51
Наступает утро. Я почему-то просыпаюсь в объятиях дочек. Я чего – ночью истерил опять? Спрашиваю. Слышу ответ от Анечки:
- Да, папочка. Ты ночью стонал, кричал во сне. Пришлось тебя караулить – мы и правда боялись, что тебе плохо станет.
Плохо станет. Да уж. Судя по выражению Анечкиного лица все очень похоже на правду и именно так и было. Ладно в пижамах обе. Это уже хоть немного , но успокаивает.
Встаем. Пока девчонки душ принимают, я ставлю чайник, одеваюсь и решаю побриться электробритвой. Слышу в ванной подозрительный шум и визг. Выключаю бритву и иду стучать в дверь. Вот мне интересно – чего они там делают?
- Девочки, у вас там все в порядке?- спрашиваю через дверь.
И слышу уже веселое дружное двойное «ага» и олино продолжение: «опять дразнишся». Снова слышу визг. Вроде бы интонации веселые. Не дерутся же они там? Не думаю. Подумаешь, сестры. То они за меня бороться собирались, а теперь чего – душ вместе принимают что ли? Или как. Ну не знаю. Уже слышу как закипает чайник и иду его выключать. Бреюсь уже прямо на ходу. Бритва-то у меня электрическая на аккумуляторах – ее же Ольга мне подарила, когда сюда переехали. Это, говорит, папочка, для того чтоб ты ванную меньше по утрам занимал. Потому что по утрам я душик принимаю. Ты же в курсе. А Анечка вообще утром и вечером – представляешь? Прямо всемирный утренний потоп.
Я тогда же и пошутил еще: «так говорю, девчонки, на вас воды не напасешься, в то время как негритянские дети от жажды помирают». В смысле я так случайно пошутил, конечно. Согласен – глупо, коряво, но все уже знают, что чувство юмора у меня хреновое. Все товарищи уже давно должны быть в курсе. Вспоминаю все это сейчас как раз когда выключаю чайник. Завариваю Ольге ее зеленый чай в чайничке, кидаю в Анину чашку пакетик обычного чая, а себе насыпаю растворимого кофе. Начинаю нарезать хлеб и мажу первые бутерброды.
- Все, мы уже помылись,- слышу я и вижу как открывается дверь ванной.
Девочки мои выходят обе из ванной в банных халатах и босиком. Нет ну надо же. А Оленька-то уже и ногти покрасила. Ничего себе. Какой все-таки интересный цвет. Никогда еще до общения и знакомства с дочкой не видел черного лака для ногтей. Только по телевизору. А теперь вот еще и у Ольги. Но почему-то он не блестит. Все хочу спросить ее и как-то неудобно. Глупость вроде. И она же вроде чем-то все тело покрывает. Наверное, она спрей этот поверх лака нанесла – вот он и не блестит.
- А у меня тоже все уже готово,- весело говорю я,- Насыпал, разложил, заварил и даже бутерброды намазал.
- С маслом и малиновым желе?- восторженно почти пищит Анечка и уже быстро и громко шлепает на кухню своими маленькими босыми ангельскими ножками.
- Ага, - смеюсь я,- С ними самыми.
Вижу, как Ольга разворачивается и идет в комнату. Ничего себе. Уже обиделась что ли или как? Пытаюсь извиниться:
- Дочка, ты куда я же пошутил. Обиделась уже что ли?
- Вот еще,- хохочет Ольга,- Скажет же тоже, придумает же тоже . А еще писатель, папочка. Сейчас я только носочки одену.
52
Носочки она оденет. Подумаешь. Прямо очень срочно. У нее, что ноги так мерзнут? Ходит же вон обычно голая почти вся. Странно. Смотрю, уже в носочках обратно возвращается. Садится за стол и отхлебывает из кружки с ангелами свой зеленый чай.
- Как все серьезно-то, - смеюсь я и бросаю наобум,- Подумаешь, я у нее педикюр черный на ногах увидел. На руках же тоже постоянно лак черный. Я вообще думал, что все это специально – под цвет волос. Хотя, я конечно не понимаю смысла – красить ногти на ногах. Вот правда – зачем, если все равно все время в носках ходишь.
- А это не педикюр и не лак, папочка,- Оленька уже с жадностью кусает бутерброд. Жадно жует и что-то говорит с набитым ртом. Я слышу только «бу-бу-бу». Нет, серьезно. Прожевать что ли нельзя сначала. И понятней и безопасней и вообще.
Чего она говорит –то я не пойму. Действительно, Прожевала бы хоть сначала, а потом говорила. А то подавится еще. Хотя о чем это я? Она же медик и знает, наверное, что делает. Вижу, как Ольга заканчивает жевать и снова начинает говорить – видимо повторяет:
- Я говорю, что это не лак. Ногти у меня и правда всегда черные. И это не аномалия и не болезнь. Это просто копыта видоизмененные. Я же чертик и когда сюда переместилась , то мои чудные копытца превратились в эти ноги со ступнями и вот с такими ногтями.
- Да ладно,- ворчу я и даже немного поперхиваюсь своим кофе. Кашляю немного, а Анечка уже испуганно стучит меня по спине.
- Не веришь? Смотри.- эротично выдыхает Оля.
Я вижу, как Олюшка отпивает из своей кружки чай, а потом кладет ногу на ногу, спускает носочек и оголяет свою пятку. Показывает ее мне. Аккуратная, круглая, розовая. Только по центру круглое черное пятно .
- Этот черный кружечек и есть остаток от копытца. – ухмыляется Оленька,- Можешь даже потрогать, если не брезгуешь.
- Кто брезгует, я?- пытаюсь изобразить удивление. – Вот еще, скажешь тоже – а еще девочка.
Встаю , подхожу и щупаю своими пальцами голую дочкину пятку. Вернее, черное пятно которое очень похоже на родимое. Только оно почему-то твердое. Ничего себе. Вот теперь я уже действительно удивлен. Трогаю пятку снова и снова. Потом даже, зачем-то начинаю водить пальцем по кругу.
- Щекотно же,- уже смеется Оля,- А папочке интересно стало – да, папочка. О чем задумался папочка. Между прочим, Анечка смущается уже – она, наверное, думает, что ты намеренно меня щупаешь.
До меня доходит дочкина фраза. Я смотрю на Анюту. Она, по моему, глаза выпучила. Одергиваю палец и краснеть начинаю. Пытаюсь перевести разговор.
- А вы чего там в душе громко визжали так?
- Так я Анечке спинку терла. А она щекотки боится. Ты же в курсе.
Удивленно смотрю на Ольгу, а она медленно натягивает свой черный носочек обратно себе на пятку и опять ухмыляется, глядя на меня. А сейчас-то в чем дело?
- о чем я в курсе – о том что ты ей спину терла?
- Нет, о том что Анюта щекотки боится. И вообще мы даже в душе теперь вместе будем мыться чтоб воду экономить. Ты же сам говорил.
Я удивленно смотрю на Олю, Аня начинает смущенно краснеть, а я спрашиваю:
- О чем это я говорил? Мыться вам вместе велел что ли?
- Нет конечно,- смеется Оля,- Но ты говорил, что мы воды много тратим. Было?
- Вообще-то я шутил. А вы вообще-то в курсе уже, что шутки у меня удаются далеко не всегда.
Продолжаем завтракать. Ольга предлагает мне сходить помыть руки после того как я ее «щупал». Раздраженно отмахиваюсь. Вообще-то я не настолько брезгливый. Подумаешь. Очень надо.
53
Идем на работу. Аня с бумажками ковыряется. Ольга куда-то опять со своим фотоаппаратом убегает , а я сижу за компьютером и пытаюсь вникнуть в суть какого-то нового дела. А у меня плохо получается - как могут интересовать чужие дела, когда лично меня сейчас больше волнуют свои проблемы.
Делаю серьезное лицо, встаю и иду будто бы по очень важному делу и по работе. Ну а что? Если у меня душа болит. Не так же просто сидеть и спокойно сходить с ума. Нужно же что-то делать , а то так и рехнуться не долго. А куда я иду?
Иду я в раздевалку. Там вроде бы кто-то шебуршится, но мне уже в принципе все равно. Ищу вешалку Инги. Снимаю с плечика ее форменную одежду. Что бы удостовериться бегло читаю бейджик. Ага. Это точно костюм Инги. Плотно прижимаю его к своему лицу и вдыхаю такой родной запах своей любимой жены. У меня начинают снова течь по щекам слезы. Быстро одергиваю лицо от материи, чтоб не закапать. Слезами конечно не испачкаешь, но я просто хочу чтобы эта вещь оставалась чисто ее и пахла чисто ей. Даже вон к экспертам зашел по пути сюда и пару перчаток одолжил. Ага, я перед тем как снять с вешалки костюм Инги перчатки надел. Вот только не надо считать меня психом.
Еще я у экспертов пакет одолжил. В него сейчас я и складываю форменный костюм Инги. Воровато оглядываюсь. Вроде бы никого нет. Чувствую себя реальным маньяком который ворует из костюмерной платье своей любимой певицы. А потом пихаю все в свою сумку. Застегиваю и быстро ухожу.
Отпрашиваюсь на работе. Анечка сочувственно и испуганно смотрит на меня. Даже проводить предлагает. Я отказываюсь. И иду домой.
До дома я добираюсь достаточно быстро. По пути еще покупаю немного выпить. Ну как немного. Бутылку джина и бутылку тоника. Иду домой. Включаю телевизор, раздеваюсь и нахожу мультики. Всхлипываю. Иду на кухню и смешиваю себе первый коктейль.
Все идет по плану. Выпиваю первый коктейль. Почему-то машинально занюхиваю его рукавом рубашки. Потом задумываюсь. Ничего себе. Я же еще не алкаш вроде. И вообще я совсем не по этой части. Я же писатель почти даже. Хотя многие слышал и принимают предварительно. Для вдохновения и настроения. Даже Пушкин вон Александр Сергеевич – выпьем няня где же кружка – и тот не брезговал грешным делом. А я же пока вроде бы и так справлялся еще с поиском вдохновения. Нет ну надо же – уже и Пушкина даже вспомнил и приплел. Хотя о чем это я? Точно, о вдохновении. Мне вон для вдохновения пить не надо. Зачем пить когда постоянно красота рядом. То есть – перед глазами. Две доченьки – беленькая и черненькая, жена – немка, да еще и дети скоро по дому ползать будут – две девочки – близняшки и еще мальчик. Как там Инга говорила? Роман, Роза и Рената? Юмористка блин. Детей решила назвать всех на одну букву, которую сама даже и не выговаривает. Моя картавая принцесса. Стоп.
Неожиданно я вдруг вспоминаю, что Инги моей больше нет. Она умерла - погибла, спасая чужого ребенка из под колес машины, и я ее больше никогда не увижу. Снова начинаю реветь. Инга умерла, а я ее даже на видео ни разу не снимал. И фотографии то остались лишь свадебные. Я же никогда теперь больше не услышу ее голос. Теперь уже начинаю выть. Иду на кухню и смешиваю себе второй коктейль. Уже чуть крепче.
Возвращаюсь обратно. Зачем-то снова вынимаю из пакета костюм Инги. В одной руке все еще стакан с коктейлем, а другой свободной рукой я начинаю зачем-то обшаривать карманы. В левом нагрудном кармане костюма я нахожу платок. Носовой платок Инги – даже вон тушью немного испачканный, видимо она глаза себе вытирала. Плакала, наверное.
Зажимаю платок в руке, потом ставлю стакан на пол и уже аккуратно упаковываю костюм обратно в пакет. Потом кладу пакет с костюмом в платяной шкаф на свою полку, и поднимаю с пола бокал с коктейлем. Выпиваю почти залпом, а потом снова занюхиваю зачем-то. И занюхиваю я его теперь платком Инги. Уже чувствую ее запах. Снова начинаю реветь, вытираю слезы рукавом, кладу носовик Инги в свой нагрудный карман и иду на кухню смешиваю себе следующий коктейль – еще крепче. Все идет по плану. Ну почти.
54
Допиваю коктейль и решаю передохнуть. Возвращаю стакан на кухню и смотрю на бутылку – ничего себе я оттянулся. Пожалуй, хватит на сегодня. Да и вообще хватит уже, наверное. Мне еще между прочим троих детей поднимать. Хотя, дочки помогут конечно, наверное. Куда же без них. Мои дети теперь – это же мое все. Четыре доченьки и сын еще. Наследник. В смысле продолжатель рода. И доченьки любимые – умницы, красавицы. Почему-то хочется еще добавить, что они комсомолки и спортсменки , но это уже кажется из другой оперы и немного не в тему. Да уж, четыре дочки. И плевать на то, что две из них неродные. Вот лично мне абсолютно все равно. Постараюсь любить всех одинаково. Хотя конечно младшим сначала придется уделять немного больше внимания, потому что они маленькие. Но только поэтому. Кажется, последняя мысль меня окончательно успокаивает. Я возвращаюсь обратно в гостиную , ложусь на свой диван и решаю немного передохнуть. Кажется, засыпаю.
Меня будит хлопок закрывшейся входной двери. Сначала вздрагиваю, потом окончательно просыпаюсь, а потом открываю глаза. И слышу голоса дочерей. А они веселые, между прочим. И чего это интересно? Тоже мне нашли время и место для веселья. Еще я слышу незнакомый мужской голос:
- А куда ставить –то?
Ага, вот сейчас очень смешно. Прямо как в старом советском фильме. Кажется Смирнов Евстегнеева спрашивал в «Посторонним вход воспрещен» . про какую-то статую вроде. Кого это доченьки мои привели интересно. Тоже мне – нашли время.
- Сюда несите, пожалуйста,- слышу я кокетливый и веселый голос Олюшки. Подумаешь!- Мы в гостиной его поставить хотели.
- Ценности хранить?- снова мужской голос. Я слышу как он приближается.
А я уже выхожу из гостиной. Чего стесняться-то. Я у себя дома – между прочим. Даже если девчонки кого-то и привели, то сомневаюсь, что все это для каких-то любовных утех. Скорее уж товарищ по работе. Кстати голос похож на одного из наших аналитиков.
- Еще какие ценности.- слышу как Ольга смущенно хмыкает,- Исторические можно сказать, но в то же время и семейные некоторым образом. Наследие для потомков.
- Тогда еще можно и квартиру на сигнализацию поставить. Ну и сейф к полу привинтим – это само собой.
Короче иду здороваться уже. Смотрю, а мне навстречу молодой здоровый парень идет и не просто так идет, а тащит в руках ящик металлический какой-то. Здоровается и кивает с энтузиазмом. Видимо это как суррогат рукопожатия. Ну-ну.
- Вы у нас хозяин квартиры? Здравствуйте.
- Ага.- выдыхаю я. И отвечаю,- Здравствуйте, молодой человек.
Я вижу как улыбка Ольги исчезает с ее лица при виде меня и она уже кажется смущенной.
- А это сейф. Дочки ваши купили. – поясняет мне этот парень,- Самый дорогой между прочим. Говорят, что для хранения фамильных ценностей. Спрашивал каких – не говорят.
Ольга идет следом за этим парнем в гостиную. Кажется, они уже начинают обсуждать, куда установить сейф. А я задерживаюсь и Анюта уже смущенно идет мне навстречу. У нее в руках какая-то странная и непонятная хрень. Удивленно смотрю на свою светленькую близняшку и слышу пояснение:
- А это Инга, папочка.
И носом шмыгает. Нет ну надо же. Уже слезы текут. И на штуку эту кивает, которая сейчас у нее в руках. А я уже слышу жужжание и стук у себя за спиной.
- В смысле это урна с прахом. Все как-то быстро произошло. Обычно прощание проводят, а там что-то случилось и тело портится начало. Вот его в спешке и отправили кремировать.
Как все сложно-то, Господи. Почему же так плохо все. А ну да Бог то тут уже не при чем. Я же душу продал. Значит это уже кара. Крепко обнимаю Анюту за шею. Кажется я снова начинаю реветь.
55
Все идет по плану. Первую ночь я провел рядом с сейфом. Почти в обнимку. Сидел, пил свой джин с тоником и шепотом разговаривал с урной прямо через дверцу. Иногда мне казалось, что Инга мне отвечает.
Вечером перед этим приходили родители, выражали соболезнование. Мамуля обещала помогать с детьми. Я конечно молча согласился, но кажется тут и без нее нянек хватает. Хотя по возрасту они наверное внешне и не дотягивают, зато жизненного опыта у них выше крыши. Посидели немного. Выпили и поболтали.
Потом родители ушли, девочки попытались меня в очередной раз утешить каждая по своему. Усадили меня на диван. Ольга ко мне на колени взобралась, а Анечка рядом уселась и мне на плечо голову положила. Каждая пыталась меня обнять, и они чуть в своих руках не запутались. В итоге получилось так, что они вроде как обняли друг друга а я оказался между ними как кусок ветчины между сыром и булочкой.
Сидели и просто болтали. Девчонки совсем не смеялись. И даже не улыбались. Это очень странно было – видеть их такими. Они же обычно радостью фонтанируют. В основном с теплом и любовью вспоминали Ингу и рассуждали своих планах по поводу детей. А я просто сидел молча, слушал и вникал, вдыхая немного возбуждающий запах Оленьки. Кажется она опять свои духи с феромонами не смыла.
- А ты чего молчишь, папочка,- Оля, все еще сидящая на моих коленях, оборачивается и смотрит прямо мне в глаза,- Мы же про твоих детей говорим.
- Ага,- снова выдыхаю я на автомате,- Просто я растерялся девочки и мне страшно. Вы же поможете мне?
Девчонки удивленно смотрят на меня, а потом начинают переглядываться друг с другом. Чего это интересно. Они чего – бросить меня решили что ли? После всего того, что с нами было? Пытаюсь высказать свои страхи и слышу кричащий ответ Оли:
- Как бросить? Кого бросить? Ты папочка думай иногда что говоришь. А еще писатель. Ты же обижаешь нас между прочим. Куда мы денемся? Мы же одна семья. А Инга вообще была моей подругой и твои дети – это и ее дети. Так что лично от меня ты ни за что не отделаешься.
- И от меня тоже,- соглашается Анюта в два раза тише,- И не вопи так , сестренка, не пугай Ингу.
Ольга удивленно смотрит на Анюту, а потом удивленно фыркает, понимающе улыбается и виновато пожимает плечами. Потом они еще болтают некоторое время, потом прощаются со мной, желают мне спокойной ночи, получают от меня «родительский поцелуй» и уходят спать в свою комнату. А я принес в гостиную две бутылки, стакан и снова смешал очередной коктейль. А потом начал придумывать новые красивые слова для своей любимой маленькой жены – немки. И так прошла вся ночь. Я смог ненадолго уснуть лишь под утро. Рядом с сейфом и двумя пустыми бутылками из под джина и тоника. Но видимо спал недолго. Потому что когда проснулся за окном лишь занимался рассвет. А проснулся я от того, что мне показалось – будто я услышал рядом с собой громкий металлический скрип. Я удивленно огляделся кругом. Никого. Только сейф рядом внутри которого находится урна с прахом Инги. Увидел пустые бутылки и потряс головой. Надо же – похмелья нет. Убрал пустую посуду от греха подальше чтоб не расстраивать девчонок, лег на свой диван и уже снова уснул мертвым сном.