Исчезновение Елены обнаружилось очень быстро, но всё же не настолько, чтобы помешать Фархаду «погрузить» её в поезд и отправить из Одессы в Россию.
Как ему удалось вытащить её из катакомб, узнать не представляется возможным, поскольку он, проводив взглядом уходящий в ночь состав, без малейшего раздумия и тени сожаления нажал на спусковой курок у собственного виска, прекрасно осознавая, что в сравнении с судом, а потом и приговором Рашида это наиболее гуманный уход, как и то, что Хозяин несомненно будет сильно разочарован тем, насколько легко ему удалось ускользнуть от его мести. Но, Аллах всемогущий, он просто не мог допустить, чтобы его Лейла, внезапная и безнадёжная любовь, оказалась в портовом борделе и была вынуждена обслуживать потных похотливых кабанов… Не мог – и всё! Ему ли было не знать, что Хозяин никогда не пересматривает однажды принятых решений, даже поняв их несправедливость и опрометчивость? Ему ли было не знать того, что вырваться у Лейлы практически не было даже призрачного шанса? Даже умудрись она каким-то невероятным везением обратиться в посольство за помощью, на неё тут же поступил бы запрос от какого-нибудь высокопоставленного обманутого «мужа», что в результате, скорее всего, вернуло бы её под ту же самую крышу, если не худшую… Он знал это как, пожалуй, никто другой, связанный с этим бизнесом Рашида… Понимал он и то, что час «х» всё ближе и ближе, а потому нисколько не удивился увидев, как в бокал Лейлы было насыпано снотворное, что со всей определённостью сказало ему: всё! Времени на раздумья больше нет.
Определённого какого-то плана вызволения девушки у него не было, впрочем, как и надежды выйти из воды сухим тоже. Да и не хотел он этого… Жизнь без Лейлы не представлялась и желанной, и нужной. Но и не только в девушке была причина – Фархад элементарно устал. Устал подчиняться, устал делать то, к чему вовсе не лежала душа, устал быть на полулегальном положении и зависеть от настроения того, кого презирал. Устал вынужденному общению с такими людьми, которых всем сердцем считал отбросами. Невыносимо тосковал по родине, по своим пусть очень дальним, но всё-таки родным односельчанам. По жуткому стечению обстоятельств угодив за решётку, он вышел оттуда прежним внутренне, но только ему это было и понятно и известно… Наверное, всё же правильнее было бы вернуться тогда домой, в Узбекистан, но с пустым карманом и не хотелось, и не мог, поскольку прекрасно знал насколько там трудно с работой. Но, конечно, и не только поэтому… Стыдно… Жутко стыдно было посмотреть в глаза тем, кто так гордился им, его успехами в спорте, насколько далеко он смог продвинуться на этом поприще!
А потому он всё решил ещё тогда, лет пять назад, и сделал бы, если бы не вспыхнувшее чувство к очередной пассии Хозяина, которая стала третьей, кого тот ему поручил охранять! Любовь отодвинула сроки «исполнения приговора самому себе», даже несмотря на то, что он быстро понял о беспочвенности своих надежд на взаимность с её стороны, но не отменила совсем… В лучшем случае, он мог рассчитывать лишь на дружбу, что и произошло, хотя на эту тему между ними и разговоров не велось вовсе из-за соображений безопасности, поскольку Фархад не исключал возможности прослушки… Да, он всюду сопровождал девушку, но они редко передвигались пешком, редко оставались наедине вне дома, а в машине непременно присутствовал Николай, Мыкола, как тот требовал чтобы его называли, рьяно старавшийся убедить всех в том, что он именно украинец, а ни в коем случае не русский, вспыхивая порохом, когда кто-то в качестве подначки задавал прямой вопрос: «А скажи-ка, друг Мыкола, в паспорте у тебя как прописано?» Гнида ещё та… насквозь продажная натура… Странно, что Хозяин, безусловно зная про это, продолжал держать его не на последних ролях…
Несколько раз цей Мыкола пытался подставить и его, Фархада, наушничал, прямо-таки возненавидев за что-то… Честно говоря, у него было прямо-таки собачье чутьё и умение оказываться сразу в нескольких местах одновременно, как казалось, где его присутствие было ну очень нежелательным!
Между тем Фархад не мог не видеть того, что девушка не верит никому вообще, в том числе и ему, своему телохранителю. С одной стороны это не могло не огорчать влюблённого в неё парня, но с другой он даже был рад тому, поскольку её недоверчивость служила некоей гарантией спокойного сосуществования их обоих. При этом сам продолжал строить какие-то воздушные замки, где она непременно принимала его предложение быть всегда рядом, не позволив себе ни единого раза даже обмолвиться словом о своих к ней чувствах, надеясь, что однажды она сама всё поймёт. Порой ему даже казалось, что это случилось, но уже через мгновение «розовые очки» разбивались вдребезги об её устремлённый взгляд на Рашида, переполненный восхищением и чуть ли не счастьем. И тогда он смирился… Смирился с тем, что вот не суждено… Не судьба, но при этом часть своего «гонорара» стал перечислять на открытый на её имя счёт, безусловно зная, что всячески воспрепятствует Хозяину в выборе для неё постыдной участи, и не позволит ему окончательно растоптать молодость и красоту своей возлюбленной, не позволит ценой своей жизни, и даже просто с радостью бросит ему её в лицо уплатой за свободу Лейлы!
Снотворное в бокале прозвучало громогласно и однозначно: пора! Пора-то пора, но вот – как? В тот вечер, едва переступив порог гостевого дома, Хозяин произнёс всего лишь одно слово: «В подвал!». Выполнение приказа априори было возложено на него, Фархада, что он немедленно исполнил, чтобы не вызвать преждевременных подозрений на свой счёт как со стороны Хозяина, так и штата слуг, которыми был напичкан особняк. Он знал, что завтра-послезавтра на рейде должен появиться необходимый транспорт, давно и весьма успешно используемый Хозяином в контрабанде всевозможным товаром, не исчезающим с прилавков многих торговых точек в обход таможенных пошлин. Оттуда сюда шёл, в основном, алкоголь и парфюмерия, но отсюда туда переправлялся ещё и «живой товар» - молодые, красивые, излишне доверчивые девушки со всех пределов огромной России и бывших союзных республик, которым в виде неизменно срабатывающей приманки «втюхивали» обещания непременного поступления в качестве танцовщиц или певиц в самые известные кабаре Европы, либо построение карьеры высокооплачиваемых моделей, или какой-то другой, но вполне приличной и легальной работы. В большинстве случаев всё это оказывалось враньём и жестоким разочарованием. Моло кому из них удавалось избежать участи секс-рабынь. Единицам… Но запуганным до такой степени, что ни от одной не удавалось выбить хоть какие-то вразумительные показания. Время от времени об этом «кричали» газеты, говорилось с экранов телевизоров, но… Но поток жаждущих оказаться на месте современных Золушек не иссякал, а даже становился более интенсивным год от года…
Вот и сейчас в катакомбах под дворцом, в достаточно комфортно обустроенных комнатах временного пребывания, как говорили им, находилось и ждало отправки шесть очередных дурочек. Лейла была бы седьмой, если бы не принятое Фархадом решение вмешаться.
Опустив свою ношу на свободную койку, резко бросил девицам нарочно на плохом русском, чтобы те не смели к ней приближаться, он поднялся наверх и сдал ключи от дверей в катакомбы на пульт – обычная и непеременная практика. А затем пошёл в кабинет к Хозяину, безусловно зная, что тот ждёт его доклада. Рашид встретил вопросом:
- Так там?
- Всё спокойно! – хладнокровно ответил он – Я могу считать себя свободным?
- Да! Неделя отпуска в твоём распоряжении! – и вдруг протянул пухлый конверт, чего никогда прежде не бывало, поскольку оплата происходила несколько другим способом, а именно перечислением денег на пластиковую карту, а под запрос и прямиком на личный счёт в банке – Держи в качестве премиальных! Оттянись хорошенько, но через шесть дней я поручу твоим заботам следующую ляльку!
- Понял! – кивнул невозмутимо Фархад – Так, я пошёл?
- Иди! – кивнул тот и отвернулся к работающему телевизору.