Так ли значимо мнение одного. Даже одобренное какой-то там комиссией.
Прочитала на днях книгу Женевьевы Дорманн - Бал Додо. Современный французский
роман, высоко оцененный на родине и не только.
Несколько раз брала в руки, да откладывала. Всё дело в том, что поначалу
оттолкнуло предисловие, в котором главный акцент сделан на инцесте.
Ровесники меня поймут. Слово это для нас ругательное.
В моей юности и "Лолиту" читали в машинописном варианте, как прежде, родители
наши- Троцкого или "Декамерон".
Да, инцест, но какой!
В описываемом романе, на фоне восхитительной картинки Маврикия разворачивается
запретная и невозможная, болезненная и всепоглощающая страсть- любовь
двух юных кузенов,- оставшаяся любовью и вне острова, и вне страсти...
Но, как же тогда изнуряющая взаимная страсть Гончарова и его Натали, потерявших
в браке многих,так и не рождённых детей.Тогда получается, что и трепетная
наивная книга нашей юности "Королёк- птичка певчая"- эта Чалыкушу,-
тоже инцест! Да...такие они- наши дети. А вспомните себя.
В четырнадцать лет я была влюблена в одного мальчика, годом старше.
Казалось, ничем себя не выдавала. Однажды, когда мы играли в "казаки-
разбойники",- побежали прятаться вдвоём. Укрылись в соседнем полуразрушенном
здании. Присели за досками, прислонёнными к подоконнику,- рама уже была
выставлена. Просидели так примерно пол часа. Слышали голоса и смешки всех,
ранее найденных. При этом от сидения на корточках онемели ноги и мы
изредка переминались, но не выходили.
Помните цветаевское "слегка соприкоснувшись рукавами". Так вот,- рукавов не
было, а был жаркий летний вечер и надетые на нас лёгкие безрукавки. Сидеть в
тесном пространстве пришлось почти в пол оборота друг к другу.
Смешивалось дыхание и прикасались мы, разве что рубчиками БЦЖ.
Но, поверьте, никакие иные, куда более откровенные касания,- так больше
не волновали! Но тогда другими были дети, потому: и майки, и джинсы,-
остались на своих местах. Помнится,я несколько лет потом не могла без
волнения проезжать мимо этого дома, впоследствии восстановленного.
Но вернёмся к Додо. Птица эта- символ Маврикия, крошечного острова
в Индийском океане, населённого потомками французских дворян-
первопроходцев. Ныне существует в гравюрах, чучелах и скелетах.
Большая неуклюжая утка, полностью истреблённая аборигенами, несмотря
на отталкивающий вкус её мяса. У маврикийцев это, как у нас "белый буйвол
и синий орёл", ну и почти "форель золотая"...
Так вот, сюжет любовного романа, разбавленный перелётами и приземлениями
на Маврикий, опирается на жизнеописание многих поколений семьи
первопоселенцев- колонизаторов, в основном французов и англичан.
Чрезвычайно познавательно и красиво написанная книга! Былое и современность
переплетаются между собой, представляя, на редкость качественное чтиво.
Главные персонажи всегда рядом. И тогда, когда семья разлучает их, и даже
тогда, когда герой больше не может любить героиню, как, впрочем и женщин
вообще...
Есть в книге и капля парижского очарования...
А чего стоят мистификации этого удивительного повествования из уст
старой и преданной чёрной прислуги,- потомков рабов, освобождённых
только чуть ранее наших,крепостных. Или семейные предания в письмах и
дневниках из древнего бабушкиного сундука. Вот и птица Додо- символ острова,
которой нет, но она присутствует всюду незримо, как бы отслеживая
персонажи мёртвыми стеклянными глазами чучел.
А бал Додо- главное светское событие острова,- эта "ярмарка невест",
на которой главные герои так никогда и не побывали. В романе, вся ткань
которого пропитана авантюризмом- ищут и находят клады, в общем -
зачитаешься! После прочтения, ощущение потери и желание перечитывать
через годы, ибо читая ты явственно ходишь этими каменистыми тропами и
любуешься "Горой". Обитаешь в колониальных вечных усадьбах, почти
ежегодно перестраиваемых после разрушительных тропических ураганов.
Практически осязаешь и обоняешь прелесть растений и цветов.
Остров Маврикий, расположенный где-то "недалеко" от мыса "Доброй
Надежды",- стал моей несбыточной и навязчивой туристической мечтой...