложения, с горя прокляла ваш род.
- Сценарий достойный экранизации, - горько рассмеялся Луи.
- Твоя мама умерла из-за этого проклятья, да?
- Скорее всего. Я плохо помню.
- Она ведь была из Греции?
- Да. Мой отец по молодости считал себя хиппи. Наплевал на желания деда, собрал нехитрые пожитки и отправился в Грецию, чтобы проводить дни в блаженной праздности. Там и встретил маму. Между ними закрутился роман, она забеременела, и отцу пришлось везти ее во Францию, чтобы обеспечить достойное будущее ребенку. Мой дед, распланировавший жизнь отца за него, не хотел принимать маму в семью. Тогда-то они с отцом и разругались окончательно, и с тех пор если и общались, то в письменной форме. Любовь между мамой и отцом быстро потухла, но у него было слишком много работы, чтобы думать об изменах, а мама скучала одна в огромном доме… Что было дальше я не знаю. Отец никогда не говорил, я не спрашивал.
- Я ведь тоже из Греции, хотя ты мог догадаться по моей фамилии. Когда в стране начался финансовый кризис, родители мигрировали во Францию. Мы жили небогато, но счастливо. Я ходила в школу, они работали, все было хорошо. Мы накопили денег на мое обучение в университете. Я стала искусствоведом, специалистом по реставрации статуй, и меня сразу приняли на работу в Лувр. Вот удача, да? Я отработала тут два года, а потом мне в руки попала эта статуя бога подземного царства мертвых. И все пошло наперекосяк… Я начала видеть души умерших. Работать я больше не могла. Видения уносят меня из реальности. Я могу выключиться из происходящего в любой момент. Иногда вижу картины настолько страшные, что потом долго не могу прийти в себя. Родители решили, что я сошла с ума. Хотели сдать в психиатрическую клинику, но я собрала вещи и просто ушла из дома.
- Хочешь сказать, тебя проклял Аид?
- Твоя мама кое-что рассказала мне. Ее бабка тоже видела души умерших, в глазах у нее пылало синее адское пламя. У Аида есть Цербер – надежный сторожевой пес, что служит ему в мире мертвых. А есть гончие, что живут в мире людей. Они выслеживают души, что блуждают по запретному для них миру и отправляют обратно в царство мертвых силой адского пламени. Давно, когда у Аида еще были свои храмы, подобные люди жили в них. Они, как любые правильно воспитанные собаки, питались только с рук хозяина, не имея права прельщаться подачками других. Когда живым была нужна помощь, они приносили в дар Аиду еду. Тем храм и жил. Деньгами богу царства мертвых никто не платил. Века прошли, храмов Аида больше нет, но гончие остались. Он выбрал меня. Вот только дар это или проклятье трудно сказать. Но теперь я знаю, что не беззащитна перед призраками. Осталось только научиться отправлять их на тот свет. И, надеюсь, что твою душу я встречу еще очень не скоро.
- А я только забыл о том, что на меня надвигается смерть, - Луи грустно улыбнулся.
- У тебя есть девушка?
- Да есть, конечно, - тихо пробормотал Луи.
- Тогда поторопись и сделай ее женой в течение недели, - Карин поднялась и протянула руку Луи, чтобы помочь встать. Девушка потянула парня на себя и, поднявшись, он оказался вплотную к ней и так и не отпустил руку.
- На этом все?
- Думаю, что все, - Карин улыбнулась и, на пару секунд сжав ладонь Луи сильнее, отпустила руку парня. – Была рада знакомству. Не поминай лихом, - еще одна лучезарная улыбка и, развернувшись на пятках, Карин уверенным шагом направилась прочь из зала Античности по коридорам, что медленно заполнялись туристами.
Луи купил латте со взбитыми сливками и лавандовым сиропом в «Старбакс» недалеко от дома. Обратно он шел медленно, словно боялся что-то упустить. До его двадцать пятого дня рождения оставалось всего два дня. Женат он до сих пор не был. Иногда Луи представлял, как ликует из-за этого Хелена и улыбался. Должно же это было хоть кого-то порадовать.
Луи смотрел под ноги, когда оказался у своего дома. Голову ко входу он поднимал медленно, нашептывая про себя молитвы всем богам, которых знал, чтобы на этот раз его все-таки ждали. И небо услышало беззвучные вопли Луи. Карин стояла, облокотившись о стену дома, мечтательно глядя на розовеющие в свете заходящего солнца облака.
- Твоя мама очень надоедливый дух. Я была почти готова применить к ней адское пламя, но поняла, что ты опять во что-то вляпался. Иначе она бы ко мне не пришла.
- Я ни во что не вляпался. Я не выбрался из старого болота.
- Ты все еще холост?
- Совершенно верно. И теперь у меня нет девушки.
- И как тебя угораздило?
- Ну, я пригласил ее в дорогой ресторан. Купил кольцо. Подготовил речь. А потом… она пришла, и я представил, что мне придется провести с ней всю жизнь, не засматриваясь на других, и… я предложил ей расстаться.
- Никогда не встречала такого придурка, Луи. Честно. Тебе осталось жить два дня.
- Знаю. Но маленький шанс все же есть, - Луи сделал шаг к Карин, и между ними осталось короткое расстояние сантиметров в тридцать. – Выходи за меня, Карин, - Луи протянул девушке стакан с кофе. Она перевела удивленный взгляд с парня на обручальное недоразумение.
- Ты в своем уме?
- Вполне, - Луи улыбнулся. – Когда на меня выплеснули бокал дорого вина и оставили в роскошном ресторане в одиночестве, я задумался о том, а с кем бы мог провести всю жизнь. И на ум пришла только ты.
- Луи, ты ведь меня почти не знаешь…
- Я знаю достаточно, чтобы сделать предложение. Я не настаиваю. Проклятье моей семьи работает в обе стороны. Но ты хотя бы о нем знаешь. Я пойму, если не согласишься, но все же… подумай. И выпей кофе, - Луи всучил стакан в руки Карин, и она сделала глоток, измазав нос во взбитых сливках.
Парень улыбнулся и, чуть помешкав, стер пенку с носа девушки. Ее щеки залились краской, и она сделала еще один глоток, но уже аккуратно. Карин пила молча, пристально глядя в глаза Луи, словно пыталась найти в них ответы на невысказанные вопросы. Девушка сделала последний глоток кофе, и ее губ коснулось что-то твердое. Карин взглянула на дно стакана. Там лежало серебряное кольцо с синим камнем, окутанное кофейными налетом и молочной пенкой.
- Так что ты скажешь? – тихо спросил Луи.
- Что, наверное, сошла с ума. Я выйду за тебя.
- Точно?
- Да.
- Уверена?
- Спросишь еще раз, и я начну сомневаться, - Карин неловко улыбнулась Луи.
- Тогда, думаю, мне лучше заткнуться.
Парень обнял девушку за талию и притянул к себе. Он всматривался в синие глаза, на дне которых танцевало аидово пламя, а затем нежно и немного неловко поцеловал. Карин на мгновение замешкалась, растерялась, но потом обвила руками шею Луи, и ответила на поцелуй. Все сомнения постепенно таяли, а их место занимала убежденность, что все идет так, как и должно быть. И молодой аристократ, которому суждено было присоединиться к своей семье в царстве мертвых, получил отсрочку по высочайшему дозволению бога мертвых. Аид сделал это ради своей гончей, которая, наконец, смирилась со своим даром.