А-595
Юмореска
В МУЗЕЕ ВОСКОВЫХ ФИГУР
В организации, где работает Юрик, ему приклеили прозвище – Сутрапьян. Каждый день он бывает под градусом. Как ни бился начальник отвадить его от этой привычки, - все бесполезно. Пытался даже выследить, когда же Юрик и, главное, откуда набирает норму. Не выследил. Грозился уволить – не уволил, потому что Юрик разбирался в делах и выпивал ровно столько, чтобы стоять на ногах.
Сегодня он пришел домой рано, и, как обычно, на взводе – обмывали зарплату. Еще до выпивки, на трезвую голову, чтобы не забыть, спрятал заначку. Одну - под фуражку, другую – в носки. Жена всегда обыскивала его, чтобы найти припрятанные деньги, даже в трусы заглядывала, а вот голову обследовать не догадывалась. Но если и догадалась бы, все равно ничего под фуражкой не нашла бы - Юрик аккуратно сворачивал пятисотрублевую купюру и жвачкой приклеивал ее на макушке под густыми волосами. Правда, на следующий день заначку приходилось вырезать ножницами, но игра стоила свеч – волосы отрастали, а Юрик оставался при деньгах.
- Явился? – хмуро спросила жена, едва он переступил порог квартиры. – Опять налакался?
- Да не лакал я, - начал оправдываться Юрик. – Ну, посидели…культурно.
- Культурно! – передразнила жена. – Где зарплата?
- Вот она, - Юрик с готовностью полез в карман штанов. – Все до копеечки.
- Ага, до копеечки, - жена обшарила мужнино тело и, ничего не найдя, задумалась. – И где ты прячешь, не пойму. Ну-ка, сними фуражку! – неожиданно приказала она.
- Пожалуйста, - пролепетал Юрик, обнажая голову. – Ты, Светик, зря…ничего нет. Ладно, устал я.
- Как же! Шары заливать устал. Куда пошел? Иди на веранду, на свою раскладушку, нечего в спальне разлеживаться!
Только Юрик прислонил голову к подушке и прикрыл глаза, собираясь вздремнуть, как до ушей его донесся визгливый возглас жены:
- Ах ты, болтун несчастный! Ах ты, гад ты эдакий! Алкаш, пьянь, мразь, зараза, паршивец, душегуб!
«Нашла!» - отчаянно пронеслось в голове у Юрика – шарк-шарк рукой по волосам, а заначки-то нет. Видно, отклеилась она от макушки и прицепилась к внутренней подкладке фуражки, которую он повесил в прихожей. Вот и нашла. Юрик знал: если жена начинает обзываться разными нехорошими словами, то дело плохо – будет обязательно бить. Мухобойкой, или скалкой. Может и сковородкой. Что попадется в руки. Драться с ней не станешь, все-таки женщина, а Юрик имел понятия на этот счет, но и стоять просто так, принимать удары он не хотел. Поэтому в таких случаях давал деру. Вот и на этот раз подхватился с раскладушки и – во двор, оттуда через забор – на улицу.
Но и жена оказалась прыткой! Убегая от погони, Юрик лихорадочно соображал, куда же ему спрятаться. И тут на пути подвернулся… музей.
Хорошо еще, на входе никого не оказалось, и он без задержек пролетел несколько комнат, метнулся влево и оторопел – перед ним, в огромном зале, стояли, словно живые, Гитлер, Сталин, Брежнев, Пугачева, Михалков, Петр Первый, Екатерина Великая, Березовский, Горбачев, Витас и другие известные исторические и неисторические лица. Полный зал! От неожиданности Юрик притормозил, но инерция заставила его проскользить на подошвах ног по гладкому паркету и уткнуться носом прямо в объемистый и мягкий бюст Анфисы Чеховой, что вызвало единственное и мгновенное действие – вытащить из носков заначку и сунуть ее для верной сохранности в глубокое декольте телевизионной секс-дивы.
После этого Юрик в панике заметался по залу, увидел у самой стены, под легким брезентовым навесом, Кутузова, который проводил вечернее совещание в Филях, и метнулся к генералам. Раздумывать было некогда. Присел на какой-то пенек сзади, поодаль от генералов, в полумрак. Только обосновался и призадумался в их позе, как в зале появилась жена. Как и Юрик, она тоже опупела сначала, потом пришла в себя и стала внимательно осматривать восковые фигуры. Около Витаса задержалась, долго и гламурно смотрела ему в глаза, после чего приложилась головой к его груди. «Ах, ты!..» - приподнялся напряженно Юрик, но тут кто-то твердо надавил на его плечо и вновь усадил на пенек. Он оглянулся и похолодел – над ним нависала очкастая физиономия Берии.
- Сидеть! – прошипел Берия, а Юрик, чувствуя, как волосы встают дыбом, никак не мог понять, откуда тот очутился здесь-то, в Филях, однако на всякий случай решил молчать и сидеть не шевелясь. А жена, тем временем, стала зачем-то обнюхивать воздух. И чем энергичнее она это делала, тем ближе продвигалась к совещанию в Филях. «По запаху идет, как наш Шарик», - догадался Юрик, но продолжал сидеть изваянием, только задержал дыхание, чтобы меньше исходило от него спиртных паров. Но жена подходила все ближе и ближе, и Юрик не выдержал – в двух шагах, тоже в полумраке, сидела величественная Екатерина в длинном, до пола, платье. Вот и юркнул он под ее широкий подол! Там было тесно, душно, и пахло селедкой, но Юрик тут же настроился терпеть.
Вдруг жена остановилась, затянулась носом глубоко и решительно повернула в сторону Ельцина. Подошла к нему, приблизилась вплотную лицом и тут же отпрянула, разгоняя воздух ладонью. Уже на выходе из зала увидела Березовского. Постояла рядом, погримасничала ему, а потом, неожиданно скользнув рукой во внутренний карман его пиджака, извлекла бумажник с торчащими из него долларовыми купюрами. «Ё-моё!» - пронеслось в голове у Юрика, приподнявшего в этот момент подол Екатерины. На прощание жена показала кукиш Гитлеру и такой же кукиш, только почему-то задом, - Боре Моисееву.
А Юрик подумал, что жена, однако, еще может вернуться, поэтому, помня, как она ловко ограбила Березовского, решил заначку, спрятанную в Анфисиных аппартаментах, вернуть. Только жена исчезла за дверью, как он оттуда, из-под екатерининского подола, в несколько прыжков, так, что и Берия не успел ничего сказать, очутился около Анфисы Чеховой. Запустил пятерню в ее декольте и с ужасом обнаружил, что денег там нет. Лап-лап руками по бюсту – нет!
- Ну, парнишка? – неожиданно и нехотя зажевала губами Анфиса.
- Это самое, - залепетал Юрик. – Я сюда…это самое…Деньги!
- Фи! Так бы сразу и сказал, - поняла Анфиса, скривилась лицом и вытащила откуда-то сзади пятисотку. – А я-то думала…
И она, смачно сплюнув в купюру, пришпандорила ее на Юриков лоб. И вновь замерла, сделав неподвижный взгляд. Юрик стоял обалденно, не понимая, кто тут живой персонаж, а кто – искусственный. Дотронулся до кончика Анфисиного носа, погладил выше коленки – ноль эмоций. С пьяни, что ли, все это чудится ему? А в соседних комнатах шум, и вновь прорывается голос жены. Куда рвануть? На совещание к Кутузову можно не успеть – голоса уже у двери. Мгновенно оценив ситуацию, Юрик скакнул к деревянному столу, за которым сидела какая-то румяная баба с длинной косой, а рядом – дедок в шапке-ушанке и с бородой. Юрик сдернул с дедульки шапку, нахлобучил ее себе на голову и оплеухой отправил старого под стол. Едва уселся вместо него на скамью, как от румяной бабы донесся зловещий шепот:
- Бороду нацепи, конспиратор!
Юрик, не задумываясь, сунул руку под стол, нащупал дедову бороду и рванул что есть силы. Борода оказалась неприклеенной, на резинке, и сдернулась легко. «Вот бракоделы!» - машинально подумал Юрик об изготовителях восковых фигур. Потом Юрик зыркнул на бабу, и что-то в ее лице показалось подозрительно знакомым. Вгляделся – ешкин кот! – это же Любка, соседка!
- А ты чего тут делаешь? – ошалело спросил он.
- Тише!
- Чего тут делаешь? – повторил Юрик уже беззвучно, одними губами.
- То же, что и ты, - тоже губами ответила Люба.
- Меня жена достала.
- А меня муж. Тут половина – наших. В масках они и костюмах. Чуть что – бежим сюда, как домой. Не знал, что ли?
- Кутузов наш?
- Нет, ихний. Катька Великая, Петька Первый – все ихние. Гитлер и Сталин тоже. Наши Берия, Ельцин, Березовский – это начальники, с любовницами здесь встречаются. Ну, и другие. Некоторые в бегах.
- А Чехова?
- Да ты че?! Это же Елена Владимировна…
Юрик непроизвольно, в знак огромной солидарности и глубокого сочувствия, положил свою влажную руку на Любкино горячее колено, но тут же получил сильный тычок в бедро. Не поняв, приобнял Любку сзади, пытаясь изобразить деда с любимой внучкой, читающих старинную книгу.
- Убери руку, охальник! – прошипела Любка.
- Для конспирации, - ответствовал Юрик.
- Тсс!.. Идет…
…«Алкаш, пьянь, мразь, зараза, паршивец, душегуб!» – эти слова то ли были сказаны, то ли нет, но Юрик, приоткрыв глаза и лежа на раскладушке, в первую минуту не понимал, где находится.
- Проснулся? – заглянула на веранду жена. – Головка бо-бо? Так уж и быть – купила я тебе бутылочку пива. Вставай, умывайся, ужинать будем.
«Чего это она добрая такая?», - подумал Юрик. Пошвырялся в волосах – пусто. В носках – пусто. «Эх, - вздохнул, - нашла. И как догадалась?».
- А Любка-то где? – вырвалось неожиданно.
- Какая Любка? – донеслось из кухни.
- Да соседка.
- Не было никого.
- А доллары где?
- Какие доллары? Ты чего, переспал? Или перепил?
- А пива полторушку, что ли, купила?
- Полторушку, полторушку, - успокоила жена.