ПРЕДИСЛОВИЕ:
Этот графоманский опус о выдающемся летчике Дагласе Бэйдере был написан мною в 90-е годы на основе тогда еще довольно скудных у нас иностранных материалов. Рассказ в 2002 году был опубликован в 6-м номере самарского журнала «Взор» под названием «БРИТАНСКИЙ МАРЕСЬЕВ ИЗ КРОНВИЛЛА». Опубликован он был из-за малой площади журнала с огромными сокращениями, фактически там были только куски от большого рассказа; в полном виде «Пинок фюреру» никто кроме моих друзей не читал. Несмотря на прошедшее время и появление некоторых дополнительных подробностей о жизни Бэйдера я решил оставить свой рассказ без правок, предлагая отнестись к нему не как к дотошному научному исследованию, а как к художественному произведению на историческую тему.
ЧАСТЬ 1: КРУШЕНИЕ НАДЕЖД
I.
9 августа 1941 года во Франции по непролазным зарослям Сент-Омерского леса брели три немецких солдата. Двое из них, судя по совершенно новой, еще не обмятой форме, были новобранцы. Они только пыхтели под своими огромными касками старого образца и время от времени размазывали рукавом грязь по мокрым лицам. Третий, видимо, был опытным солдатом - на его застиранном до белизны, штопанном в нескольких местах кителе нестерпимой новизной сиял только один предмет: знак за ранение. Этот солдат явно был зол; он непрерывно матерился:
- Дьявол бы побрал всех этих начальничков... Подумаешь - сбили еще одного «томми»! Велика радость... Так нет, им неймется: иди, старина Гельмут, лови этого придурка с парашютом... Черт с твоей только наполовину зажившей дыркой, полученной от русских, небось не помрешь... Топай с «желторотиками» по этим непролазным зарослям, ты ведь к этому уже привык - но британца приведи! Сволочи... Беса лысого они у меня получат, а не «томми»!
- Думаете, не найдем этого англичанина, герр ефрейтор? - осмелился спросить ветерана один из «сосунков», и тут же споткнулся о пенек.
- Чтобы я, да не нашел? - хмыкнул Гельмут, отводя от лица колючую ветку. - Знаешь, сколько я их переловил... И в Польше, и в России...
- Тогда почему герр лейтенант «беса лысого» увидит, а не британца? - удивился любопытный солдатик.
- Да потому, что я церемониться с этим летуном не собираюсь! Буду я еще с ним таскаться... Он, гад, ответит за мое шатание по этим дерьмовым зарослям! - и Гельмут многозначительно подкинул на руке свой карабин К-98.
- Вы хотите... - не поверил своим ушам «желторотик». - Хотите... Пристрелить его?..
- Ага... Сообразительный, угадал... - хищно блеснул прищуренными глазами Гельмут.
- Но, герр ефрейтор... Это не положено... Приказ господина лейтенанта...
- Да... положил я на его приказ! - зло рыкнул ефрейтор. - Эх, «сосунок»... Не бывал ты еще в России... Там бы тебя живо научили: раз летчик, значит коммунист! К ближайшей стенке его - и никакой возни!
- Но ведь у англичан, кажется, нет коммунистов... - неуверенно высказался молчавший до этого второй новичок.
- Есть коммунисты, нет коммунистов... Какая мне разница! - проворчал Гельмут. - Я из-за этого придурка кланяюсь тут каждой ветке, все сапоги набиты болотной жижей... И чтобы ему это сошло с рук? Да ни за что на свете!.. Стоп! Справа - парашют на ветвях!
Солдаты с винтовками наперевес бросились в указанную сторону. Подбежавший к парашюту первым Гельмут вдруг замер. С минуту он смотрел на лежавшего перед ним без движения британского летчика, а потом вдруг растерянно забормотал:
- Нет... Господи, так не бывает... Я ведь... в Польше... во Франции... в России... И - нигде!.. Не может быть...
Подбежавшие к нему новички глянули себе под ноги и просто онемели. Только у одного из них хватило сил простонать:
- Боже мой...
Опомнившийся от этого стона Гельмут бросился к британцу - щупать пульс.
- Живой! - обрадовано закричал он. - Без сознания, но живой! Чего встали, как вкопанные?! Фриц, бегом на дорогу - пусть подгоняют машину к самому лесу! Карл - живо делай носилки: обмотай его парашют вокруг наших винтовок!
И, склонившись над летчиком, Гельмут бережно положил его окровавленную голову себе на колени:
- Держись, браток... Только не помирай... Нельзя таким как ты помирать... Иначе на свете одно дерьмо будет жить... А настоящих людей совсем не останется... Держись!...
II.
Даглас Бэйдер знал, что он родился в пригороде Лондона, в Сент-Джонс-Вуд - об этом ему часто твердила мама, скучавшая по старой доброй Англии. Но Даглас совершенно не помнил этого самого «Джонс-Вуда» - он был еще младенцем, когда его родители отправились в Индию. И первые детские воспоминания Дагласа были несколько экзотичны для европейца: двигающиеся по улицам, словно большие автобусы, слоны, мангусты, живущие в комнатах наподобие домашних кошек и гоняющие заползающих в дом кобр... Мало того, Даглас не мог вспомнить и своего отца. Когда мальчик думал о нем, ему вспоминалось только что-то огромное, усатое, пахнущее табаком - оно подхватывало малыша, поднимало его высоко-высоко, так что дух захватывало - к самым облакам, таким красивым и изменчивым... И это «что-то» оглушительно хохотало в ответ на испуганный рев Дагги...
Мама говорила, что папа ушел на войну. Какую-то большую войну, которая идет в Европе. Идет давно - уже четвертый год. С ума сойти - это ведь половина всей жизни Дагласа! Но папа вернется. Обязательно вернется - прилетит за Дагги на своем самолете. Так говорит мама, а она никогда не обманывает... Правда, Даглас не знает, что такое «самолет». Но он еще увидит - папа покажет его, когда вернется. И тогда Бэйдеры - старший и младший - обязательно познакомятся. И подружатся. Иначе и быть не может...
Но папа за ними не прилетел. За ними приехал брат мамы - сэр Сирил Бардж. Он сказал, что папа очень болен - его сильно изранили на войне какие-то «боши» - и нужно срочно возвращаться в Англию, иначе будет поздно. Мама плакала всю дорогу. Все люди на пароходе радовались окончанию войны, а она плакала... И дядя Сирил ее успокаивал, как мог...
Потом Даглас видел перед собой худого-худого человека с бледным лицом, неподвижно лежавшего в постели. Он чувствовал запах лекарств, видел врачей, суетящихся вокруг больного. А затем - мама и дядя Сирил, оба в черном, стояли вместе с Дагги у зеленого холмика, на котором была уложена гранитная плита...
Даглас уже учился в Темпль-Гроув, когда однажды дядя Сирил взял его на уик-энд с собой в Кронвилл. В тот день дядя Сирил был не похож на себя: Даглас всегда видел его только в сюртуке, на этот же раз Сирил Бардж был в расшитом мундире, а вся его грудь сияла от многочисленных медалей и крестов... Обменявшись приветствиями с вооруженным винтовкой часовым у ворот, дядя Сирил провел Дагласа за узорчатую ограду - перед мальчиком расстилалась ухоженная зеленая лужайка, на которой ровным рядком стояли какие-то странные сооружения.
- Смотри, мой мальчик. Это и есть самолеты. Именно на таких машинах мы с твоим отцом и били «бошей»... А вон там - высокое здание слева от поля - Кронвиллская авиашкола. В ней ты будешь учиться, когда закончишь Темпль-Гроув. Так хотел твой отец... И так будет, разрази меня гром!
III.
Прошло шесть лет, и все получилось так, как предсказывал дядя Сирил. Закончив Темпл-Гроув, а затем Оксфорд, юный Даглас Бэйдер вступил под своды Кронвиллской авиашколы. И началась учеба, да какая - с утра до вечера курсанты Кронвилла носились в светло-сером небе, пронзая своими тарахтящими машинами постоянно висящие над школой изменчивые, куда-то зовущие облака... Романтика бескрайнего простора все больше захватывала Дагласа; он был деловитым и сдержанным, как и положено истому англичанину, но где-то глубоко внутри его душа пела - Бэйдер был счастлив, что дядя Сирил дал ему профессию, когда-то покорившую и Бэйдера-старшего, и Сирила Барджа, а вот теперь - и самого Дагласа...
Время летело, как истребитель над поляной. Так незаметно - словно один день - пролетели два года, и вот уже директор Кронвиллской авиашколы маршал (в английской авиации не было генералов - только маршалы!) Хью Тренчерд вручает выпускникам дипломы пилотов и офицерские погоны, которые подает ему заместитель - полковник Сирил Бардж. А на правом фланге строя вчерашних курсантов стоит лучший выпускник школы - стройный красавец лейтенант Даглас Бэйдер...
После вполне заслуженного напряженной учебой отпуска, который Даглас провел с матерью, лейтенант Бэйдер отправился в Кенли - в 23-й истребительный эскадрон. Жизнь была прекрасна: хорошо образованный, блестящий лейтенант Бэйдер занимался любимым делом, и перспективы его продвижения по службе были самыми радужными - сам замечательный пилот, да еще имеет родственника в высших сферах Королевской Авиации. А недавно Даглас поздравил дядю Сирила с получением маршальского звания... Было отчего закружиться голове! Единственное, что несколько портило настроение - это прозвище, данное ему сослуживцами: раз ты у нас племяш большого начальника, а значит - «маменькин сынок», то и кличка у тебя будет детская: «Дагги»! А прозвища, полученные летчиками в британской авиации, преследовали своих хозяев по всем частям, сохраняясь за ними на всю жизнь...
- Ну и черт с ними... «Дагги», так «Дагги»! Не прозвища делают человека... Посмотрим, что они запоют, когда я стану лучшим пилотом эскадрона!
И «Дагги» старался... Он садился в кабину «Геймкока» по любому поводу - лишь бы летать! Любое задание было ему в радость: хоть проверить машину после ремонта, хоть слетать в Хорнчеч за почтой... Главное - подняться в бескрайнюю светло-серую высь и пройти сквозь манящие, зыбко изменчивые облака...
Летом 1931 года в Гендоне намечались показательные соревнования между истребительными эскадронами ВВС - король хотел знать, какая авиачасть у него самая боевая, какой пилот - самый лучший... Эти соревнования еще при приготовлении явно превращались в большой праздник - уже за месяц до начала стало известно, что на них будет присутствовать 175 тысяч зрителей! Командиров эскадронов лихорадило: кого послать от нас, чтобы не ударил в грязь лицом, чтобы не опозорил... Командир звена «Ц», в котором числился Бэйдер, построил перед собой своих подопечных:
- От нашего звена защищать честь 23-го эскадрона доверено мне, - веско сказал Хэрри Дэй. - Мне и... «Дагги»! Собирайся, малыш, ты это заслужил...
И вот Даглас над Гендоном. Он четко держит свое место - точно за машиной Дэя! Один за другим следуют номера воздушной акробатики, синхронного выполнения фигур высшего пилотажа над пестрым людским морем, заполнившим весь Гендонский аэродром, над трибуной, с которой в небо смотрит король Великобритании... А потом - индивидуальные полеты, в которых каждый пилот может показать свое личное мастерство... И - сумбурное движение пестрого моря внизу: люди рукоплещут авиаторам, машут им британскими флажками... Это яркое зрелище почему-то напомнило Дагласу средневековые рыцарские турниры, когда вся Англия собиралась посмотреть на своих героев и защитников, на тех, кому в случае войны предстояло умирать за свою родину...
На следующий день страницы самой популярной в Британии «Таймс» были полны хвалебных отзывов, фотографий, и среди них - фото «Дагги»!
- 23-й эскадрон - наш лучший эскадрон! Он - опора и защита британского неба!
- Молодой пилот 23-го эскадрона, сын героя Великой войны Даглас Бэйдер занял первое место в воздушной акробатике!
- Слава соколам английского неба! Слава «Дагги» Бэйдеру!
Даглас был польщен, Даглас был окрылен. Но - сзади подпирали другие: после Гендонских соревнований даже самые ленивые пилоты стали стараться больше летать, чтобы улучшить свое мастерство. Англичанин есть англичанин - он прирожденный спорщик. Спорт и соревнование у него в крови. А тут рядом с тобой ходит рекордсмен, на месте которого мог бы быть ты - если бы не потешался завистливо над его связями, а больше летал, как он... И в 23-м эскадроне развернулось новое - негласное! - соревнование: кто же обгонит «везунчика Дагги»?
Даглас много летал. А тут в декабре 31-го года его эскадрон получил новые истребители - Бристоль «Бульдог». Новые машины нужно было освоить, новые машины нужно было облетать. И «Дагги» был в числе первых, желавших подняться в небо на новинке. 14 декабря он впервые взлетел на «Бульдоге». Если бы он знал, что это будет его последний полет на этой машине...
«Бульдог» сразу показался Дагласу более тяжелым, чем «Геймкок». И на движения ручки управления он реагировал замедленно. «Ничего, освоимся!» - и Бэйдер перевел машину в пике, чтобы выхватить ее из падения над самой землей - с разворотом влево! Этот маневр был любимым маневром Дагласа, он сто раз выполнял его на старой машине. Но сейчас новичок «Бульдог» повел себя совершенно иначе: «Дагги» дал педаль влево и рванул штурвал на себя так, что вдавил его себе в грудную клетку, а «Булли» по-прежнему тяжело скользил вниз, еле-еле начиная лениво крениться на крыло... Черт!
«Бульдог» просел на развороте больше привычного, чиркнул консолью левого крыла по земле, от этого удара клюнул носом, и - с грохотом закувыркался по траве! Сорванный мотор, изломанные крылья, обломки развалившегося фюзеляжа... Через секунду вместо красавца-самолета на земле лежала грязная мусорная куча!
IV.
«Дагги» остался жив чудом: врачи собрали его буквально по частям. Но вот ноги... Ног у Дагласа больше не было! Они превратились в такое месиво, что докторам не оставалось выхода – ноги пришлось ампутировать. Одну ниже, а другую - выше колена...
Это было шоком. Это было крушением всех планов, крушением всех надежд. Ведь ему всего 21 год! Жизнь только начинается - и уже закончена?! Ведь хотел столько сделать, столько совершить... Хотел с честью послужить своей стране... Хотел много и долго летать, сделать блестящую карьеру, подняться на самую вершину славы и популярности - для этого были все возможности! И вот теперь все пошло прахом. Молодой, сильный парень - и на всю оставшуюся, может быть еще очень долгую жизнь прикован к койке?
Было от чего впасть в истерику, было от чего сойти с ума... И здесь не мог помочь никто - ни плачущая у постели мама, ни пытающийся поддержать и страдающий от бессилия это сделать дядя Сирил, ни друзья по эскадрону, прибегающие к нему в палату чуть ли не каждый день... Вокруг столько людей, искренне и беспомощно желающих помочь - а в душе только дикое чувство одиночества, страх, паника, отчаяние... И Даглас отворачивался от людей, он лежал спиной к посетителям и лицом к белой холодной стене, кусая в кровь - от терзающих душевных мук - губы! Единственное, что еще держало, что не давало Дагласу завыть волком и биться головой о стену - это чудесное видение, по несколько раз в день заходившее к нему в палату и приносившее с собой маленькую крошку надежды...
Студентка. Будущий врач, проходящий практику в больнице. Когда она, меряя ему температуру, прикасалась прохладными пальчиками к раскаленному лбу, куда-то прочь уходила тоска, на время в сторону отползало отчаяние, таяло чувство одиночества... Появлялось - пусть совсем маленькое! - желание жить. Вот только нестерпимо болели ступни, которых уже не было...
Эти сострадающие, верящие в то, что он еще поднимется и сможет что-то сделать, прекрасные глаза заставляли Дагласа чувствовать, что он мужчина. А мужчина не должен раскисать - ни при каких обстоятельствах! Иначе он не мужчина - иначе он просто тряпка...
И «Дагги» невероятным усилием воли зажимал в кулак подступающую к горлу истерику. Он начинал улыбаться, начинал разговаривать с людьми. Он успокаивал плачущую маму, он строил с дядей Сирилом планы на будущее, он понимающе подмигивал своим друзьям-летчикам, оглядывавшимся на каждую проходящую мимо палаты медсестру...
Бэйдер оживал. Оживал, благодаря медсестре-фее. Она вселила в него надежду. Надежду, что еще не все кончено. Надежду на то, что очень желающий чего-то человек обязательно добьется своего, он сможет сделать то, на что никто его уже не считает способным... Именно она заронила в голову «Дагги» мысль, что он еще полетит! Полетит, несмотря на то, что никто уже в это не верит...
И Бэйдер начал тренироваться. По много часов в день он изнурял себя физическими упражнениями - прямо на кровати! - чтобы его истерзанные мышцы снова стали гибкими и сильными. Потом он встал - встал на специально заказанные для него дядей Сирилом протезы. Даглас заново учился ходить. Он ходил, завывая от боли, смахивая ладонью выступающие на глаза слезы, но - ходил! А рядом медленно ходила всегда готовая подать руку и поддержать она – Тельма, его ангел-хранитель...
Шли дни, недели, месяцы. Даглас уже хорошо держался на протезах - если не очень присматриваться к его прыгающей походке, то можно и не заметить, что перед тобой - калека. А «Дагги» себя калекой больше не считал! Он играл на протезах в теннис, плавал, танцевал... И рвался в Кенли - на свой аэродром. Летчики 23-го эскадрона встретили Бэйдера приветственными воплями: малыш «Дагги» вернулся! Вырвавшись из дружеских объятий, Даглас отвел за руку в сторонку своего командира Харри Дэя:
- Харри! Мне нужна твоя помощь.
- Все, что угодно, приятель!
- Помоги мне... слетать!
- Слетать? Куда? - еще не понимал Дагласа Дэй.
- Куда угодно... Хоть просто по кругу... Но я должен лететь - сам!
- Ты с ума сошел! Это невозможно!
- Возможно, возможно, Харри. Я верю в это! Поверь и ты - поверь в меня...
Харри был потрясен. Он понимал, что сейчас проверяется их дружба. Если ты настоящий друг, ты не бросишь «Дагги» в беде. Ты дашь ему возможность проверить себя и - поверить в себя! Ему сейчас так нужна простая человеческая поддержка...
- Хорошо, «Дагги». Летим. Но учти - я инструктор! Если что не по мне, я тут же беру управление на себя - и все кончено!
- Конечно, Харри. Я ведь не самоубийца, и не хочу смерти лучшего друга...
- Ой, что будет...
Когда дружки возились, поудобнее устраиваясь в кабине двухместного учебного Авро-504, мимо самолета прошел командир эскадрона.
- Привет, «Дагги». Рад тебя видеть. А что это вы тут делаете?
- Да вот, хочу покататься. Напоследок. - ответил Даглас.
- Конечно, конечно. Харри, прокати «Дагги» с ветерком!
- Будет сделано, сэр, - неопределенно отозвался Дэй.
И Авро-504 поднялся в воздух. Конечно, это был простейший самолет, которым мог бы управлять и школьник, но это был настоящий самолет, и полет был настоящим. «Дагги» глотал слезы счастья - он вел машину, он управлял ею, и она слушалась его, дьявол ее побери!
Харри Дэй внимательно следил за самолетом. Пару раз, когда машина чуть не вышла из-под контроля, он перехватывал управление, но потом вновь отдавал его Бэйдеру - «Дагги» сносно справлялся с Авро. Правда, вел он его, словно новичок в первом своем полете, но ведь вел - без ног, с неуклюжими протезами, которыми разве что грязь давить, а не выполнять ювелирные движения!
После посадки Харри схватил Дагласа за рукав и поволок прямо к командиру эскадрона:
- Он может летать! - орал потрясенный Дэй. - Он только что управлял самолетом! Отзовите документы на списание со службы - он еще будет летчиком!
Но медкомиссия и командование Королевских ВВС были неумолимы: калеку к самолету подпускать нельзя! И «Дагги» списали - «подчистую»! Однако 22-летний пенсионер не унывал: теперь он знал себе цену, теперь он точно знал, что рано или поздно вновь полетит...
Однако цену «Дагги» знал не только он. Цену Дагласу Бэйдеру знала еще одна очень важная для него особа – его молодая жена... Та самая фея, Тельма, женщина, решившая идти с Дагласом рядом - всю жизнь…
Семью надо кормить. Мужчина должен работать, а не распускать слюни - и демобилизованный Бэйдер поступает на службу в «Эй Пи Си» - нефтяную компанию, вскоре влившуюся в гигантский нефтяной концерн «Шелл». Марка «Шелл» известна во всем мире - и Даглас Бэйдер много ездит по самым разным странам, выполняя задания своей фирмы. За шесть лет работы на «Шелл» он исколесил почти весь свет. Бэйдер бывал в Испании, Франции, Германии, Италии, Мексике, Аргентине... И то в одной, то в другой стране он все явственнее ощущал запах пороха: самые разные государства начинали наполняться толпами фашиствующих молодчиков, которые призывали к переделу мира, призывали к реваншу... А из нацистской Германии уже толпами бежали люди, принося с собой такие слухи, в которые отказывалась верить душа...
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ….