Лет десять назад занесло меня в одно из многочисленных придорожных кафе. Или бистро. Или тошниловок. Впрочем, у каждого на этот счёт имеется своё личное мнение, а я остановлюсь на том, что занесло меня, всё-таки, в кафе по пути из Пскова в Орёл. Путь, как сами видите, неблизкий, питаться всухомятку я не люблю и бутерброд в «тормозке» и чай в термосе - на всякий, что ни на есть, самый пожарный случай. Желудок требует уважения к себе, а уважить его требование можно только вливанием в него горячего первого блюда.
Итак, меня занесло в кафе. Именно в кафе, а не в резком повороте занесло!
Пожилая официантка приняла мой заказ, пообещав исполнить его минут через двадцать, и я приступил к скучному созерцанию сквозь запыленное окно машин, проносившихся мимо кафе.
За соседним столиком сидели четверо слегка подвыпивших мужчин и громко спорили. Вернее, спорили трое, а один сурово молчал, изредка отхлёбывая из своего бокала пиво.
От нечего делать я прислушался к их разговору. Впрочем, прислушиваться не было никакой необходимости – мужики дискутировали на повышенных тонах. Прямо скажу, дискуссия была неинтересной и тему спора я уже слышал многократно и по радио, и из зомбоящика, и из газет, и даже из анекдотов. Мужики спорили, какая профессия самая древняя на земле?
В мои планы не входило надолго задерживаться в этой неуютной отрыжке общепита и, посмотрев на часы, я стал нервно постукивать пальцами по столу. Двадцать минут уже миновало, но официантка даже не смотрела в мою сторону, хотя бы взглядом давая мне надежду на скорое удовлетворение требований моего слегка проголодавшегося желудка.
- Самая древняя профессия – путана! – «открыл Америку» хлипкого вида мужичок, - иначе откуда бы на Земле увеличивалось народонаселение? – он торжествующе посмотрел на присутствующих.
- Ты хочешь сказать, что все наши праматери были проститутками? – неожиданно тонким голосом спросил вполне прилично одетый толстяк, - базар просеивай, щегол! Иначе отведу за «стекляшку» и заставлю землю жрать! Я вам так скажу: как только на Земле появились люди, так им сразу же потребовалась информация! Какое племя на кого войной идёт, где мамонт на водопой ходит, где дирижабли, ох, динозавры яйца откладывают и так и далее. Поэтому самая древняя профессия – это информатор, по-нашему журналист.
- Информатор по-нашему не журналист, а стукач! – вмешался в разговор мужчина с исключительно прямой спиной, гладко зачёсанными назад волосами и в очках с дымной поволокой, - сначала, до появления жизни на Земле, был хаос, а хаос могли устроить только политики, значит политика и есть самая древняя профессия!
Господи, ну как же скучно! Неужели во всех забегаловках народ под бокал полупива-полуводы несёт такую примитивную чушь?!
Официантка, наконец, принесла мне солянку, антрекот и кофе и я зачастил ложкой, навёрстывая бездарно потраченное время.
- Я Калининградское военно-инженерное училище заканчивал в восемьдесят девятом, - вдруг подал голос до сих пор молчавший мужчина.
Спорщики как-то резко замолчали и, спустя минуту, интеллигент, ратовавший за политику, едко усмехнувшись, спросил:
- И что?
- Ничего. Я заканчивал Калининградское военно-инженерное училище! Я в нём учился и закончил учёбу в восемьдесят девятом.
Меня так заинтриговала его дважды повторенная реплика, что я осторожно так, краем глаза посмотрел в его сторону. На вид около сорока, может чуть больше. Ну ладно, ближе к пятидесяти. Плотного сложения. Судя по возвышению над столом, роста довольно высокого. Левую щеку уродовал безобразный шрам.
- Вы хоть знаете, чему учат в этом училище? Меня учили сапёрному искусству…
- Тоже мне наука! – хихикнул мужичок, ратовавший за путан, - заложил фугас, отполз подальше в ромашки и жди, когда тать на него нарвётся. Или ворог. Или как там ещё?
- Глуп ты, Жора, - сапёр тяжело вздохнул, - правильно тебя Витёк за «стекляшку» хотел прогулять. Таких, как ты, учить надо не словом, а делом, - тяжёлый кулак опустился на стол и один из бокалов упал, выплеснув на скатерть, которая, судя по многочисленным грязным разводам, застала ещё времена птеродактилей, остатки пива.
– Анюта, принеси промокашку! – позвал он официантку.
- Я закончил Калининградское военно-инженерное училище! Знаете, чему там нас учили? Нас учили, как правильно убивать супостатов и уничтожать их технику. Вот!
- Плохо, видать, учили, - хохотнул толстяк, - эвон как тебе, Саня, передок разворотило!
Сапёр повернул голову в мою сторону и я увидел его правую щеку, изуродованную гораздо сильнее, чем левую.
- Не моя работа! – потёр щеку сапёр, - это в первую чеченскую рядом со мной снаряд разорвался, меня камнями всего посекло. То, что на голове, это всего лишь видимая часть. Вынимали гранит из спины и из задницы, да и ноги тоже пострадали. Сам удивляюсь, что выжил.
- Да уж, Саня, - пожилая официантка вытерла салфетками скатерть, - вот за что тебя уважаю, так это за то, что не бузишь никогда, хоть и судьбой побитый.
- Мне, Аня, на судьбу грех жаловаться. Сам выбрал училище, потому что всегда интерес к минно-сапёрному делу имел. Это же не «заложить фугас и ромашки нюхать», - покосился Саня на Жору, - это, во-первых, математика: как заложить, какой мощности, куда, чтобы наверняка рвануло, и так, как рассчитано.
- А во-вторых? – подал голос интеллигент.
- Во-вторых? Очень даже просто. Во-вторых, Паша, надо постараться самому выжить, вот и вся математика.
За столом надолго замолчали. Официантка, тяжело вздохнув, побрела к стойке. Я закончил борьбу с солянкой, которая оказалась довольно вкусной и принялся за второе.
- На последнем курсе училища у нас марш-бросок был на тридцать километров. – Саня поблагодарил кивком головы официантку, принесшую ему очередной бокал пива и продолжил, - погода отличная, лето, но не жарко, поэтому шлось-бежалось легко, хоть и с полной выкладкой. Ну, почти с полной. В обоймах холостые патроны на всякий пожарный случай, АКМ и, пожалуй, всё. Вошли в какую-то деревню, там мы должны были сделать короткий привал. Разлеглись в тенёчке, вдруг бабка какая-то к нам подходит и просит, чтобы мы её корову прирезали. Дескать, молоко пропало, а сено косить некому, потому что мужа зимой похоронила. А как мы её прирежем? Никому не приходилось такими делами заниматься. Мы отнекиваться, а бабка чуть ли не на колени падает – прирежьте! Мы минут десять совещались, ну и досовещались… У Серёги Кручинина «совершенно случайно» шашка тротиловая в «сидоре» завалялась на пятьдесят грамм. Ну, и шнур бикфордовый сантиметров на тридцать. Серёга предложил прикрепить шашку за рог коровий, да и взорвать голову. Я сразу отказался – корова ведь не виновата, что молоко пропало! Да и жалко животину. Другие, наоборот, поддержали. Интересно ведь. А мне эта корова до сих пор иногда снится. Сколько народа положил по работе своей кровавой, даже сам не знаю, но много, а не жалко. А вот корова в память запала. Наверное потому, что невинное создание. Короче, вывела бабка корову из сарая, сама плачет горькими слезами, а когда увидела, как Серёга тротил к рогу крепит, так вообще в дом убежала. Корова стоит себе и травку жуёт. Запалили мы шнур и за домом все попрятались. Знаете, с какой скоростью бикфордов шнур горит? Один сантиметр в секунду! Мы так рванули в укрытие, как никогда ещё не бегали. А шнур до половины догорел и корове щеку обжёг, ну и она от боли тоже рванула в самое безопасное место – в сарай! Только вбежала вовнутрь, так и там тоже «рвануло». Да так рвануло, что у сарая крыша подпрыгнула, а через окошко несколько кур вынесло взрывной волной. Мы дожидаться не стали, пока пыль и труха соломенная осядет, и – дёру из деревни! Вечером всё училище на плацу построили, бабка «фейс-контроль» проводила. Не узнала никого. Да и как узнать – мы все на одно лицо в форме. Командир нас не сдал, он ведь точно знал, какой взвод через ту деревню проходил… Да, жалко корову…
- Саня, а ты к чему эту историю рассказал? – Паша еле сдерживал улыбку.
- Действительно, а к чему? – призадумался Саня, - а вот к чему! Ни политики, ни путаны, ни журналисты не могут считаться древнейшими профессиями хотя бы потому, что политики устроили хаос, а о других я уже и не говорю. А до хаоса был взрыв, причём, взрыв направленного действия, и устроить его могли только сапёры, причём, высокопрофессиональные. И только после взрыва политики начали обустраивать хаос по своим понятиям, давая работу и путанам, и журналистам, и всем остальным.
До Орла я ехал в глубокой задумчивости, вспоминая невинно убиенную корову, изуродованное лицо сапёра, кляня в душе политиков, за обустроенный ими хаос для их личного блага.
Рига
19.05.2019