Он второй день петлял по тайге. Бежать из колонии-поселения не составило труда. В колонии он был на хорошем счету у начальства. Собственно, и перевели его на поселение с «общака» за хорошее поведение. Кто бы мог предполагать… Досиживать-то оставалось меньше года, но чем ближе был желанный миг свободы, тем сильнее душила его ностальгия по родным местам.
Говорят, есть рассказ у писателя-сибиряка о том, как молодой зек бежал незадолго до освобождения – так же вот тоска парня замучила. Его, конечно, вот так же, как того книжного героя, рано или поздно поймают – теперь уж не «общак», а «строгач» светит. А, хотя, что его держит на воле? Ему за сорок перевалило, оба родителя умерли (мать от тяжкого недуга, батя от водки), жена давным-давно ушла, еще до первого приговора, сын где-то далеко на Крайнем Севере пашет, где полярные ночи, снега и олени, сестра, выйдя замуж, уехала на ПМЖ в Данию, и сколько лет от нее ни весточки… Манит на волю сама воля как таковая: иди, куда хочешь, вставай с койки, ложись в нее, когда захочешь, гуляй до полуночи, дрыхни до полудня, пей, сколько может выдюжить организм. Короче, живи, как хочешь. А на жизнь можно подзаработать, где и когда придется, а можно снова пойти промышлять по дачам. Лучше делать это зимой, когда народ греется в городских квартирах – нескоро хватятся фраера своего барахлишка, сдуру оставленного на фазенде.
Вчера ему повезло: наткнулся на палатку каких-то рыболовов, оба пьяные в стельку лежат, сопят, отравляют атмосферу вонищей от дешевого винища. Он быстро «приватизировал» куртку-ветровку, резиновые сапоги, штаны, шапку. А эти пьянчуги так и спали себе, в одних рубахах и подштанниках, хотя май еще только начался, и ночью заморозки, а костер давно погас. Видно, бухло их изнутри согревает. Покинув привал пьяных рыбаков, он отправился вверх по течению реки, недавно освободившейся ото льда. Шел по воде, по старинному, еще каторжниками царских времен усвоенному правилу – чтобы сбить со следа собак. Пройдя километра три, свернул-таки снова в лес: река, как и дорога – идеальное место для поимки беглого. Видят, идет одинокий путник, непременно остановят: предъявите-ка документы, гражданин. То ли дело в чаще, где одни звериные тропы. Людей в лесу в это время встретишь редко, ягодно-грибной сезон еще нескоро начнется. Разве что охотники на озерках постреливают возвращающуюся из южных широт водоплавающую дичь да рыбаки с удочками сидят… вроде этих вот алкашей.
Беглец переночевал под сенью сосны, кутаясь в куртку. Костра он не разводил, хотя в кармане краденой ветровки был спичечный коробок: по огоньку в лесу его без труда найдут. Спал чутко, просыпаясь через каждые полчаса: то от холода, пробиравшегося под одежду, то от шороха, треска валежника: ночная птица вспорхнет, лисица пробежит… А вдруг очнувшийся после зимней спячки голодный топтыгин прибредет на запах свежей добычи? Брр! Еще в это время пробуждаются первые клещи, которых на каждой поляне – как тараканов в бараке. И змеи первые выползают из нор. Про волков, рыщущих по дебрям, не хотелось и думать. Чем он сможет защититься, если нарвется на голодных четвероногих? Зажжет смолистую ветвь, и факелом будет отбиваться? Пырнет зверя открывалкой для бутылок (она тоже нашлась в кармане)? Или захваченным там же, в палатке, ножичком? Одного, другого, а как навалятся стаей? Он опять смежал веки, засыпал и снова просыпался в полумраке, продрогший – так недолго и слечь, только куда? В кусты, в серый мох, в овраг – и дожидаться там вооруженных людей с собаками? Под утро к холоду добавилось чувство голода. Эх, черт его дернул выскочить из палатки, когда один из рыбаков заворчал и заворочался во сне. Надо было прихватить у них жратвы. В карманах он нащупал только раскрошенные печенюшки и пару карамелек, которые принялся сосать, чтобы приглушить голод. Но от сладких карамелек и печенюшек захотелось пить или хотя бы промочить горло.
В утренних сумерках он поднялся, размял затекшие члены, двинулся в сторону реки, серые воды которой с одинокими льдинками, застрявшими на мелях и в заводях, кое-как просвечивали сквозь колючие заслоны ветвей. Ноги застревали в кустарнике, он вполголоса матерился, выдергивал сапоги из можжевеловых хитросплетений. Несколько раз тот или другой сапог оставался зажатым в тисках веток, и вызволенной оставалась лишь нога в рваном носке. Но он упорно пробивался к воде. Вода – это воля; она манила из-за ветвистой решетки, звала к себе. Река – его спасительница, он выведет к жилью, к цивилизации, она же может стать его губительницей: те, кто сейчас ищут его, наверняка взяли под контроль все реки и речушки в округе. Потому, не упуская речную гладь из поля зрения, надо держаться на безопасном расстоянии.
Рокот мотора заставил его упасть в колючие заросли, пригнуть голову. Меж черных стволов мелькнула моторная лодка, донеслись пьяные голоса.
- Кто бы подумал, (мат), Юрка, что нас в лесу, (мат), так нагло ограбят, сволочи!
- Ты бы мои кроссовки надел, (мат).
- Так они малы мне, (мат). Лучше б свитер дал, (мат).
- На вот хлебни, (мат), согреешься!
Громкое бульканье нарушило тишину весенней речки. Было слышно, как рыболов смачно выдохнул.
- Чего, Вовка, теплее стало?
- Хрен! – раздался бульк, это бутылка полетела в воду. – И вообще, попробуй этого (мат) найти в утреннем лесу. (Мат) ты позвал меня в погоню за ним? Ты знаешь, сколько времени прошло, (мат)? Я за ним босиком так и побегу, (мат)?
- Этот (мат) вряд ли далеко ушел. Поймаем его, отделаем, (мат), вернем, что забрал. Лес-то голый стоит, что твой (мат), весна, (мат), издалека все видать.
- Кончай базарить, поплывем дальше, он вверх по реке пошел, я следы его видел на песке! Именно туда, (мат), направился. Говорю ж, далеко не уйдет, урод! А если будешь дальше так вопить на всю Сибирь, (мат), точно вора спугнешь!
Взревел мотор. Дотоле невидимая за ветвями лодка мелькнула сквозь колючую изгородь веток. Издалека донеслось:
- Дурак ты! «Лес голый стоит»! Да тут, (мат), елки сплошные пошли. За ними же ни (мат) не видать! Не видать, говорю, черно, как у негра… Твою ма…
Что-то тяжело плюхнулось в воду. Тихое журчание речки заглушил поток отборной брани, в котором единственной пристойной фразой было «Мотор заглох!» Было отчетливо слышно, как незадачливый Вовка барахтается в воде, сопровождая свои попытки залезть обратно в лодку новыми потоками похабных слов. Орал он так истошно, что разбудил ворон, которые, возмущенно галдя, покинули гнездовья. Мимо беглеца, все еще лежавшего ничком, кто-то прошмыгнул – наверно, заяц.
- Лови, говорю тебе, руку, (мат)! Греби сюда, рыбак гребаный! Поймал? Лезь в лодку, (мат)! Сейчас к берегу пристанем, костер разведем, там враз согреешься.
Беглый зек быстро поднялся и стремительным шагом двинулся вглубь леса.
Последнее, что он услышал, был диалог толком не протрезвевших рыбаков:
- Черт, я пузырь утопил, (мат)! Там еще полбутылки оставалось на опохмел!
- И (мат) с ней! У меня вон за пазухой полная булькает, (мат), у самого сердца!
Теперь он шел, не разбирая дороги. Ни карты, ни компаса у него, естественно, не было. Знал только с детских лет, что мох на деревьях растет с южной, теплой стороны, значит, в противоположной стороне север. А что находится там, на севере? Поселки? Деревни? Человеческое жилье? Там наверняка ищут. И куда еще бедному беглому зечаре податься, как не в первый встретившийся на пути населенный пункт, на запах хавчика и дух теплого, обжитого дома? Он слыхал, что в прежние времена жители старинных сибирских сел специально выносили из дома на задворки и оставляли там краюху хлеба, кринку молока, шматок сальца, еще чего-нибудь пожевать для беглых каторжан. Сейчас не так: сдадут, гады, с потрохами! Ну, если, конечно, сами не из бывших, отсидевших свое. Эти отнесутся с пониманием, поскольку понятия помнят и чтят. А вот ежели поселок – бывший лагпункт, место обитания вертухаев и их потомства, то лучше обойти его за пяток верст лесом.
В животе противно урчало. Темнота медленно уползала из тайги, сменившись поначалу первыми сумерками, а затем утренней бледностью: медленно, нехотя пробуждавшийся мир напоминал физиономию пьяницы с приплюснутым бледно-розовым солнцем-носом едва проглядывавшим меж бледно-серых опухших щек-туч. Шуршала под ногами прошлогодняя листва, рыжая хвоя, все так же трещали ветки кустарников, приходилось обходить буреломы, полусгнившие стволы с торчащими во все стороны острыми сучьями. Быстрое движение разгоняло кровь по телу, и холод, в отличие от нарастающего чувства голода, почти перестал беспокоить человека. Скоро беглый зек заметил, что местность, по которой он пробирался, имеет небольшой уклон к востоку, где лениво выползало из-за деревьев солнце. Чем дальше он шел, тем заметнее этот уклон становился. И вот уже он спускался по склону лесистого холма, деревья постепенно расступались, являя взору сибирскую ширь. Внизу, насколько мог охватить глаз, простиралась все та же матушка тайга, прорезанная серо-белыми нитками речушек. Где-то очень далеко, почти на горизонте, он различил едва заметную темно-серую струйку дыма, устремленную в светло-серый небосвод.
Он присел на пенек, оказавшийся трухлявым: не выдержав вполне умеренного веса человека, он с легким хрустом развалился надвое. Беглец выругался и, шумно выдохнув, двинулся вниз по склону. Спустившись в ложбинку, вброд пересек мелкий ручеек – и снова вступил под сумрачные своды леса. Здесь было заметно темнее, в просветы меж мохнатых дерев едва просвечивало утреннее солнышко. На полянках попадались серые пятна съежившегося, но не растаявшего снега, а кое-где, в темных уголках, куда не приникали солнечный свет и тепло – целые сугробины. Он снова продрог, как тогда, возле речки.
Пройдя, наверное, с километр, он вышел на старую, заросшую просеку и побрел по ней. Что муки голода и холода, усталость, угроза быть схваченным теми, кто сейчас ищет его след, а, быть может, уже идут по следу, перед желанной Свободой, которая тысячекратно дороже самого сытного завтрака, самого теплого барака, самой блаженной неги!
Просека вывела его на узкую грунтовую дорогу, петлявшую среди поросших лесом невысоких холмов. Кругом – никаких следов недавнего пребывания человека. Только старая, закаменевшая на утренних заморозках колея от прошедшего много дней назад грузовика да на обочине скомканная пачка из-под сигарет. Какое счастье, что он давно покончил с куревом, иначе страдал бы не только от голода и жажды, холода и усталости, но организм требовал бы привычной порции дыма, без которой наступает угрюмый дискомфорт. Дорога скоро привела его к старой вырубке. Человек присел на бревно. Было тихо, только какие-то серые пташки (не воробьи, это точно) задорно чирикали вокруг, раскачивались на кончиках ветвей, что-то там склевывали.
Выстрел, затем другой, прозвучавший совсем недалеко, заставил его инстинктивно спрятаться за нагромождением старых, когда-то спиленных стволов. Эхо донеслось откуда-то со стороны речки, на берегу которой он вчера разжился рыбацкой одежкой.
- Вон туда упала птичка! Да нет же, куда ты пошел? Там, за тальником рухнула.
- Вижу ее! У самого берега! Сейчас подтяну ее веткой, а то течением отнесет.
Это были охотники, чьи голоса звучали бодро, трезво, и, в отличие от горе-рыбаков, без единого матюга. Посидев минут десять или двадцать (часов у него не было) человек встал и направился по старой дороге промеж двумя темными стенами ельника, огибая брошенные на полдороге старые, вросшие в землю бревна. Лес наполнялся шорохами, писками, трелями, вскриками мелкой бегающей и порхающей живности.
Неожиданно стены расступились, являя взору живописную картину: небольшое озерко, поросшее по берегам высокими красавицами-пихтами, чуть в стороне – широкий холм с пологими склонами и плоской вершиной, на которой высился двухэтажный бревенчатый дом. Территория вокруг дома была обнесена высоким, крашеным синей краской забором, поверх которого натянута колючая проволока. При виде ее беглец поежился, передернул плечами. Что бы это могло быть? Загородный дом богатого бизнесмена, силовика или чиновника? В такой-то глуши? Как же хозяин сюда добирается? Вверх вела широкая дорожка, по которой мог проехать джип, однако свежих следов машин на ней не было заметно. Эта дорожка являлась продолжением другой, старой и чуть более широкой дороги, которая, плавно изгибаясь, уходила за холмы. По ней тоже, похоже, давно не ездили. Человек потопал к озерку – утолить жажду. Берега водоема были обихожены, обложены валунами. Повсюду валялись шишечки пихт, расклеванные какими-то таежными птицами. Зек зачерпнул принялся ладонями зачерпывать воду из озерка; холодная водица ломила зубы, он закашлялся. Ничего не поделаешь, теплого чайку тут нет. Сделав несколько больших глотков, встал. Идти к дому или не идти? Кто в нем обитает? Что ждет за высоким забором с колючкой?
Раздумья нарушил стрекочущий звук, донесшийся издалека. Он опять инстинктивно пригнулся. Вертолет! Да, вдалеке машина зависла над лесом, едва не касаясь еловых макушек. «Была – не была, придется постучаться к хозяевам. Что я им скажу? Не знаю… Наверное, так: пошел рыбачить, заблудился, удочки потерял, два дня плутаю. Поверят ли? Надо рискнуть!» Вертолет двинулся к северу, под струями воздуха от крутящихся винтов пригибались верхушки деревьев, опять, крича, взлетали с гнезд вездесущие вороны…
- Стой на месте! Не двигайся! Ты кто вообще? – на него в упор глядел человек в голубовато-сером камуфляже без каких-либо опознавательных знаков. Одну руку он предусмотрительно держал на бедре, готовясь выхватить оружие, во второй руке держал спутниковый телефон, готовясь поднести его к уху. У человека в камуфляже была круглая, аккуратно выбритая физиономия, скользкие белесые глазки, из-под козырька кепки выбивались такие же белесые волосы, руки были холеные, но при этом крепкие, готовые, если понадобиться, дать отпор. Роста он был чуть выше среднего.
- А сам-то кто будешь? – с вызовом ответил вопросом на вопрос зек.
- А что, не догадался? Объект охраняю, - усмехнулся охранник, видимо, соображая, что сделать в следующую секунду – то ли пистолет достать и навести на подозрительного незнакомца, то ли нажать кнопку телефона. – Что ты делаешь на частной территории?
- Мне к твоему шефу надо, - ляпнул первое, что пришло в голову и попало на язык беглец. – Сколько верст по тайге топал, еле нашел…
- Ну, путь к истине тернистый, как любит наш Учитель говорить, - усмехнулся охранник. – Документы-то хоть есть.
Зек замялся, побледнел, что не ушло от внимания охранника:
- Ну да мы – не полиция, бумаги не проверяем. Одет ты как-то странно, не по погоде. Слыхал, что завтра мокрый снег обещают? А ты в легкой курточке. И размер вроде не твой. Хотя… святые угодники в рубище ходили.
- А папуасы так вовсе голышом бегают, - в унисон охраннику ухмыльнулся беглый заключенный, и тут же понял: «Да тут у них секта обосновалась. Мне б к ним в охрану устроиться на какое-то время, пока вертухаи по тайге рыщут. Им и в голову не придет искать бывалого вора среди сектантов. Как же, эти исусики ведь заповедь чтят «Не укради!» Сам беглец к религии относился равнодушно, хотя был крещен, и, уже находясь в колонии, иногда захаживал в храм какой-то там «Узорешительницы», забыл имя. Знал только, что «узорешительница» - это разрушающая узы сидящим в темнице. Перед побегом он на всякий случай поставил ей свечку в часовне – может, поможет счастливо уйти от погони?
- Ну, двигай ногами, сибирский папуас, - поманил его охранник. – К нам тут новообращенных давно не поступало, особенно мужского пола. – Вперед!
И они зашагали к воротам: впереди – зек, позади – охранник. Рядом с воротами красовалась черная с золотыми буквами табличка: «Община Святого Апостола Третьего Завета». «Ну, точно, сектанты, - окончательно понял беглец. – Главное, чтобы крыши у них были не слишком круто съехавшие». Он знавал одного такого: помешанный на конце света и всемирном заговоре сокамерник, все время бубнивший что-то себе под нос – наверное, молитвы. Статья у него была политическая, «религиозный экстремизм». Пытался и других арестантов в свою странную веру обратить, но его быстро обломали.
Охранник ткнул ему пистолетом под левую лопатку, потребовал отойти на пару шагов в сторону. Беглый по старой зековской привычке повиновался, даже руки покорно заложил за спину, уткнулся носом в забор, что не ускользнуло от внимания охранника:
- Да ты, видать, сидел, парень. Вижу по телодвижениям, - он нажал едва заметную кнопку, раздался мелодичный звон, затем хриплый голос.
- Кто идет?
- Брат Максим. Открывай. Неофита привел.
- Какой я тебе… - хотел, было, огрызнуться зек, но осекся. «Незачем сразу лезть в бутылку, вступать в споры с вооруженным человеком. Пускай будет «фит».
- Отворяю! – прохрипел тот же голос.
Ворота отъехали в сторону – и охранник подтолкнул беглого: иди, мол. Перед ним была усыпанная мелким гравием дорожка, по бокам от нее – экзотические кустарники, круглые клумбы, кое-где торчали пеньки от спиленных пихт. Слева, под сенью деревьев мелькнула какая-то женщина и исчезла за домом, будто испугавшись чего-то. Впереди высился бревенчатый терем с длинным балконом на втором этаже, большими окнами на первом и маленькими, словно крепостные бойницы, на втором. На балкон выходили остекленные двери. На высоком крыльце, какие были у древнерусских теремов (он в фильмах такие видел), опершись на перила, стоял высокий, крепкий, прямоугольного телосложения человек, лысый, с большим мясистым носом и контрастировавшим с ним тонкогубым маленьким ртом. Одет он был в такой же камуфляж, как и охранник, приведший беглого.
- Вот этот, что ли? – он бесцеремонно указал пальцем на «неофита».
- Тот самый, брат Евгений.
- За мной! – Евгений распахнул двери в дом, обернулся к Максиму. – Тебя через час брат Алексей сменит.
Максим втолкнул зека в просторную комнату, где вдоль стен стояли кадки с какими-то странными, нездешними растениями. «Араукарии, - неожиданно вспомнил «новообращенный». – У нас в детстве в школе, в кабинете биологии такое деревце росло». На окнах были аккуратно расставлены цветы в горшочках. А на стене, рядом с лестницей, ведущей на второй этаж, гордо красовалось огромное распятие. Черный, гладко отполированный крест с белоснежным Спасителем. А вот икон нигде не было. «У баптистов тоже их нет, - вспомнил зек. – И у адвентистов, и у каких-то там еще, Бог из разберет. Народ тут явно не православный. Секта, одним словом, что и требовалось доказать».
Максим бесшумно выскользнул из дома – продолжать нести охранную службу.
Посередине комнаты располагался большой стол, вокруг него – мягкие кресла, в углу – кожаный диван с подушками.
- Садись, - брат Евгений указал зеку на ближайшее кресло. – Как звать-то тебя?
- Звать меня Сергеем.
- Зачем пожаловал в нашу обитель, Сергей?
- Брошюрку прочел, - машинально произнес зек. Он знал, что сектанты завлекают своих «фитов» в том числе через яркие, красочные издания, где их вожаки обещают всем «верным» рай – точь-в-точь как кандидаты на выборах.
- Наверно, «Апостольские откровения»? – спросил брат Евгений. – Только не «брошюрка» это, а новая Библия!
- Да-да, конечно… - беглец закивал старшему охраннику, а про себя подумал: «Уж не проверяет ли он меня? А ну как начнет задавать вопросы по прочитанному? А я ничего не знаю…»
- Как добрался сюда? Неужели пешком? – брат Евгений наклонился к нему, испытующе посмотрел в глаза.
«Уж врать, так до конца», - подумал тот и бойко ответил:
- Машина сломалась. На лесной дороге. Далеко отсюда. Ногами топал. А дорогу у местных узнал.
- В Покровском что ли?
- Там, - в животе зека громко заурчало.
- Тебя сейчас накормят, - старший охранник повернулся и крикнул: - Сестра Мария, распорядись, чтобы неофита накормили. – Ты не обессудь, - опять обратился он к «новообращенному», но еда у нас вегетарианская. Сам ведь книгу читал, там апостолом сказано: мясо – зло!
И опять зек закивал.
- Обитель наша небольшая. Живет трудом рук своих, - брат Евгений, наконец, присел на диван, зевнул. – Пища простая, как у древних апостолов. Только то, что на огороде растет да в лесу. Ни мяса, ни вина, ни курева. Нельзя! – он многозначительно поднял указующий перст к потолку. – За пределы обители отлучаемся только с разрешения Учителя нашего, в крайнем случае – по моему распоряжению. Мужчин здесь немного, в основном контин… община состоит из женщин. Но никаких сексуальных вольностей, - он опять воздел палец к потолку. – Считай, жить будешь в монастыре. У нас свой устав, свои молитвы.
- Со своим уставом в чужой монастырь, - Сергей развел руками. В предвкушении завтрака он повеселел. – Буду исполнять все, что прикажут.
- Вот и отлично! Снимай куртку, сапоги. Вот сюда все, - он указал на шкаф-купе. – Скоро ты, брат, предстанешь перед Апостолом!
«А он, видать, из бывших вояк или других каких силовиков», - думал Сергей, избавляясь от куртки.
- Обувь тебе сестры выдадут, - брат Евгений прохаживался по комнате. – У нас все размеры есть – от Гулливера до лилипута, - улыбнулся он. – Только скажи…
- Сорок первый, - беглый вытащил из сапог ноги в дырявых носках, облепленных хвоей и прошлогодними листьями.
На лестнице послышались быстрые шаги. Перед Сергеем предстала небольшого роста худощавая женщина лет тридцати с хвостиком, с таким же коротким хвостиком рыжеватых волос на изящной головке. Большие голубые глаза на миловидном личике были пустыми, какими-то отрешенными. Облачена она была наподобие индийских баядерок, исполняющих перед повелителем танец живота, в полупрозрачные соблазнительные одежды – и босиком. «Монашки так не одеваются», - подумал Сергей. Она поклонилась – сначала охраннику, потом «неофиту» и поставила перед Сергеем на стол поднос с овощным салатом, компотом и большими плоскими сухарями вместо хлеба, опять услужливо поклонилась.
- Оставь нас, - мягко, но властно произнес брат Евгений – и женщина быстро удалилась. – Можешь приступать к трапезе.
«Трапезу положено начинать с молитвы, а я ихних молитв не знаю», - Сергей застыл как истукан. Его молчание прервал охранник:
- Повторяй за мной: - Господь Бог и Апостол его Николай да благословят пищу сию. Ибо пища сия от Бога, а не от бесов лукавых, демонов чревоугодия и пьянства. Сотворив моление, приступим же к трапезе.
Сергей повторил все слово в слово и даже с пафосом, как в детстве, когда читал патриотические стихи на школьном утреннике. Потом вооружился пластмассовой вилкой и принялся жадно поглощать салат, хрустя жесткой капустой и не разжевывая толстые огуречные дольки – голод замучил, надкусил безвкусный сухарь, потянулся к компоту, рука его зависла над кружкой:
- А кофейку у вас не найдется? Я весь разбитый, ночь не спал.
- Извини, брат, но кофе не держим, ибо бесовское искушение, - небрежно бросил старший охранник. – В «Апостольских откровениях» это сказано.
- А я и запамятовал… - простодушно бросил Сергей, подумав: «лучше не задавать лишних вопросов».
- Сиди здесь, ешь, пей, а я к Апостолу нашему, - наказал брат Евгений и чинно поднялся по лестнице. Беглый продолжил скудную трапезу. Компот из сухофруктов показался кислым, и он сделал только несколько глотков. Вот на лестнице послышались шаги.
- И где ж он, этот новообращенный? – раздался мягкий, вкрадчивый голос. – Пойдем, поглядим, кто такой.
Появился человек – высокий (за метр восемьдесят) брюнет, с узким лицом, лукавыми зелеными глазками, тонким, как клюв какой-нибудь мухоловки-пеночки носом, большим, как у голодного кукушонка, ртом в обрамлении тонких губ, реденькой растительностью под носом и на подбородке, в сером деловом костюме без галстука, а вовсе не в апостольской хламиде, каким представлял «апостола» зек. Не красавец, хитрый, себе на уме, умеет управлять людьми – а каким еще должен быть лидер секты? Сергей встал и поклонился.
Апостол с полминуты пристально глядел на него. «Так себе – среднего роста, средних лет, наверняка среднего ума, лицо простое, круглое, крестьянское, и хитер, наверное, как былой русский крестьянин, своей мелкой выгоды ни за что не упустит. Но в духовных вопросах – профан, профанище! Из такого можно что угодно вылепить, - думал Апостол. – И одет как-то странно: рубаха да брюки, видавшие виды. Вообще на арестанта беглого смахивает, только что не в робе зековской. Тут вверх по речке есть колония-поселение. Может, оттуда удрал? Ищут, наверное. Держать такого в общине – лишняя головная боль». В голове Апостола неожиданно родилась дерзкая мысль, которой он пока не мог поделиться ни с кем из своей паствы. Подойдя к столу, он обратился к Сергею:
- Приветствую тебя, муж, ищущий праведной жизни и отдохновения от сует мира сего, в грехе прочно погрязшего…
«Я вообще-то в разводе», - хотел возразить зек, но сообразил, что «муж» в данном случае – просто мужик.
- И я тебя приветствую, Учитель, – и опять поклонился.
- У нас есть келья для тебя, на втором этаже. Отведи его туда, - обратился он к охраннику. – Дай ему ознакомиться с моими сочинениями, потом пусть отобедает, а уж тогда…
- Слушаюсь, - по-военному отчеканил брат Евгений, и скомандовал «неофиту»: За мной! – ну точно бывший вояка.
Они шли по тесному коридору: впереди – Апостол, сзади Сергей. Ему в затылок дышал брат Евгений. Начальник секты отворил белую дверь. – Войди в келью, страждущий обрести истину. – После того, как брат Евгений почти втолкнул беглого в комнатку, Апостол исчез, незаметно, неслышно – он передвигался как лесной хищник, охотящийся за всяческой живностью.
- Располагайся тут, – охранник обвел рукой комнатку, в которой стояли такой же кожаный диван и стол, только вместо кресел – простые стулья, на подоконниках – розы да фиалки. На стене висел писаный масляными красками Сын Божий – с правой стороны от двери, Апостол в окружении последователей (точнее, последовательниц) – с левой, над дверью – простой металлический четырехконечный крест. – Сиди здесь, читай книжки, - уже строгим приказным тоном продолжил он. – Обед тебе принесут через два часа. И тапки надень, - он пихнул ногой лежавшие в углу шлепанцы, Сергей погрузил усталые стопы в нежную мякоть домашней обуви. Охранник бесшумно исчез из комнаты, а беглец уселся за стол – и скоро начал клевать носом.
Сергей дремал, сидя на стуле, пробуждаясь каждый несколько минут и вновь ныряя в сладкий сон, как ложка в компот: воля, кореша, кабаки, девки, ни колючего ограждения по периметру, ни строгого распорядка дня – иди, куда хочу, только старайся ментам на глаза не попадаться. Вообще надень темные очки, отрасти бороду погуще, натяни шапку поглубже – и фиг тебя узнают.
Так, продремав минут сорок, он почувствовал себя почти выспавшимся, потянулся, принялся лениво перелистывать цветистый буклет. Тьфу, тоска какая: праведная жисть, не укради (ха-ха!), не прелюбодействуй (ага, ждите!), не… Из коридора донеслись звонкие женские голоса. «Монашки», - хихикнул про себя Сергей и стал листать дальше. «Помните, братья и сестры: алкоголь губит не только тело, но и душу, лишая ее бессмертия». Да лучше умереть, чем отказаться от привычного удовольствия! Вот он сколько лет прозябал на зонах без бухла, а все не может забыть вкус и запах… Конечно, и пить надо, зная свою меру, а не как те дураки-рыбаки. В коридоре опять раздались смешки и быстрые шажки. «Как там, в песне: баб не видел я года четыре, - встрепенулся он. – Хоть глазком поглядеть на красоток. А там дальше, была – не была, – секта – не секта»… Он подошел к двери и дернул ручку. Заперта? Подергал, покрутил туда-сюда – точно, заперта! А он даже не слышал щелчка, когда этот вояка-охранник-сектант вышел. Со дна его души медленно поднималось неясное чувство тревоги, беспокойства. Опять кто-то пробежал мимо его комнаты, ставшей почти камерой, только без решеток на окнах. Он подошел к окну-«бойнице», раздернул занавески. Все то же: цветники, железный забор, какое-то строение, с виду гараж. Под окнами прошла женщина с тазом, полным белья, и исчезла за углом. Сергей попытался отворить окно, затем другое – бесполезно, они были надежно заперты, как и дверь. Тревога нарастала. Он несколько раз прошел по комнате, опять тронул дверную ручку, метнулся к окну. «Да, настоящая тюрьма, только без решеток». Сонливость как рукой сняло. Он долго сидел, уставившись в столешницу, иногда брался за буклеты – и не мог осилить нравоучительную дребедень. Наконец, дверь щелкнула. На пороге стояла все та же женщина с хвостиком на затылке и подносом в руках.
Она, мелко семеня ножками, как японская гейша, подошла к столу и водрузила на него поднос с тарелкой какого-то супа, опять же салатиком и прозрачным соком. Второго не было. «Официантка» церемонно поклонилась.
- Тебя как зовут? – спросил он, берясь за ложку.
- Сестра Мария… - потупив взор, ответила та. Беглец снова отметил ее пустой, отсутствующий взгляд.
- Ты здесь давно?
Та кивнула.
- У вас тут порядки… - начал он.
- Апостол скоро просветит тебя, - перебила женщина.
- То есть все вопросы к нему?
Она снова молча кивнула – и тотчас выскользнула из комнаты, захлопнув дверь.
Сергей подбежал к двери, дернул – бесполезно, она просто защелкивается при захлопывании, а изнутри ее никак не отворить. Ладно, ничего не поделаешь, пора обедать, а то скудный завтрак почти не утолил голода. Он сел, хлебнул ложку овощного супа, в котором плавала мелко накрошенная цветная капуста и картофельные кубики. «Точно, у них каждый день – постный, веганы долбанные!» Вкус первого блюда показался ему странным. Как будто какой-то химии подмешали. «Тьфу, наверно, девки не ополаскивают посуду после мытья с «Фэйри» или другим средством, которые каждый день пропагандируют по «ящику». Отхлебнул еще пол-ложки – да, супчик вроде ничего, но «ложка дегтя» все испортила. Придет убирать посуду, надо будет ей высказать жалобы и предложения. А если отпираться начнет – этому Апостолу пожаловаться. Зек пожевал салат – тот же, что был на завтрак, потом с шумом втянул в себя сок, он оказался лимонным – и тоже со странным привкусом, то ли химического вещества, то ли металла. «Нет, и отсюда придется удрать! Кормят эти исусики хуже, чем в колониях! Там хоть мясо… - он широко зевнул. – Вздремну я, придут – разбудят». Он улегся на кожаный диван, скинул на коврик тапки…
Светлана едва не соскользнула с мокрых мостков в озерко. Опять настал ее черед стирать белье в ледяной воде. «Апостол» не признает стиральных машин и порошков… ну, кроме как для себя. Окружил себя дурами-девками, а ей и еще двоим «сестрам» (по несчастью) обслуживать всю эту кодлу! Глубоко вздохнув, она извлекла из кармана старого, поношенного пальто кусок хозяйственного мыла. Глянула в воду: ее осунувшееся лицо с глазами, казавшимися еще больше на фоне впалых щек, колыхалось на волнах живого зеркала. Во что она превратилась за эти три месяца… А как все красиво и заманчиво начиналось.
Она запустила руки в таз с бельем. Неожиданно чья-то тень накрыла ее. «Вот черт, опять этот тупой охранник Лешка, «брат Алексей»… Она повернулась, чтобы высказать все, что думает об этом скудоумном детине… и остолбенела.
Это был Игорь! Его лицо тоже осунулось, было серым, печальным, тусклым, пасмурным – как северное небо. И только глаза горели синеватым огнем.
- Ты… что… тут… делаешь? – его дыхание перехватило.
- То же, что и дома, стираю вот,- голова ее закружилась – и Светлана вторично едва не упала в озеро, но Игорь схватил ее за локти, притянул к себе.
- Да, «как дома» – в пруду. Взгляни на свои руки, они все обветрились, красные, в трещинках. Ты для этого сюда приехала?
- Ну а ты для чего? – она высвободила руки. – Чтобы тоже «душу спасать»? – она зло сплюнула.
- Тебя спасать! Машина тут в полукилометре… Бросай все и иди со мной!
- Я бы… я мечтала… но как? Тут лес вокруг. Одна наша девушка бежать хотела, ее охрана изловила…
- И где она сейчас?
- Не знаю. Я с тех пор ее не видела…
- Ты жила с этим?! – Игорь угрожающе надвинулся на нее, в голосе зазвенел металл. – Ну, с «Апокалипсисом» или как он у вас зовется?
- С «Апостолом»? Ты что? Он молоденьких предпочитает! Ему сорокалетние нужны как прислуга бесплатная. А ты пойди к нему и спроси, - зло бросила она. – Ему вон охранники требуются.
- Надзиратели ему требуются, нары и параша! – Игорь сплюнул. И тут же смягчил тон: - Пашка ждет тебя. Говорит: забери маму у злого колдуна, а то я сам приеду и это сделаю.
- Как он? – тон женщины тоже мгновенно изменился. – Не болеет? Учеба как?
- Живой, здоровый, учится на четверки, только скучает по тебе. Я из-за него к тебе и помчался через полстраны!
- А сына на кого оставил?
- На кого? На маму, на бабушку его! На кого же еще?
- На Тамару Алексеевну? Она здорова?
- Представь себе, здорова, - в голосе Игоря снова появилась желчь. – Тебя вот все вспоминает, «добрым словом».
Прежняя жизнь волной накатила на Светлану: дом, семья, любящий муж, единственный сын, подруги… и все это было глупо и тупо променяно на жизнь в лесу, батрачество на полоумного «апостола», одиночество, однообразие серой, тоскливой жизни, где ничто не мило, ничто не радует. Теперь прежняя жизнь вернулась к ней в лице бесконечно любимого Игоря. Хотелось обнять его, погладить вихрастую головку сына, навестить отца, и даже всегда недолюбливавшая ее свекровь казалась в тысячу раз ближе, чем эти глупые девицы, тупые охранники и сам самозваный лесной диктатор, сколотивший общину из поклонниц, бросивших семью, мужа, детей, родителей, работу, учебу ради убогой жизни в земном раю.
- Опостылело это все, как же опостылело… - она прижалась к Игорю. По впалым щекам заструились слезы. А он вспоминал, перебирал в памяти все, что произошло за год с небольшим. Первый визит в их город самозванца и проходимца с лекциями и бесплатными книжонками. Как Светлана вернулась домой с лекции-проповеди радостная, какая-то неземная, как, захлебываясь от восторга, читала отрывки из книжонки, а он все недоумевал, хмурил брови, пытался возражать супруге: «Таких «пророков» в истории были сотни, быть может, тысячи. Это обыкновенное шарлатанство!» «Ничего ты в этом не понимаешь!» - сердилась жена. Споры превращались в ссоры. Она перестала смотреть телевизор, следить за своей внешностью, вечерами все чаще пропадала на сектантских сборищах. И все настойчивее требовала, чтобы они всей семьей переехали жить к «Апостолу». «Куда? – изумлялся Игорь. – В тайгу, в чащу? Ему же учиться надо!» «Николай сам Учитель, он научит всему, что нужно для спасения», - возражала Светлана. Наконец, после одной особенно бурной ссоры она, пока ни мужа, ни сына не было дома, собрала вещи – и уехала, оставив лишь записку с телефоном и адресом человека, «связного», при содействии которого новообращенные перебираются в таежную обитель.
Игорь хотел немедленно рвануться вслед за уехавшей за тридевять земель Светланой. Но расхворалась мать, оставить Пашку было не на кого. Он не находил себе места. Как только Тамару Алексеевну выписали из больницы, он, выждав еще пару недель, пока мать окончательно выздоровеет, сдал на ее попечение семейное гнездо и сына, и отправился за тысячу километров в сибирский городок к «брату Станиславу».
Этот «братец» сразу отнесся к гостю из-за Урала недоверчиво: отвечал на конкретные вопросы туманно-неопределенно, говорил загадками, юлил, скрытничал, задал массу «провокационных» вопросов. Видимо, посчитал Игоря засланным стукачом, а вовсе не неофитом, нашедшим в писаниях «Апостола» ответы на волнующие его вопросы. В конец концов терпение у Игоря лопнуло, и он в буквальном смысле прижал сектанта к стенке и крепко дал ему под дых, пообещав «убить и закопать», если тот не расскажет во всех подробностях, как добраться до этой чертовой «обители праведных». Тот, кряхтя и пыхтя, охая и потирая ушибленные места, описал и даже нарисовал ему на листе из блокнота маршрут. Отвесив на прощание сектанту крепкую оплеуху, он направился в соседний мегаполис, где взял напрокат изрядно подержанный джип и принялся колесить по оттаявшим по весне лесным дорогам. Этот придурок Стасик не врал: Игорь издали заметил странное строение под сенью вековых пихт.
- Бежим, немедленно, сейчас же! – воскликнул Игорь, теснее прижав жену к себе. – Не будем терять времени.
- Да, да, – она мелко кивала головой. – А белье? Надо его… - Светлана была прирожденной хозяйкой.
- Черт с ним! Ты что, прачкой в эту секту нанималась! – он отпихнул таз. - Все бросай! Даже если у тебя в этой хате какие-то вещи остались…
- У нас никаких личных вещей нет, все принадлежит общине, - пробормотала она. – Даже одежда – и та…
- Коммунизм, блин, у них! – Игорь зло сплюнул в озеро. – Бежим отсюда, живо!
- Да, да, - опять затрясла она головой. – Сейчас! Тут охрана бродит…
- Так давай! – Игорь терял терпение. – Или тебя там что-то удерживает, скажи?
- Там еще женщины остались, вроде меня, и девчонки… Они их использует… ты понимаешь, как. Надо их выручить.
- Да уж, новое воплощение на земле Гришки Распутина, - хмыкнул он. - Это уже не наша забота. Я тут связался через Интернет с одной редакцией. Ну, в общем, компроматы, сенсации, скандалы. Они обещали рассказать об этой секте. У них так-то был уже материал. Еще Стасик кое-что мне рассказал, когда я припугнул его. Так что будет статья с продолжением. Может, первая часть вышла уже.
Перед тем, как отправиться вызволять Светлану, Игорь побывал в антисектантском центре, созданном в его городе. Половина членов этой организации когда-то была ревностными адептами всяких экзотических культов. Теперь они просвещали сограждан, рассказывая им об опасности всевозможных «спасителей» и «апостолов», наводнивших страну. Услышанное еще более убедило Игоря в необходимости немедленно предпринять меры для спасения супруги.
- Пойдем, быстро! Промедление, говорят, смерти подобно, - он легонько подтолкнул Светлану вперед. Сделав шаг, она опять поскользнулась на мокрых мостках и едва не угодила в воду; муж заботливо подхватил ее под локоть и вывел на бережок.
- Это кто ж тут такой? – здоровенный охранник вышел из-за пихт. – Второй уже за день пожаловал. А ты, сестра, марш в обитель! Будем разбираться, – он похлопал себя по бедру, где висела кобура, в другой парень сжимал телефон, рука уже тянулась к уху, а палец – к зеленой кнопке.
- Какая она тебе «сестра»! – вскипел Игорь.
- На, сволочь! – в мгновенье ока в руке женщины оказался таз, которым она крепко припечатала круглую и плоскую, как блин, физиономию детины. В руке Игоря оказался валявшийся под ногами толстый сук, который со всего размаху он обрушил на массивный, с жировой складкой бритый затылок. Все это заняло пару секунд. Охранник только охнул и тяжело осел на землю.
- Мы убили его? – Светлана испуганно наклонилось над детиной.
- Если бить деревом по дереву, вряд ли убьешь, - Игорь осторожно пощупал пульс отключившегося охранника, отстегнул кобуру. – Травмат у него. Когда очухается, мы будем уже далеко.
И они припустили к лесу…
- Подошел, говоришь, незаметно? – «Апостол» смотрел в глаза брату Максиму, переминавшемуся с ноги на ногу. – Почему издалека не заметили?
- Я давно говорил – видеокамеры нужны! – встрял старший охранник, брат Евгений. – Чтоб всю округу просматривали.
- Замолчи! Мне лучше знать, что нужно общине! – прикрикнул хозяин лесной обители. – Скажи лучше, что за гость к нам пожаловал? Может, это агент засланный – тогда скоро жди гостей! Про нас и так уже пишут хрень разную!
- Точно пишут, - брат Евгений положил на стол распечатку. – Сегодня утром на сайте одной газеты. Я бы этих борзописцев…
- Я их сам засужу, - не мягким и вкрадчивым голоском, но и без нервных выкриков, а твердо, с командирскими интонациями произнес «Апостол», пробежал глазами по первому листу. – У нас в государстве свобода вероисповедания и запрещена религиозная вражда! «Будни таежного «рая», - прочел он заголовок, потом подзаголовок: - «Сектанты идут в добровольное рабство». – Надо же! Да я им…
Однако чем дальше вчитывался «апостол Николай» в текст, тем тревожней становилось выражение его лица, глаза беспокойно бегали. Опровергать практически нечего, разве что мелкие неточности. Но тогда на суде всплывет…
Охранники стояли, ожидая дальнейших распоряжений. Через пару минут хозяин таежного «рая» поднял голову от текста и обратился к брату Евгению:
- Кто этот Сергей, как думаешь?
- Похож на зека, бежавшего зека. И одежда, и ужимки у него чисто зековские, и интонации, хотя по фене не ботает.
- И я про то же подумал. Видно, из зоны удрал. По нему заметно. – Он откинулся в кресле, потянулся. «Апостол» когда-то сам отбыл два года за мошенничество, и вольного от подконвойного определял на глазок. В голове «Апостола» неожиданно родилась дерзкая, почти безумная идея относительно этого беглеца.
- А камеры и вправду закупать придется, - голос его смягчился. – Были же ведь, да сгорели в прошлом году, когда молния ударила… Я решу вопрос. Ладно, продолжайте свои обязанности! – с охраной он разговаривал сухо, конкретно, без евангельских словечек, которыми всегда в изобилии уснащал речь, обращаясь к пастве.
Когда брат Евгений уже взялся за дверную ручку, «Апостол» окликнул его:
- Постой, а как там наш брат Станислав? Что-то давно не звонил…
- Так у него номер МТС, а у нас тут МТС не ловится, ближайшая вышка…
- Какой МТС? Я ж ему спутниковый выделил…
Телефон растоптал вдребезги Игорь, когда нанес визит полоумному Стасику, о чем лидер секты, понятно, не знал и не ведал.
«Апостол» Николай остался наедине с собой. Он с самого детства привык манипулировать людьми. Еще в школе подбивал пацанов сделать какую-нибудь пакость; пока однокашники безобразничали, сам подстрекатель, как говорится, прятался в кусты. Потом им доставалось от учителей и родителей, а он всегда оставался «в белом костюме». За что его иной раз поколачивали те, кого он подвигнул на шалости. Николай вырос – и свой талант управления чужим поведением с успехом применял к девчонкам. Обладая вполне заурядной внешностью, не имея привлекательных для прекрасного пола мужских качеств, он, тем не менее, вскружил не один десяток изящных головок. Наигравшись вволю, всякий раз бросал даму сердца, чтобы переключиться на новую. Здесь, в таежной обители «Третьего Завета» он воспользовался своим даром соблазнения на все сто. Девушки и женщины охотно заглатывали его наживки, проповеди и книжки. С мужиками было сложнее… да и зачем ему мужики. Он же честный гетеросексуал, ну если только в качестве охранников – чтобы непрошеные гости не проникли, и девчонки-новообращенки не сбежали назад в большой мир.
Секта существовала уже почти три года. А до этого он работал на неприметной должности в скучной конторе, мечтал о карьере политика, даже участвовал в двух избирательных кампаниях – и провалил обе. Попытка заняться бизнесом также не имела успеха – его фирмочка быстро прогорела. Устроиться в жизни помог его талант манипуляции простофилями. Николай стал первопроходцем мошенничества в Интернете. Менялись ники, аватарки, странички в соцсетях, группы и целые сайты, собиравшие денежку на всевозможные благородные цели: от помощи пятилетнему Васеньке, «страдающему онкологией» до пожертвований на реставрацию храмов, от благотворительного фонда «Счастливое детство» до такого же фонда «Достойная старость». Деньги, предназначенные виртуальным Васенькам, Сашенькам, Мариям Дмитриевнам и Петрам Семеновичам, обеспечивали безбедную жизнь будущего «апостола».
Сгубили его, как это обычно случается с мошенниками, азарт и алчность. Он принялся с помощью талантливого программиста-подельника создавать двойники сайтов турагентств, продававших туры в сказочные уголки мира, все эти экзотические Канары-Сейшелы-Мальдивы-Бали-Таити… Вот тут уже денежки потекли рекой. Поймали их, как водится, на каком-то незначительном пустяке, а там и всю криминальную веревочку раскрутили до самого конца. Он получил «двушку», «компьютерный гений» схлопотал «пятерку», взяв львиную долю вины на себя. И тут сработал талант управления людьми: Николай убедил его, что такому молодому и перспективному компьютерщику много не дадут, потому и взял парень отдувался за свои и чужие грехи. На зоне Николай строил часовенку, надеясь заработать УДО (не получилось). Именно тогда пришла ему в голову шальная мыслишка: а не создать ли собственную религию, культ, вероучение – как это еще называется? – и с ее помощью превратить десятки, а, если повезет, и сотни людей в покорных марионеток, рабов, которым их рабство будет казаться раем? После освобождения он, работая ночным сторожем на складе, во время смен штудировал книжки по истории религии, от корки до корки проработал оба Завета, с особенным тщанием изучал жизнеописания создателей всевозможных сект – от монтанистов до сатанистов, постигал опыт бегунов, прыгунов, хлыстов и разных прочих «свидетелей конца света». Через полгода готова была и собственная доктрина, простая и понятная даже полному профану в вероисповедных вопросах. Было время Бога-Отца, давшего миру Ветхий Завет, была эпоха Сына-Спасителя, подарившего людям Новый Завет, наступает царство Духа Святого, эра Третьего Завета. Именно он, Николай, станет Апостолом, носителем высших истин, продиктованных ему Святым Духом лично, когда тот в обличии белой голубки садился к нему на окно и… Николай от души смеялся над профанами.
«Это хорошо, на ловца и зверь бежит, - думал он, постукивая пальцами по столу. – Из огня да в полымя попал, беглый!» – Он нажал кнопку. – Брат Евгений, зайди! Есть важное поручение к тебе.
После того, как «райский» порошок был добавлен в скудную трапезу новообращенного и тот безмятежно уснул, Николай приступил к исполнению своего изощренного плана. «Паству», то есть десяток безголовых девиц, нужно накрепко повязать – кровью! То, что произошло с Людмилой, не должно повториться. Они, всем скопом, отправят в рай этого незадачливого зека. Как?
Он задумался. Не душить же его коллективно. Пошло и глупо. Может, утопить в озере, как ту… как тогда. Все вместе понесут мужика, бросят… «в набежавшую волну», Стенька Разин навыворот. Не то! И тут он вспомнил одну занятную историю, прочитанную тогда, когда корпел над религиозными и историческими текстами. Был такой ирландский монах, богослов, философ, Эриугеной его звали. В общем, однажды взбунтовались ученики – и дружно, толпою взяли да закололи его! Простыми гусиными перьями, которыми записывали его богословские лекции. Птичьи перья давно вышли из употребления. Да и стальные уходят в прошлое, сейчас все больше колотят пальчиками по компьютерным клавишам.
«Иголки! - мелькнуло в его голове. - Дать им иглы, и пускай девчонки пустят ему кровь! Все, каждая! Чтоб никто не уклонился от великой миссии – отправить гонца в рай. А он, Апостол Третьего Завета, Святой Николай потом перескажет им, что сей посланник узрел в райских кущах. Он же самого детства общается со святыми, ангелами, архангелами, в него Дух Святой вселился… Апостол Николай хохотнул. Вот будет потеха! И пусть попробуют потом меня сдать властям! Брат Максим будет все на камеру снимать, «кино» в надежном месте спрячем. Если уж пойду по тяжкой статье, так всех за собой поволоку, никто не отвертится! Всех дур повязать! А кровь пусть эти бабы-курицы смоют, которые Апостола и его общину-гарем обслуживают, обстирывают и кормят. Пусть тоже пойдут как соучастницы. И охранники тоже. Все пойдут со мной! Не хотят в рай, отправятся в тюремные «чистилища». Он снова принялся читать злополучную статью. «Какая сволочь слила информацию этим борзописцам? Уж не сам ли Стасик? Или кто-то из охраны? - шептал он. – После таких разоблачений «органы» уж непременно возбудятся».
Так что этот кровавый спектакль будет в самый раз. Никто в обители пикнуть не смеет, даже если нагрянут с проверками или обыском. А этого Серегу-зека спрячем надежно. Лес-то большой… Можно и в озеро. Хотя рискованное дело: одна там уже покоится, что твоя персидская княжна в Волге».
Он опять нажал кнопку. Явился начальник охраны обители. На лице брата Евгения, обычно бесстрастном, теперь ясно виделась гримаса недовольства, которую тот пытался скрыть угодливой улыбкой.
- Появились проблемы? – спросил он с порога.
- Появились идеи, брат. Сядь! – указал он на кресло перед собой.
- Это по поводу того зека? – усевшись, он уставился в лицо Николая.
- Именно! Слушай и запоминай все подробности…
В весеннем лесу уже пробудились первые мухи, между ветвей перепархивали вернувшиеся из дальних краев пернатые охотницы за насекомыми. Издалека доносился гогот гусиных стай, летящих к родным озерам. Впрочем, мужчина и женщина, которые спешили к стоявшему на обочине лесной дороги автомобилю, не обращали внимания на обновления в природе. Игорь внимательно смотрел под ноги – не споткнуться бы о коварный корень или гнилой пенек, супруга поспевала за ним, вцепившись в руку. Изредка они оглядывались, не спешит по следам погоня, прислушивались. Никаких подозрительных звуков, только дальний гул возвращающихся стай, писк деловито снующих трясогузок, хруст веток под ногами да гуденье редких еще в эту пору насекомых.
- Оппа-на! – Игорь остановился. Перед ним внезапно, как из-под земли, выросла группа людей с автоматами. По шевронам он догадался, что перед ним – сотрудники ФСИН. «Чего они тут делают? Зек, что ли, какой удрал?» - подумал он. Светлана вскрикнула от неожиданности, споткнулась о какой-то сучок, еще раз вскрикнула. Игорь машинально притянул ее к себе.
- Что вы тут по лесу… в такое время и в таком месте? – к ним подошел капитан, выражение лица его напоминало волчий оскал; узкая, вытянутая вперед физиономия с длинным, немного вогнутым носом, также выглядела хищной. Он походил на оборотня из голливудских страшилок, готового сбросить с себя не только форму, но и человечью кожу и предстать в подлинном, зверином облике.
- Мы это… домой возвращаемся…с базы отдыха, - приврал Игорь, подумав: «Если сейчас рассказывать про секту эту проклятую, замучают расспросами, только время потратим зря. Мне и Свете и так придется много чего про этого полоумного «апостола» порассказать: прокуратуре, полиции, ФСБ, кто еще этими уродами занимается? Наверное, и в суд вызовут. Точно вызовут. А уж ФСИН займется «святым» Коляном в последнюю очередь, и точно без меня».
- Зря вы вот так по лесу бродите? – капитан пристально вглядывался в их лица, – Тут недалеко мишка шатается, видели его «продукты жизнедеятельности», - он кисло ухмыльнулся. – Осторожнее надо.
- А я в такой «продукт» едва не ступил, - засмеялся сержант. – Тут еще неподалеку олень задранный, в общем, одни огрызки от рогатого остались.
- У меня машина недалеко, - выдохнул Игорь. – Еще чуток пройти.
- А вы в лесу не видали человека? – капитан в упор поглядел на Игоря, потом на Светлану. Он описал внешность Сергея и перечислил приметы: - Папиллома, ну, то есть бородавка, на правой щеке и на левой щеке едва заметный шрам.
- Не видел! – честно выпалил Игорь.
- Постойте… - Светлана встрепенулась. – К нам в общину… оби… ну то есть в лесной отель какой-то мужик пришел. Маша говорила, она ему завтрак… Про внешность ничего не говорила. Может, тот, кого вы ищете, а может кто другой.
- А где этот ваш «отель» располагается? – белесые глаза капитана загорелись азартным огоньком, как у охотника, отправившегося по весне в тайгу.
Игорь указал в ту сторону, где находилась община сектантов. Капитан еще раз внимательно оглядел женщину, отметив, что она довольно странно одета, скорее, как горничная отеля, исполняющая свои непосредственные обязанности, нежели его клиент.
- Вы нас не проведете? Дорогу ведь знаете, – снова обратился офицер к Игорю.
- Нет, простите нас великодушно, спешим мы, - скороговоркой ответил тот, крепче прижимая к себе супругу. – Просто идите строго по тропе – и выйдете к озерку. – Меж деревьев замаячили вооруженные люди, некоторые – с собаками, рвавшимися с поводков.
- Ого, след, вроде, учуяли, - фсиновец крикнул своим. – Вперед, вот по этой тропе. – И, обратившись к странной паре, также скороговоркой: – Спасибо вам за помощь.
- Всегда пожалуйста, - машинально ответил Игорь.
- Пойдем, - жена потянула его за рукав. – Где там твоя машина?
Вооруженные люди в форме мелькнули среди стволов и исчезли в лесу, только долго были слышны отдаленные возгласы.
- Первый кровосос в этом году, - изловчившись, Игорь хлопнул себя по тыльной стороне ладони. – Второй – там, - он указал в направлении сектантского обиталища, откуда доносился лай овчарок. – И его прихлопнут. Силовики там в самый раз!
- Мне говорили девчонки, он сидел, - промолвила Светлана.
- Вот-вот, тюряга – дом родной! – муж бережно взял ее под локоть, они осторожно спускались по склону невысокого холмика, до машины уже рукой подать. Еще немного – и они вне досягаемости «злого волшебника», уведшего у ребенка мать, у мужа – жену…
«Эх ты, черт, вляпался! – он отчаянно дергал руками ногами, пытаясь освободиться от крепких пут, привязавших его к койке. – Да у них тут извращенный секс практикуется. Только там обычно с цепями и наручниками, а тут веревки. Это называется – ты попал, Серый!» Рот зека был завязан какой-то косынкой, которую он с отвращением жевал, тщетно пытаясь выплюнуть, отчаянно мыча. В голове его клубился странный туман, мысли возникали – и тут же ускользали, как тот лосось, которого он однажды, в молодые лета, пытался изловить голыми руками. Мышцы – от плечевых до жевательных – интенсивно работали, стремясь высвободить тело, а вот мозг…
«Апостол Николай» терпеть не мог любые цепи и наручники, хотя и носил наколку в виде цепи на правой руке – в память о годах, проведенных за колючей проволокой. Сейчас он шествовал по коридору, во главе процессии девиц в одеяниях индийских баядерок, сзади их подгоняли охранники, один – с видеокамерой. Их ожидало незабываемое шоу…
А Сергей все дергался, трепыхался на кровати, как рыба, выброшенная на песок прибоем или выловленная рыбаком. Путы не поддавались. Поза его напоминала распятие – прости, Господи! А Господь меж тем глядел на него с четырех распятий, развешанных по углам комнаты – пыток? наслаждений? Вот же додумались, кощунники! Он изогнулся мостиком, снова дернулся влево, вправо, попытался перевернуться – бесполезно. Веревки крепко удерживали его ладони и ступни. «Зафиксировали в койке, как буйного в дурдоме! – почти вслух прошипел он. – Только медсестры и уколов не хватает…»
- Раздайте иглы! – скомандовал «апостол», твердо и решительно, будто «раздайте патроны, поручик Голицын!». Они были уже у двери. Евгений принялся вручать девицам длинные, толстые иглы. Одни брали, как ни в чем не бывало, не задавая лишних вопросов. Другие сделали гримасу изумления, но также не стали интересоваться, зачем и для чего? Раз Учитель хочет, значит надо выполнять его желания. Захочет в койку – в койку, велит нырнуть в озеро – значит, в озеро. Впрочем, причина того, что «паства» не задавала ненужных вопросов, крылась не только в слепой вере в Николая, но и в вещах куда более приземленных: полчаса назад девицы испили травяного чайку – размягчающего сознание, рождающего чувство эйфории, когда душу переполняет святой восторг и ничто презренно-земное не способно уже омрачить его.
Дверь распахнулась, и «апостол» торжественно перешагнул порог, выражение лица его при этом резко переменилось: это был уже не приказывающий командир, а проповедник с елейным голосом и фарисейской улыбочкой.
«Это что, групповуха, что ли, ожидается?» - думал беглец, озирая толпу молодых женщин в соблазнительно-прозрачных одеждах.
- Сестры мои во Христе, - обратился «апостол» к своему покорному стаду. – Сегодня у вас особый день. Вам предстоит отправить брата Сергея в райские кущи. Он станет первопроходцем того пути, по которому однажды отправитесь все вы. То будет посланец нашей обители, который постучится в священные врата и будет принят там, ибо душа его очистилась, едва предстал сей муж пред моими очами и узрел в них Божественный свет, подобный тому, что исходит от самого Господа. Вскоре он узрит Отца нашего, и Сына, и Духа Святого…
«В рай?! – только тут до Сергея дошел жуткий смысл предстоящего действа. Он вспомнил когда-то в детстве виденный румынский фильм «Даки»: там тоже какого-то парня отправляли посланником к божеству… с обрыва. Он начал, было, биться с утроенной силой, но веревки только больнее впивались в кожу.
«Что ж это она мало подсыпала снадобья? – Николай бросил злобный взгляд на женщину, принесшую обед новообращенному. – Впрочем… он почти ничего съел, только сок пил. Иначе лежал бы тут размякший, с блаженной улыбкой, и ничего не понимал…»
- Сестра Марина! – с пафосом вскричал он. – Тебе поручается первой воткнуть иглу в руку неофита. Смелей же! Целься прямо в кровяную жилу, потом все остальные. Ну же!
Сергей отчаянно забился как тот же лосось, но уже в ведре, опять выгнулся мостиком. Полноватая брюнетка лет двадцати семи легкой, невесомой походкой гейши засеменила к кровати, где извивался предназначенный в жертву беглец.
«Из огня в полымя! Нет, надо было честно досиживать», - пронеслось в голове Сергея. Резким движением руки девица вонзила иглу в руку пониже запястья (кто-то предусмотрительно закатал рукава Сергею), кровь заструилась на белую мятую простыню, прочертив широкий алый след. Так как жертва яростно заметалась по постели, то игла угодила мимо вены, лишь проколов кожу.
- Ну что же ты! – всплеснул руками главный сектант. – Юля, - окликнул он смазливую блондинку. Давай ты! У тебя хорошо получится.
Зек бешено вращал глазами, кусал повязку из толстой материи, сучил ногами.
- Почему ты не хочешь в рай, брат? – на лице «апостола» расплылась гадостная улыбка. – Я отпустил тебе все грехи, тебе нечего бояться. Сегодня я общался с самим Иисусом. – Он указал на одно из распятий. – И Господь дал мне добро!
Юля, похожая на студентку-старшекурсницу, вприпрыжку поспешила к зеку, вооруженная иглой, как и все остальные.
И тут зазвонил телефон начальника охраны. Евгений приложил аппарат к уху – и, в следующий момент его лицо побледнело, затем побагровело, он обернулся к «апостолу»:
- Беда… Светлана сбежала! С мужиком каким-то сбежала. – И, вновь приникнув к телефону, завопил: - Леха, мать твою! Ты как допустил?!
Занесенная рука с иглой застыла в воздухе. С лицом Николая произошла такая же метаморфоза, как и с физиономией Евгения: мел, потом багрянец. Он взревел медведем:
- Ты чего застыл столбом? Догнать, бегом отсюда, оба! И этого (мат) с собой захватите. Я потом с ним разберусь лично!
- Он этого… по балде его мужик шарахнул, ему надо затылок забинтовать. Он сейчас при… - бормотал Евгений, пятясь к двери, куда уже юркнул Максим.
- Плевать на него! Вон!! Одна нога – здесь… - «апостол» захлебывался от гнева. – Второй раз упустили, болваны! Их самих бы в пруд… - его душила злоба и досада.
Девицы, до того смущенно шушукавшиеся, глядя на привязанного к койке зека, тотчас затихли, как природа перед грозой, они робко ежились, прижимаясь к стене. Николай достал телефон из пиджака, нажал кнопку:
- Брат… Вовик… сюда… ну, где придурок этот лежит! – он уставился на Юлю,
похожую на вновь окаменевшую Галатею. – Иди назад к сестрам!
Та, не заставляя повторять дважды, юркнула в компанию девиц.
- Чего так, братец? Не хочется в рай? Охота назад на нары? – «апостол» теперь глядел в упор на Сергея.
Крепкий узел на повязке после частых и энергичных движений наконец-то ослаб. Беглец еще раз резко мотнул головой: мол, нет, досрочно в рай не собираюсь. В следующий миг он выплюнул повязку:
- Да ты, падла, сядешь! «Рай» будет тебе – возле параши!
- Вышли вон! – главарь секты махнул рукой девицам. Те гурьбой засеменили к двери. – Я сам с ним разберусь! – Он поднялся, подошел к «распятому» на кровати зеку…
Меж оголенных ветвей темнел оставленный Игорем автомобиль. Еще немного – и они будут вне досягаемости сектантов. Те, наверное, уже хватились Светланы, и готовы оправиться в погоню за беглянкой. А им навстречу уже спешат вооруженные люди во главе с капитаном, так похожим на лесного хищника. Пусть теперь разбираются с ними, а Светлана свободна, впервые за много месяцев, скоро вернется в привычный мир…
Их остановила новая команда вооруженных людей, в шлемах и бронежилетах.
«ФСБ» - прочел Игорь. «Эти-то что тут делают? Тоже ловят беглого?» - подумал он. Навстречу вышел офицер, единственный, кто был без маски.
- Куда путь держите? И откуда? – сухим, «бесцветным» голосом спросил у них.
- «Оттуда», - произнес Игорь, совсем как в известной советской комедии.
- Ваши документы?
- Вот, - он привычно извлек паспорт, протянул его, обернулся к Светлане.
- У меня… у нас он все документы забрал… - пролепетала та. – В сейфе держит.
- Понятно, Светлана Юрьевна Пешнева. Что ж, пойдемте, покажете нам, где этот сейф с документами стоит, - таким же, лишенным эмоций и вообще интонаций голосом произнес офицер спецслужб.
«Придется идти обратно, - вздохнув, подумал про себя Игорь. - С вооруженным человеком, будь то бандит или солдат, чекист или тюремщик спорить – себе дороже». – Света знает, где этот… - он не сразу подобрал слово – гадюшник.
- Да, тут недалеко, - таким же ничего не выражающим голосом сказал офицер, – А машина там – ваша? – он указал туда, где чернел силуэт автомобиля.
- Моя. За супругой приехал. Машина напрокат взята.
- Зря оставили без присмотра. Тут по лесу беглый заключенный бродит, – голос немного потеплел.
- Он уже не бродит, прибрел в общину… - выдохнула Светлана.
Трое, сопровождаемые автоматчиками, двинулись по тропе к сектантскому логову. Налетевший ветер качал мохнатые ветви, трепал сухие былинки, ерошил кусты. Занесенный таким вот ветерком в самую глушь исполинский борщевик, выросший посреди зарослей малины, покачивал своей круглой головой, точно инопланетный гость, недоуменно наблюдающий за телодвижениями странных двуногих обитателей Земли.
- Хорошая статья, обстоятельная, толковая и убедительная, - небрежно проронил офицер.
- Это… А, это которая в Интернете, - Игорь встретился взглядом с сотрудником спецслужбы. «А ведь моей подписи под текстом нет, журналист писал по моей информации. Вычислили источник», - усмехнулся про себя…
- Буду заклание тебе делать, - «апостол» извлек из кармана нож – немецкий, на котором было выгравировано «С нами Бог». – Как Авраам Исааку! Читал, наверно или слышал? И при этом никакой ангел меня не остановит…
Сергей набрал в грудь побольше воздуха, готовясь завопить что есть мочи.
И тут дверь распахнулась. На пороге стоял Евгений, слева – Максим, справа – человек с волчьим лицом в форме тюремного ведомства, с автоматом наперевес.
- Ого, кого я вижу-то! – злорадно воскликнул он. – И стоило бегать? Все равно из-под земли достанем, из космоса, откуда угодно!
«Капитан Долгунцов, «Должок», - в голове беглеца все еще шумело – то ли от пережитого ужаса, то ли от подсыпанного в суп и сок вещества. – Этот настоящий зверь, спуску не даст!»
В душе главного сектанта изумление сменилось страхом бывшего узника перед гражданином начальником, но он тотчас взял себя в руки, изощренный мозг сработал мгновенно:
- Вот, товарищ капитан, явился к нам в общину ваш подопечный. Стал шуметь, буянить, права качать, пришлось его… нейтрализовать. Я вот собирался уже отвязать его, успокоился вроде. – Он помахал ножом и потянулся к руке зека.
- Тех, кто был особо боек, прикрутили к спинкам коек? – процитировал Высоцкого человек с волчьим лицом. – Спасибо вам за содействие в поимке, - обратился он к «апостолу», затем, с ехидцей в голосе – к беглому: – На фига было убегать незадолго до освобождения? У Василия Шукшина (кстати, земляк мой) рассказ есть про молодого заключенного, который так же, как и ты, Чемакин, подался в бега…
- Чтобы волей надышаться, а не парашей! – вскричал зек, растирая освобожденные от пут запястья. Меж тем Николай вызволял его лодыжки.
- Ты еще и неблагодарный! – рявкнул «кум», резко меняя тон. – Его честь по чести приняли, приютили, а он стал выкобениваться, да?
- Неправда! Он хотел меня… - голос зека дрожал от негодования. – Да он тут…
- Замолкни! На следствии наговоришься! – начальник выразительно потряс автоматом. В комнату протиснулся Алексей, прижимавший мокрую тряпку к затылку, обратился к Николаю:
- Извини, Учитель, они стволы навели и требовали вести сюда, в обитель…
«Учитель» в ответ только лязгнул зубами.
Через секунду со звоном вылетели стекла в «бойницах», отлетели от двери охранники, отшатнулся капитан. Начался «бал-маскарад». Под крики «На пол!» бойцы начали тыкать присутствующих физиономиями в палас. Всех, кроме «кума», остолбенело наблюдавшего за происходящим.
- Капитан Бугров! – представился офицер ФСБ.
- Капитан Долгунцов. Поймал преступника, - он указал на зека, лежавшего на полу рядом с главарем секты.
- Мы тоже поймали, - он наступил на ягодицы «апостола». – Вот этого! У него тут люди были в рабстве, некоторые пропали бесследно.
- Мне нужен адвокат, - просипел главарь секты.
- Будет у тебя адвокат. Хороший адвокат, - капитан надавали ботинком на копчик Николая. – Деньжат у вас хватит, Николай Денисович Пыльников, счетов у вас навалом. Уж финмониторинг не даст соврать.
- Так он, наверно, все счета теперь заблокировал, - простонал «апостол».
- Найдутся у вас денежки. Заначек-то полно. В десятке городов эти самые… адепты, они же хранители-распорядители казны. Так ведь?
Тот ничего не ответил, только сильнее вжался в палас. По комнатам уже рыскали не только бойцы в масках, но и какой-то эксперт в штатском: шарил по стеллажам, извлекая сочинения «апостола» - для проверки на экстремизм.
За спиной Бугрова стояли Игорь и Светлана.
- Там целый гарем у него: Ленка, Юлька, Марина, Маша, Ирина, Лиза…, - объясняла женщина.
- Только Гюльчатай не хватает! – впервые усмехнулся капитан Бугров и дал команду своим: - Приведите всех. Все как у настоящего рабовладельца: молодые – наложницы, кто постарше – прислуга,- невесело продолжил он.
- Еще Люда была, - всплакнула Светлана.
В коридоре гражданин начальник прижал зека к стене. Жестко и решительно, так что тот больно стукнулся затылком о полочку с цветочными горшками:
- Слушай сюда и внимательно! Еще одна попытка удрать – и тебя при попытке к бегству, ясно?
Испытавший шок от резкой смены впечатлений (секта, попытка его заклания, вторжение вооруженных федералов и освобождение из лап сектантов, оно же задержание), Сергей только промычал что-то невнятное. В голове по-прежнему шумело – нечто среднее между недосыпом, похмельем и последствиями магнитной бури.
- Не слышу, заключенный! – Долгунцов дохнул на беглеца колбасой и термосным чаем.
- Все ясно, гражданин начальник… - дохнул в ответ зек.
Еще один человек в штатском водрузил на столик два пакета с каким-то серым порошком. Бугров наклонился к «апостолу».
- Что можете сказать по поводу содержимого пакетов? – Он приподнял загривок поникшую голову Николая. Тот, увидев доказательство своего преступления, только охнул.
- Он это в чаек… в сочок подмешивал, - подал голос Максим.
- Я вот его спрашиваю! – капитан легонько лягнул в зад главаря секты.
- Неправда это… Врет он! – по-свинячьи взвизгнул тот – и тут же получил ощутимый пинок под копчик.
В комнату ввели перепуганных девиц – практически весь «гарем», половина их была босиком, поэтому капитан ФСБ распорядился: - Всех вон в тот угол, где битых стекол нет…
По выходе из «обители» Светлана дала волю слезам. Игорь обнял ее за плечи:
- Ну, что же ты, все кончилось, – он гладил ее по растрепавшимся волосам. – Скоро мы отправимся назад, в цивилизованный мир, домой, к Пашке.
- Вас вызовут для дачи свидетельских показаний, - произнес привычную фразу все тем же безынтонационным голосом офицер госбезопасности. И, уже тепло и участливо: - Мои бойцы вас проводят. Нельзя машину оставлять без присмотра, даже в тайге.
- Спасибо вам! – произнес Игорь.
- Не стоит. Просто служба…
Беглого зека должны были допросить в колонии, откуда его направят в СИЗО, потом опять допросы – уже по делу о побеге, суд и приговор.
Залезая в автозак, он на миг обернулся.
- Спасибо, гражданин начальник, спас меня, век помнить буду.
- Залазь! – рыкнул конвойный.
- Судье спасибо скажешь, если даст мало, - махнул рукой капитан ФСИН.