ПЬЕСА ДЛЯ ВООБРАЖАЕМОГО ТЕАТРА.
Явление первое.
Аполлинарий.
Как холодно. Каким холодом веет от фасадов заброшенных дворцов и монументальных колонн, смысл которых забыт. В этой стране была великая литература. Сегодня никто не читает её писателей. Её живопись была известна всему миру. Сегодня картины заперты в хранилищах. Музыка. Сегодня никто не учится играть на музыкальных инструментах. Столица великой нации стала безымянной гробницей. И никто этого не понимает.
Лирическая поэтесса.
Вы не правы.
Апполинарий.
Что? Вы подслушивали?
Лирическая поэтесса.
Это получилось нечаянно. Вы разговаривали сами с собой вслух. Я же не искала вас. Я просто люблю бродить по ночам. Так вот какие у вас мысли? Молчите? Нет, вы не правы. Гражданин дирижёр организовал оркестр. Правда он целиком состоит из странников. Но это объяснимо. Дети странников не разучились играть на музыкальных инструментах. Правда гражданин дирижёр говорит, что музыку, которую они играют, никто не понимает (они пока играют преимущественно произведения композиторов, живших в этой стране до революции т.к. ноты иностранных авторов трудно достать – границы закрыты). Но я думаю, ему это только на руку. Тому, кто что-то делает легко притвориться, что он это понимает. Другие, которые тоже ничего не поймут, но и не будут этого делать, вознесут такого человека. А ведь гражданин дирижёр отчаянный элитист. Впрочем, это смешно.
Апполинарий.
Автохтоны не умеют играть на музыкальных инструментах потому что в гражданской войне была уничтожена вся их интеллигенция. А те, что спаслись играют сейчас в оркестрах ресторанов иностранных портов. Это ещё хуже.
Лирическая поэтесса.
Вся ваша беда в том, что вы сами автохтон и не можете освободиться от националистического сознания. Прогресс в интернационализме, мой друг. Интернационализм – наше знамя. Это прощает нам всё. Даже гибель талантливой (возможно) но консервативной интеллигенции. Кстати, ведь среди нас есть и два автохтона – это Нома и Яма, - наши Бим и Бом. Кстати, Яма очень неглупый парень. Я чувствую, что он только претворяется дурачком.
Останавливаются возле кабаре. Над входом написано «У К;;;».
Лирическая поэтесса.
Давайте зайдём. Я люблю ночные кабаки.
Явление второе.
Апполинарий и лирическая поэтесса садятся за столик перед сценой. Официант приносит закуски и графинчик. На сцене всходит луна и освещает бледного Пьеро. Пьеро протягивает руки к публике и читает стихи.
Пьеро.
Я искал тебя во сне,
Там когда-то мы встречались.
Ты моя, казалось мне,
Но с тобою мы расстались.
В узких улиц переплёт
Лунный свет не опускался,
Я нашёл тебя и вот
Вновь с тобою я расстался.
Я проснулся, за окном
Серый день не начинался,
Я опять уснул потом,
Но с тобою не встречался.
Отзовись мой милый друг,
Не довольно ли разлук.
Лирическая поэтесса.
Фу, какая пошлость.
На сцену выходит Валентина. На ней красное с чёрным лёгкое платье.
Валентина.
Нет ничего, только ночь и сон,
И луна умерла.
Говорят, что она проткнута штыком,
И это очень смешно.
Она кому-то мешала,
Что она освещала?
Поёт.
Нет ничего, только ночь и сон,
И чёрных призраков мучительное завыванье.
Я слышу стон, я слышу звон,
Звон бокалов, поднятых на прощанье.
А теперь бокалы разбились,
Больше не пригодились.
А я думала, страшно стоять на ветру,
Одной. А теперь всё равно, всё равно.
Мой труп, наверное, найдут к утру,
И скажут, что это не более чем смешно.
Песня переходит в танец.
Долго, долго ты крепилась,
Ничего не пригодилось.
А теперь взошла луна,
Посмеётся и она.
Всем ушедшим в час прощанья
Обещала ожиданье.
Смерть вернулась лишь одна,
Пусть смеётся и она.
Незнакомец в капюшоне,
Мой последний чичероне,
Будет славно награждён,
Посмеётся знать и он.
Пьеро плачет.
Есть пять примет у одинокой птицы.
Во-первых, выше всех она летает,
А во-вторых, ей стая не помеха,
Она не знает, что такое стая.
Зато устремлена всё время в небо,
Наряд её не ярок, песни тихи,
Ведь только для себя она поёт.
Лирическая поэтесса.
Вам нравится эта пошлость? Пойдёмте отсюда.
Явление третье.
Гранитная набережная. Величественные здания. Слышен плеск воды.
Лирическая поэтесса.
Вам она понравилась?
Апполинарий.
Мне её жалко.
Лирическая поэтесса.
Пошлость, пошлость. Давно пора закрыть эти вертепы контрреволюции. Что Вы молчите?
Апполинарий.
Представил себе, как она умирает с голоду.
Лирическая поэтесса.
Пусть умирает. Вам правда всех жалко без разбора или вы просто не хотите преодолеть националистическое и классовое сознание? Вы должны понимать, что это классовая борьба. Империя не могла не рухнуть. Мы строим новое, справедливое общество, старое должно погибнуть. Ведь вы же всё понимаете.
Апполинарий.
Понимаю. Мне её просто жаль. Может ваша теория, сочинённая за пятьдесят лет до рождения этой девушки, объяснить, чем она, вот именно она, виновата?
Лирическая поэтесса.
Между прочим, эта девица может стать их эстетическим символом. Вот именно она. И надо ещё посмотреть не замешана ли она в каком-нибудь заговоре. Что мы вообще о ней знаем?
Апполинарий.
Вот именно.
Лирическая поэтесса.
Мне неприятен этот разговор. И вообще, я не сильна в теории, но я чувствую, понимаете, чувствую, что мы правы.
Некоторое время идут молча. Улица совершенно пустынна.
Лирическая поэтесса.
Вот вы обвиняете нас в том, что мы не любим традиции этого народа, и страну. Это не правда. Интернационалист не может быть патриотом, но мы испытываем особые симпатии и даже любовь к этому месту, месту, где произошла первая в мире великая революция. Я даже чувствую, что из этой любви вырастет наша новая культура. Мне нравятся эти пустынные улицы и громады тёмных домов. Вот послушайте, у меня родились стихи.
Меня потрясает город
В котором я живу,
И этих дворцов громады,
И набережных покой,
И мёртвый мрамор фонтанов,
И капли воды живой.
Я вижу, как падают листья,
И слышу их хруст под ногой,
Спасибо, любимый город,
Я опьянела тобой.
И даже ночами снится
Холодных огней забытьё,
Каменная гробница,
Лишних людей жильё.
Апполинарий.
Что же, это стихи.
Лирическая поэтесса.
Вот видите. Мы победим. Мы умеем не только разрушать, но и строить.
Явление четвёртое.
Большой зал. Это клуб работников культурного фронта. Несмотря на то, что на стене висит большой портрет вождя, общая обстановка носит черты подчёркнутого декаданса. В зале Альфер, Бетер, Гаммер, лирическая поэтесса, ещё какие-то люди, Нома и Яма.
Альфер.
Вы слышали, граждане, большой отряд революционеров снова перешёл южную границу. Они сожгли сельскохозяйственное предприятие и расстреляли активистов. Автохтоны убивают автохтонов. Это народ варваров. Вспомните гражданскую войну.
Один из гостей.
Вы думаете зреет заговор? Я слышал, Гаммер уже эмигрировал в одну из заокеанских стран. Люди искусства бегут из этого дикого места.
Альфер.
Успокойтесь, граждане, заговор невозможен. У них уже нет сил для заговора. Но зреет нечто большее, то, что не могут заметить стражи революции. Рождается новое мировоззрение, новая философия. Это бомба, отправленная в будущее, в светлое будущее наших детей. Если массы станут думать так, как начинают думать сейчас некоторые их представители, через несколько десятилетий произойдёт то, чему нет ещё названия и от чего содрогнётся мир.
Подходит Гаммер.
Первый гость.
А, гражданин Гаммер, здравствуйте. Ходят слухи, что вы уехали.
Гаммер протягивает руку Альферу. Он ничего не отвечает спрашивающему. У него картинная поза. Все смотрят на него с почтением. Яма отводит в сторону Апполинария.
Яма.
Гражданин Апполинарий, о чём это толковал гражданин Альфер? Я ничего не понял.
Апполинарий.
Я думаю, он преувеличивает. Для того, чтобы у автохтонов возникло защитное мировоззрение, у них должна быть своя национальная интеллигенция, или лучше сильная социальная группа, наделённая политическими правами, заинтересованная в сохранении национальной культуры. Раз ничего этого нет, ничего не будет. Я против разобщения людей, но автохтонам ничего другого не остаётся.
Яма.
Я опять ничего не понял.
Апполинарий.
Послушайте, ведь мы с вами принадлежим к автохтонному населению. Неужели вам не жалко своей собственной культуры и вас не волнует судьба своего собственного народа? Ведь их же вернут в феодализм, на сто лет назад, а вот эти сделаются феодалами. Сейчас много свободных мест в искусстве, науке, в политике, все их займут странники. Не страшно, что они будут там, страшно, что нас там не будет. Мы станем народом без души, без памяти и без истории. Живые механизмы производства.
Яма.
Зачем же была нужна великая революция?
Апполинарий.
Да, она была. Это классовая борьба. Я сам многого не понимаю, Яма.
Яма в сторону.
Зато я всё понял.
Он подходит к Бетеру и что-то быстро шёпотом говорит ему.
Явление пятое.
Один из подвалов стражей революции. За столом сидит Капитан. Напротив него Апполинарий.
Капитан.
Я своей рукой расстрелял много врагов революции. Я ведь не чистоплюй, не то что эти интеллигенты вроде Альфера, Бетера и Гаммера. Бетер приходил просить, чтобы вас отпустили. Сам вызвал нас, а теперь просит. Вы думаете, ему вас жалко? Ему бы хотелось, чтобы вас обезвредили, но, чтобы у него были чистые руки. Так вот, мне ничего не стоит сейчас вот застрелить вас.
Капитан вынимает револьвер. Апполинарий выглядит очень испуганным.
Апполинарий.
Гражданин капитан, я ведь ничего такого не сделал. Меня неправильно поняли.
Капитан.
Ну, ну, не надо так пугаться. Я пошутил. Пока я ещё шучу. Так что вы там говорили про новое мировоззрение?
Апполинарий.
Я заблуждался.
Капитан.
Мы решили предоставить вам возможность убедиться в этом. Сколько Вы у нас?
Апполинарий.
Месяц.
Капитан.
Посидите ещё недельку. Посидите в камере вместе с одним из представителей такого вот нового мировоззрения. И помните, оттуда есть только два выхода, либо прийти к нам и рассказать всё, что узнаете, либо на тот свет.
Апполинарий.
Ясно.
Капитан.
Вас проводят.
Явление шестое.
Тюремная камера. Бесноватый. Дверь открывается, входит Апполинарий. Дверь с грохотом закрывается.
Апполинарий.
Вы здесь? Разве вы не в глубоком подполье?
Бесноватый.
Предатель выдал меня.
Апполинарий.
И меня.
Бесноватый.
Это не удивительно. Сейчас быть предателем, значит идти в ногу со временем.
Апполинарий.
Скажите, что же всё-таки произошло? Что происходит?
Бесноватый.
Нас обманули. Нам говорили, история – это борьба классов. Нас разделили и ослабили. История – это борьба наций. Способом организации нации является государство. Вот послушайте.
Берёт книгу, которую читал.
Я тут нашёл философский трактат о государстве. Правда название утеряно, поэтому он называется просто книга. Автор тоже не известен. Использован жанр притчи. Но главное – суть. Здесь задаётся некий стандарт, то, как должно быть. Норма.
Читает.
«И сошёл Господь на гору Синай, на вершину горы, и призвал Господь Моисея на вершину горы, и взошёл Моисей ». Да, вот. «И сказал Господь Моисею: взойди ко Мне на гору и будь там; и дам тебе скрижали каменные, и закон и заповеди, которые Я написал для научения их…И сказал Господь Моисею: напиши себе слова сии, ибо в сих словах Я заключаю завет с тобою и с Израилем». Где же это? Вот. «И сказал Господь: вот, Я заключаю завет: перед всем народом твоим соделаю чудеса, каких не было по всей земле и ни у каких народов; и увидит весь народ, среди которого ты находишься, дело Господа; ибо страшно будет то, что Я сделаю для тебя. Сохрани то, что повелеваю тебе ныне: вот, Я изгоняю от лица твоего Аморреев, Хананеев, Хеттеев, Ферезеев, Евеев и Иевусеев…Жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, вырубите священные рощи их».
Продолжает читать.
«Я посылаю перед тобою Ангела хранить тебя на пути и ввести тебя в то место, которое я приготовил… Если ты будешь слушаться гласа Его и исполнять всё, что скажу, то врагом буду врагов твоих и противником противников твоих. Когда пойдёт перед тобою Ангел Мой и поведёт тебя к Аммореям, Хеттеям, Ферезеям, Хананеям, Евсеям, и Иевусеям, и истреблю их…Ужас мой пошлю перед тобою, и в смущение приведу всякий народ, к которому ты придёшь, и буду, обращать к тебе тыл всех врагов твоих…Проведу пределы твои от моря Чермного до моря филистимского и от пустыни до реки, ибо передам в руки ваши жителей сей земли, и прогонишь их от лица твоего». Дальше. «И истребишь все народы, которые Господь Бог твой даёт тебе; да не пощадит их глаз твой». И далее: «…и мы поразили…весь народ его…взяли… все города его, и предали заклятию все города его, мужчин, женщин и детей, не оставили никого в живых».
Одна из жён Моисея – Сепфора была мадианитянкой, у её отца он в своё время много лет скрывался от преследований египетского фараона. Но даже это не спасло их народ от истребления. 12-титысячное войско отправилось на мадианитян и уничтожило всех мужчин, а также пятерых царей и даже пророка Валаама, когда-то отказавшегося проклясть израильтян.
Вот как поступили с пленными: «…И прогневался Моисей на военачальников...и сказал им: для чего вы оставили в живых всех женщин?...Итак, убейте всех детей мужского пола и всех женщин, познавших мужа на мужском ложе убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя…» После бойни уцелело 32 тысячи девочек, правда 32 из них вместе со скотом принесли ив жертву богу». А вот что сделали с жителями столицы Аммонитского царства города Рава: «А народ, бывший в нём, он (царь Давид) вывел, и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил в обжигательные печи».
Апполинарий.
Что всё это значит?
Бесноватый.
Это значит, что Война - естественное обыденное дело. Война идет всегда и повсюду. У нее нет начала, нет конца. Война - это сама жизнь. Война - это отправная точка.
Апполинарий.
Отправная точка чего?
Бесноватый.
Истории. Государства рождаются из преступления. Одна группа людей захватывает и подчиняет себе другую. Здесь можно заметить, что так как в широком смысле возникновение государства есть начало возникновения цивилизации, то можно сказать, что цивилизация рождается из преступления, а культура из оправдания его.
Апполинарий.
Так природа человека…
Бесноватый.
Социальна. Дело в том, что социальное – это всегда отношения власти и по поводу власти. В этом нет ничего удивительного, ведь социальное – это организация, целое, а власть – это квинтэссенция организации. Исходное, самое первичное отношение социального: господин – раб. Мы найдем его в любом социальном отношении. Человек, как социальное существо, тем и отличается от животных, что живет за счет подчинения и использования себе подобных, добиваясь власти. Даже строительство храма, не что иное, как стремление подчинить себе бога. Скоро колесо истории завершит свой оборот, и общество вернется к своему исходному и естественному состоянию – неприкрытому рабству.
Сущность человека, его differentia specifica, которая отличает его от всех других живых существ в том, что человек подчиняет и эксплуатирует себе подобных. Как только некое первобытное существо, предок человека, подчинило себе другое подобное себе существо, и заставило его на себя трудиться, оно сразу стало человеком. Грубо говоря, как только какая-то первобытная обезьяна поработила другую обезьяну, она сразу стала человеком. Вот наша сущность. Социальное возникает из завоевания. Для завоевания нужна общность, объединённая общей историей и кровью. В её основе лежит матрица, главным импульсом которой является обладание и экспансия – завоевание и удержание власти. Легче всего такой общностью становится нация. Те, кто не смогут этого понять, станут рабами.
Явление седьмое.
Заброшенный ботанический сад. Заросли рододендронов. Апполинарий. Появляется Валентина. Её руки до локтя окрашены чёрной краской. За ней идёт маленький толстенький человечек с коротким карабином.
Апполинарий.
Что у вас с руками?
Валентина молчит.
Апполинарий.
Неужели они вас пытали? Зачем?
Валентина.
Наверное, это им было нужно.
Апполинарий.
Что они будут делать?
Валентина.
Они нас расстреляют.
Апполинарий.
Нет, этого не может быть. Зачем же столько цветов?
Валентина.
Это бывший ботанический сад. Они всех здесь расстреливают. Запах цветов перебивает запах тления.
Апполинарий.
Вы святая. О, если бы я остался жив. Но, как это ужасно. Как это не справедливо. Вы плачете?
Валентина.
Разве? Они убили Бесноватого. Сейчас я особенно чувствую его смерть. Он где-то здесь.
Апполинарий.
Вы сами умрёте.
Валентина.
Человек не может жить если он совсем один. А он кажется был последним.
Апполинарий.
Как страшно. Почему так всё устроено? Человек должен жить, жить, жить, для этого он рождается.
Маленький Валентине.
Ты становись вон там.
Валентина идёт в заросли рододендронов и поворачивается лицом к палачу. Маленький медленно поднимает карабин. Гремит выстрел. Валентина падает.
Апполинарий.
Нет, нет. Вы не имеете права меня расстреливать. Я не виноват.
Появляется Капитан.
Капитан.
Успокойтесь, мы всё понимаем. Вы оказались среди них случайно. Ваше сознание ещё не окрепло. Но это был хороший урок. Вам жалко её?
Апполинарий молчит.
Идите закопайте труп. Возьмите лопату.
Апполинарий берёт лопату и идёт в заросли рододендронов. Кажется, что он плачет, но старается скрыть это. Он копает медленно. Руки его сильно дрожат. Его бьёт озноб.
Капитан.
Всё-таки, они не люди.
Явление восьмое.
Много лет спустя. Яркий солнечный день. Празднично украшенный город. Апполинарий младший, потом Элодея.
Апполинарий младший.
Здравствуйте, мадемуазель.
Элодея.
Привет.
Апполинарий младший.
С праздником.
Элодея.
Каким?
Апполинарий младший.
Как каким? Днём 50-летний годовщины победы контрреволюции.
Элодея.
Эта победа отняла жизнь у моей бабушки. Она было всего лишь лирической поэтессой, а никакой не революционеркой.
Апполинарий младший.
Я знаю эту историю. Её расстреляли в контрразведке белых.
Элодея.
Всё было не так. Добровольцам «свободного корпуса» было приказано арестовать сотрудников редакции газеты «Друг народа» и препроводить во внутреннюю тюрьму органов контрразведки. Время шло к обеду. Солдаты боялись опоздать. Их ждали суп-гуляш и пиво. Поэтому они просто перестреляли сотрудников редакции.
Апполинарий младший.
Да, и вашу бабушку их командир лично расстрелял из маузера. Тогда эти пистолеты пользовались особой популярностью.
Элодея.
Это был простой солдат. Ваши щелкопёры как всегда небрежны к деталям. Раз маузер, значит пистолет. Солдат застрелил её из винтовки «Маузер». Тогда именно эта винтовка была на вооружении пехоты. Мы помним даже фамилию этого солдата – Крамер.
Апполинарий младший.
Даже так?
Элодея.
Ничто не забыто. Всё взвешено, измерено, подсчитано. «Но грозные буквы давно на стене / Уж чертит рука роковая».
Апполинарий младший.
Прекрасные стихи. Она была прекрасной поэтессой.
Элодея.
Это не её.
Апполинарий младший.
Что же, праздник вам не по душе.
Элодея.
Мне всё не по душе. Эти флаги. Повсюду портреты Бесноватого. Марши. Демонстрации. Парады. А главное, понастроили всюду церквей. Куда не пойдёшь – церковь. Как же, ведь Бесноватый сказал: государство – это только забор вокруг церкви. Идеи Бесноватого живут и побеждают. Между прочим, была такая страна Киевская Русь. Крещение Руси князем Владимиром в греческую религию повлекло за собой смерть 9 млн. из 12 млн. людей населявших тогда эту Русь в угоду «мирного бога», оставив только малолетних детей, в головы которых уже вкладывались понятия о господе боге и рабском подчинении ему.
Апполинарий младший.
Ну, что же, этот факт только подтверждает концепцию Бесноватого о том, что государство рождается из завоевания. Вы смотрите на вещи несколько предвзято. Не станете же вы отрицать, что страна добилась небывалой военной мощи. Вчера в военной гавани я видел дредноуты. Один такой корабль может уничтожить целую эскадру броненосцев.
Элодея.
За океаном тоже начали строить дредноуты.
Апполинарий младший.
Да, но у нас появились уже сверхдредноуты. Корабли длинной 300 метров.
Элодея.
300 метров? Такое невозможно.
Апполинарий младший.
Тем не менее это так.
Элодея.
Как вы думаете, будет война?
Апполинарий младший.
Основной вопрос нашей эпохи. Вот он (кивает на портрет Бесноватого) считал, что войны неизбежны. Что история движется от войны к войне.
Элодея.
Но может быть история подошла к своему концу?
Апполинарий младший.
(Смеётся) И наступила эра последнего человека. Исчезнет класс господ, готовых рисковать своей жизнью, и класс рабов, которые уступают своему страху смерти. На смену иррациональному желанию быть признанным выше других придёт рациональное желание быть признанным равным другим. В итоге всеобщее стремление к признанию будет полностью удовлетворено.
Элодея.
Она возбуждена. На лице её появляется вдохновение.
Так и будет. Нас ждут революционные преобразования. И никакие сверхдредноуты не помогут. Государство будет сметено. Человечество станет единым. Границы исчезнут.
Апполинарий младший.
Как вы красивы, когда так говорите. Я невольно перестаю слушать, и начинаю любоваться вами.
Элодея.
Так вы придёте сегодня? Есть информация из-за океана. Кое-какие свежие идеи о всеобщем благе. Дельтер будет ждать. Все наши будут ждать.
Апполинарий младший.
Конечно приду. Вы уже сейчас собираетесь делать революцию? Не говорите так громко. В этой стране и стены имеют уши.
Элодея.
Мне всё больше кажется, что за этими ушами нет мозгов.