Я прошёлся по каюте, моему временному убежищу: её содержимое полностью соответствовало внешнему виду белоснежной яхты. Позолота, красное дерево, плафон ламп освещения из хрусталя. Интересно, одтел, в котором служит Вячеслав Юрьевич Прошин, кем финансируется? Ответ напрашивался сам собой: государством, из особого фонда, который, скорее всего, контролируется Самим! «Сам» и сам из бывших (я засмеялся каламбуру), поэтому ограничений в финансировании, скорее всего, никаких нет. Я – внештатный сотрудник, маленький винтик в сложном механизме огромной машины, имеющей ответвления, своих представителей во всех, без исключения, кафедрах и факультетах огромного института власти. «Заповедник», о котором спрашивала Андре, аналог американской «Зоны 51». Скорее всего, эта зона – хорошо проработанный вымысел, фейк американцев, но «Заповедник», расположенный в особо охраняемой зоне в Подмосковье, это нечто и он реальный. Основанный правительством Советского Союза, безвременно почившего ( я смахнул слезу умиления и ностальжи), в одна тысяча девятьсот сорок третьем году, он до сих пор функционирует.
Работники и служащие контролируют температурный режим в хранилищах, поддерживают необходимую влажность воздуха, периодически проверяют сохранность артефактов, в основном вывезенных с территории тогда ещё фашистской Германии. Когда я передавал артефакт – наследство моего деда – перстень Мунке Хитрого в «Заповедник», то попросил Вячеслава организовать экскурсию, показать хоть какие-то артефакты Древних. Товарищ, тогда ещё майор, покрутил пальцем у виска и покачал головой, мол, я тебя считал умным человеком, Юра. Потом, в машине, когда мы ехали в сторону Москвы, он остановил «крузак», предложил прогуляться по небольшому лесу. Вячеслав чуть приоткрыл завесу тайны«Заповедника»: его сотрудники мало того, что никуда не имеют право выехать, но они, по большей части, не знают друг-друга, не имеют ни малейшего представления, что хранится на пятнадцати подземных этажах здания. Муж никогда не заговорит о работе со своей женой и наоборот. Хотел бы я, прикоснувшись к тайне, навсегда оказаться «невыездным»? А если нет, то стоит помалкивать, что мы увидели за шестнадцати метровыми стенами «Заповедника», а ещё лучше - как можно реже о нём вспоминать.
Я достал из сумки ноутбук, включил его «разогреться», потом запустил программу, позволяющую рассматривать любой предмет со всех сторон. Проще говоря – 3D-моделирование. Присланный файл из лаборатории Управления, по размеру был относительно небольшим, открыв его через разархиватор, я удобно устроился на откидной кровати, начал ждать, когда файл покажет мне карбонадо, алмаз космического происхождения. Появилось изображение чёрного кристалла, медленно вращающегося вокруг своей оси и нагонявшего на меня тоску. Что я, собственно говоря, знаю о перстне Мунке Хитрого? Кто такой, этот легендарный придворный маг Его Величества Отто Первого, позже ставшего первым Кайзером Германии? Воспоминания двухлетней давности накатили, как волны безбрежного океана: вот я нахожу дневник моего деда, с головой погружаюсь в короткие очерки-рассказы моего предка. Один из рассказов как раз и посвящён перстню Мунке Хитрого:
«Потсдам, Германия.
14 апреля 1945 года.
Восемь часов вечера.
Старый Шульке не любил огромные напольные часы, семейную реликвию, доставшуюся ему по наследству от отца. Часы своим громким боем в последнее время выводили Шульке из равновесия: вокруг война, гибнут люди, и какие люди, а этим часам хоть бы что. Мирное раскачивание маятника, тихая работа вечного, как его называли специалисты, часового механизма и веселый ежечасный перезвон. Казалось, часы показывали человеку, что только время бесценно и вечно, а всё остальное – тлен и подлежит забвению. Когда русские варварвары ворвутся в город, даже страшно представить, что здесь будет твориться. Слухи разные. Одни говорили, что советские войска наоборот стараются освобождать города без сильных разрушений, и что они очень хорошо относятся к мирным жителям. Другие рассказывали, что всех мирных жителей сгоняют в одно место и глумятся над ними как могут. Отбирают детей и поездами отправляют в Сибирь. Только для чего это нужно русским – непонятно.
Шульке всю жизнь работал смотрителем в дворце-музее Сан-Суси. Сколько себя помнил. Дворец это память о великих людях, королях Германии. Шульке с улыбкой вспоминал, что круглый год на каменной плите надгробья Фридриха II Великого, лежали не цветы, нет. Самые обычные клубни картофеля. Многие посетители очень сильно удивлялись этому, особенно иностранцы, но немцы-то знали правду: именно Фридрих и привил любовь всей Германии к картофелю. Долго народ сопротивлялся этой культуре, считая ниже своего достоинства ухаживать за растением. Тогда Король распорядился посадить картофель на территории Дворца и распустить слух, что посажен особый, королевский овощ, который подают на стол самому Фридриху. Простые немцы стали правдой и неправдой доставать, проще говоря воровать, клубни и высаживать его у себя на огородах. Так и привил Старый Фриц немцам любовь к картофелю, который позже спас от голода миллионы немцев.
Шульке подошел к окну из разноцветного стекла, открыл створку, прислушался к городу. Мертвый город. Тишина и ожидание чего-то страшного. Внук, восьмилетний Гюнтер-младший, сегодня бегал на базарчик за растительным маслом и принёс оттуда ужасающую новость, повергшую Шульке и его невестку Мадлен в самый настоящий шок: люди шептались между собой, судачили, что именно сегодня ночью начнется бомбардировка города. Больше чем половина города эвакуировалась, но остальным, таким, как его семья, бежать некуда. Да и куда бежать? Здесь корни старинного рода Шульке, здесь его и должны похоронить. В семьдесят лет начинать новую жизнь? Нет, это не для него. Старик взял в руки длинную палку с крюком, задернул гардины из плотного чёрного материала на окнах библиотеки. С керосиновой лампой он прошёл вдоль стеллажей, провёл тыльной стороной ладони по корешкам книг, словно прощаясь. Подтянув стремянку к третьему стеллажу, осторожно поднялся на самую верхнюю ступень и потянул на себя книгу в чёрном переплете. Сработал невидимый механизм, первый стеллаж от стены беззвучно повернулся вокруг оси, открывая вход в святую-святых дома. В потайной комнате хранились реликвии рода Шульке, которым было двести лет и больше.
Особое, центральное место всей коллекции, уделялось массивному перстню с чёрным камнем. О происхождении этого перстня ходило достаточно легенд, но лишь одна нашла подтверждение в реальной жизни. Этот перстень, дающий владельцу воистину неограниченную силу и могущество, принадлежал самому легендарному и загадочному придворному магу первого немецкого кайзера Отто I, Мунке Хитрому. Магу приписывали многие чудеса, которые позже обросли слухами, превратились в легенды и небылицы. В летописях говорилось о том, что Мунке мог ходить по небу, перемещаясь между городами за считанные секунды, что мог Мунке исцелять людей, умел поднимать из могилы даже мёртвых. По требованию Отто Первого, придворный маг самолично отлил из чистейшего золота перстень, на котором ювелир, позже умерщвлённым придворным магом, нанес надпись на никому не известном языке. Украшением перстня стал огромный чёрный ограненный камень, который периодически излучает красный свет. Перстень должен был продлить жизнь великого Кайзера десятого века, излечить его от всех болезней. Для того, что бы вдохнуть жизнь в чёрный алмаз, позже названный карбонадо, маг лишил жизни более пятисот человек. В другой летописи говорится, что Мунке изъял души у трёх тысяч человек.
Но к великому сожалению первого Кайзера Германии, его здоровье стало ухудшаться прямо на глазах. Появились такие болезни, которых у него не было до ношения перстня. Придворного мага схватили, привязали к огромному столбу, обложили хворостом и разожгли огромный костёр. Очень много людей присутствовало на казни, поэтому то, что произошло в дальнейшем, можно считать чистой правдой: великий маг одним взглядом потушил огонь, обратился к Кайзеру всемогущему, к присутствующим людям. В своей речи Мунке проклял правителя Германии и исчез с места казни, растворившись в воздухе. В ту же секунду с пальца кайзера исчез и перстень. Его, чисто случайно, нашёл стражник в дворце Отто I, далекий предок Шульке. Как гласит легенда, перстень появился из воздуха и упал к ногам стражника. Перстень передавался из поколения в поколение, тайна о нём хранилась в строжайшем секрете. В роду Шульке, по мужской линии, никто не обладал магическими способностями. Поэтому перстень, как и сейчас, хранился много веков в специальные коробке, отделанной изнутри красным бархатом.
Старик аккуратно взял перстень, завернул его в мягкую бархатистую тряпочку, положил в карман пиджака. Шульке вышел из потайной комнаты, стеллаж с книгами вернулся в исходное положение. Старик направился из библиотеки в гостиную комнату, где сейчас на диване сидела его невестка и внук.
— Гюнтер, внук, я хочу тебе передать реликвию, которую ты должен беречь до своей смерти, храня нашу родовую тайну. Если бы не эта никому не нужная война, владельцем перстня был бы твой отец. Но увы, его уже нет в живых.
Старик, смахнув с щеки слезу, достал перстень из кармана и вложил его в руку мальчика.
— Мадлен, нам пора спускаться в подвал дома. Постараемся выжить, это сейчас самое главное. Мне сердце подсказывает, что сегодняшняя ночь - последняя в моей жизни. Слишком я стар, мои дорогие.
Бомбардировка Потсдама американцами началась четырнадцатого апреля одна тысяча девятьсот сорок пятого года. За это время с пятисот самолётов, всего за тридцать четыре минуты, было сброшено одна тысяча семьсот пятьдесят тонн бомб. Бомбометание проходило широкой полосой. Погибло более четырех тысяч человек, мирных жителей и восемьдесят военных. Гарнизонная церковь, Городской дворец и ещё более восьмисот пятидесяти домов, превратились в руины, в то время как парки с их замками остались почти невредимыми, как и дворец Сан-Суси.
*****
— Старший лейтенант, ко мне! – подал команду полковник Мазур.
Подбежавший к нему молодой парень, с безобразным шрамом на правой щеке, отдал честь и застыл в ожидании приказа.
— Бери своих людей и начинайте обход вон тех трёх зданий, – полковник показал рукой на разрушенные союзниками, три жилых дома. Бывших жилых и бывших дома. – Смотри мне, все ценные вещи и утварь сносите в одно место. Выставишь для охраны двух человек и не дай Бог.....ты меня понял, старший лейтенант Князев?
— Так точно, товарищ полковник. Не первый раз разгребаем завалы.
Старший лейтенант отдал честь, направился к взводу, которым командовал. Полковник с удовольствием отметил, как из сопливого мальчишки, которого оторвали от студенческой скамьи, получился отличный офицер.
«Кем он хотел стать? По-моему геологом. Ну ничего, скоро война закончится, продолжит обучение», – подумал Мазур, направляясь дальше, по разрушенной улице.
Старший лейтенант поднял руку вверх, призывая бойцов к тишине. Все замерли неподвижно. В мёртвой тишине полуразрушенного дома отчетливо был слышен звук работающих часов. После того, как приподняли и убрали в сторону массивную деревянную балку перекрытия, всё увидели очень красивые старинные напольные часы.
— Вот это да! – протянул в восхищении сержант Подайло. – Это же сколько им лет, товарищ старший лейтенант?
Часы уверенно работали, из стороны в сторону раскачивался маятник, при этом груз в виде диска с закрученной спиралью, поворачивался вокруг своей оси. Даже стекло, закрывающее механизм часов и циферблат от воздействия пыли, осталось целым, как насмешка над погибшими в Потсдаме людьми, напоминанием о вечности времени. Ножки, как и сам корпус часов, были изготовлены из красного дерева. Поражало то, с какой любовью и мастерством изготавливались все мелкие детали, которые составляли на корпусе единую картину. Князев вспомнил, как эта картина называется: «Король Фридрих Первый охотится на оленя». На обратной стороне часов нашлась табличка из бронзы. «1864 год»
Снизу, с первого этажа, раздался голос:
— Товарищ старший лейтенант, мы нашли крышку подвала. Вас ждать?
— Иду! – крикнул Князев, бросив взгляд на напольные часы. Хороши, до чего же хороши!
Внизу, куда спустился офицер, на чудом уцелевшем кожаном диване сидели солдаты.
— Где вход? – бросил Князев, осматривая помещение.
— Вы на нём стоите, товарищ старший лейтенант, – ответил сержант Горчаков. – Мы сами еле увидели крышку.
Да, немецкие строители знали толк. Щель между крышкой и самим полом была едва заметна. Часть бетонного пола была обрушена, но эта часть, с крышкой, уцелела. Зная, с какой тщательностью немецкие мастера относятся к качеству построек, можно было не сомневаться, что открыть люк будет очень и очень сложно. Где-то должен находиться или скрытый от глаз рычаг, или какая-то вещь, с помощью которой приводится механизм открывающий и закрывающий крышку входа в подпол. Нет, на полу среди всего хлама найти что-то – бесполезная трата времени. Стены? Да, две остались относительно целые. Просто удивительно. Строили на века немцы. Так бы жили и жили себе спокойно, но нет, война перечеркнула все планы. На стенах висели две подставки под факела, самые обычные, в форме конических трубок.
Между ними, в небольшом углублении, на стене закреплена морда льва из желтого металла. Во рту хищника – большое металлическое кольцо. Тоже подставка для факелов, которыми пользовались в старину. Зачем такая красота в подвале? Князев подошёл к необычному украшению, взялся за кольцо. Попробовал потянуть на себя. Даже нет намека на какое-то движение. С силой офицер повернул кольцо вправо и морда льва совершила полуоборот. Крышка подпола дрогнула, начала открываться. В нос солдатам ударил запах разложения.
— Товарищ старший лейтенант, может ну его, этот подвал? – спросил сержант. – Там не должно быть ничего ценного.
— Откуда такая уверенность, Горчаков? Можете не спускаться, я сам полезу, посмотрю, – ответил офицер. – Самойлов, фонарик мне дай.
Вниз уходила капитальная лестница из камня. Глубина подвала – примерно пять метров. Старший лейтенант остановился на последней ступеньке лестнице, осмотрел помещение. Стол, стулья, два канделябра со свечами. В дальнем углу две огромные деревянные бочки, опоясанные кольцами из жёлтого металла. Князев поморщился: трупный запах стал усиливаться, он стал просто невыносимым. Старший лейтенант вздрогнул, когда увидел под обрушившимся перекрытием детскую руку. Ладонь открыта, на полу что-то поблескивает. Подойдя поближе к месту завала, офицер увидел перстень. Чёрный огромный камень, который неожиданно выбросил вверх сноп искр красного цвета.
— Что-то нашли интересное, товарищ старший лейтенант?
Князев вздрогнул от неожиданности. За его спиной стоял сержант Горчаков.
— Вам показалось, сержант. Руку ребёнка увидел, наклонился посмотреть. Мне показалось, что на полу что-то лежит, – ответил Князев, пряча перстень в карман галифе.
— Так точно, Вам показалось, но мне нет. Вы что-то подняли с пола, товарищ старший лейтенант! – настаивал Горчаков.
Князев посветил фонарем на то место, где недавно лежал перстень: возле руки ребёнка теперь лежала россыпь золотых старинных монет.
— Ага, вот что вы увидели! – протянул Горчаков, наклоняясь. – Значит не зря вам и мне померещилось что-то блестящее.
Сержант поднял с пола одну из рассыпанных монет, положил её во внутренний карман гимнастерки.
— Да как ты смеешь, сержант?
— Смею, старшой, смею. Не всё вам, офицерам, наживаться на войне. Нужно и о себе подумать. Или ты хочешь, чтобы я рассказал..
Горчаков замолчал: в подвал спустились солдаты.
— Ладно, сержант Горчаков. Монеты пересчитать и сдать все по описи нашему особисту. И организуйте здесь расчистку завала, я пойду посмотрю, что в других домах творится. Да, ещё! Если кого-то обнаружите под завалом, кроме погибшего ребёнка, нужно организовать похороны. У всех у нас вера разная, но все мы люди. Выполняйте.
Старший лейтенант заканчивал осматривать третий дом, когда прибежал рядовой Самойлов и доложил, что с сержантом Горчаковым приключилась беда: после окончания расчистки завала, были извлечены тела трёх погибших немцев – старика, лет семидесяти, молодой женщины, примерно тридцати лет и мальчика лет восьми–десяти. Солдаты закончили свои дела в подвале дома, всё были уже наверху, в подвале оставался один сержант Горчаков. Он решил последний раз всё тщательно осмотреть и только после этого подняться на верх, к своим товарищам. Когда сержант стоял на верхней ступени лестницы, неожиданно сработал механизм, который удерживал до этого люк подпола.
Много сот килограммовая крышка упала, Горчакова очень сильный ударило по голове, он упал с лестницы вниз, на пол подпола. Как потом стало известно руководству части, где старший лейтенант служил, сержант Горчаков до конца своей жизни остался прикованным к инвалидному коляске из-за повреждения позвоночника при падении с пятиметровой высоты. Во внутреннем кармане гимнастерки сержанта санитары обнаружили странную деревянную пуговицу с надписью на «мёртвом» языке, который в Германии уже давно не использовали. Перевод надписи был следующий:
«Алчному по заслугам его, ибо диаволу он душу продал»»
*****
Медленно вращался кристалл, программисты, явно талантливые специалисты, даже смоделировали череду красных искр, пробегающих снизу вверх по граням алмаза. И из-за этой хрени столько крови пролилось? Нет, мир точно сошёл с ума. Я поставил ноутбук на откидной столик каюты, любезно предоставленной капитаном Гариком и его верной помощницей, по совместительству – юнгой, Андре.
Андре. Странное имя, нужно узнать какое у неё полное, или настоящее имя. Этих иностранцев не поймёшь. У нас с этим всё проще. Иван, Иванов сын из рода Ивановых. Всё, все вопросы отпадают. Хосе Мартино Пабло Элизабет Гарсия Панаркорке. И попробуй потом разберись, кто из энтих мужиков принимал активнейшее участие в приятном, не отрицаю, процессе зачатия ребёнка. То ли Гарсиа, то ли Мартино какой-то является биологическим отцом. Не разобрать.
Мартино, Мартино.....какая-то ассоциация. Точно, с мартини. Нужно на сон грядущий что-нибудь принять. Кстати, меня же пригласила на вечерний коктейль сама госпожа юнга. Катер болтается где-то в районе Сочи, Вячеслав сейчас на берегу решает разрешительно-утрясательные паспортные вопросы. Указаний не было. Вечер, лето, яхта, мартини, оливки, её нежное «прости, но я замужем», а на прощание страстный поцелуй, от которого носки летних тапочек заворачиваются и становятся похожими на тапочки турецкого паши и еже с ним.
Я уже подошёл к двери каюты, но остановился, посмотрел на экран ноутбука. А что если? Я опять сел на кровать, добавил контрастности изображению, подвёл курсор мыши к ползуну скорости вращения макета. Увеличил её на пять, потом на десять процентов. На пятидесяти процентах кристалл превратился в размытый силуэт, по которому струилась красная спираль искр. Но, увы, ничего за этим не последовало. Я включил реверсное вращение изображения карбонадо, начал постепенно увеличивать частоту вращения макета. Десять, двадцать, сорок процентов. На пятидесяти кристал опять потерял привычное очертание, спираль красного цвета замедлила своё вращение, отделилась от силуэта кристалла, начала распадаться на отдельные отрезки. Они, в свою очередь, выстраивались в определённом порядке: сначала появилась огненно-красная цифра ноль, потом единица, ноль, один, девять четыре, ноль. Я попробовал ещё «поиграть» с макетом, со скоростью его вращения. Ничего интересного больше не происходило, я закрыл ноутбук, вышел из каюты: нужно было немного освежиться, привести мысли в порядок.
Я спустился по трапу на нижнюю палубу в поиске заветной стеклянной двери, ведущей в бар. Протянув руку к двери, услышал то ли бормотание кого-то, то ли песнь морской сирены. Подойдя к ступеням, ведущим прямо к воде, прислушался. Справа от меня, возле поверхности воды, появилось свечение сиреневого цвета. Потом появился прямоугольник света, из него в воду выпал человек. Я услышал громкий всплеск, потом жалобное всхлипывание и крик о помощи. Сбросив с ног шлёпанцы, я нырнул в воду. Вода показалась мне твёрже бетона, или у кого-то хорошо был поставлен удар с правой. Это было последнее, что я подумал прежде чем погрузиться в воду Чёрного моря…