Отчаяние Флибустьера!

Петр Непомнящий
Скоро сказка сказывается, но не скоро дела делаются.
После того сумасшедшего шторма родители еще быстрее принялись собираться в дорогу. Готовился к дороге и Глеб. Он часами сидел на скамейки возле дома, и всматриваться в бескрайнюю синеву Черного моря. Если нельзя его положить в баулы, то пускай оно останется в сердце у него. Он был уверен в том, что это расставание будет недолгим. Придут такие времена, когда  он сольется в одном порыве с этой удивительной стихией. Юнец сидел на скамейки, смотрел, казалось, пустыми глазами, наполненными слез. Сидел и уже скучал. Скучал по своей команде, по баталиям и по тому шторму, в котором ему посчастливилось попасть со своими флибустьерами.
Его вещи были уже собраны, они вместились в небольшой чемодан на колесиках. Все остальное, самое дорогое он оставлял здесь, в этой не большой деревушке, на берегу, этого удивительного моря. Оставлял он самое дорогое специально, чтобы обязательно вернуться.
Как ребенка его манила та неизвестность и те приключения, в которые он попадет. Поэтому грусть потихоньку отходила на задний план. По мере приближения отъезда усиливалось желание познание чего-то нового более таинственного.
Автор специально не будет описывать пребывание в пути. Ритмически отбиваемый стук паровоза, громыхающий гул турбин самолета и бездорожное раскачивание автобусов. Беспорядочные прогулки путешественников, пустые разговоры пассажиров и слегка подветренные съестные припасы.
На горизонте, наконец, появился городок, в котором Герману придется жить, ходить в школу. Малец, так сильно прижался к стеклу лбом, что на окне появлялись запотевшие пятна от его дыхания. Через эти разводы капелек пузырьков он пытался увидеть, что-нибудь похожее на море, но кроме дождевой воды, скопившейся в канавах вдоль дороги, проплывающих за окном островков берез и летающих беспризорных птиц, ничего не было видно. Грустная, однообразная панорама! Глеб почувствовал внутри пустоту и одиночество.
Городок оказался не большим, но гораздо больше, чем его любимая деревушка. Многоэтажные дома поднимались вверх и тонули в небесной облачной дали. Глебу было непривычно все. Начиная с того момента, что жить ему придется в одной из многочисленных квартир этого огромного «курятника». Чужие, не знакомые лица местной детворы играющих на площадке специально выстроенной для ребятни во дворе домов. Самое главное, здесь не было даже намека на какой-нибудь водоем.
Квартира также оказалась незнакома и пуста. Нет, она была полна мебели разными шкафчиками, и напичкана антресолями, чисто убранной, но пахла, каким-то непонятным запахом, которыми могут пахнуть только новостройки. В ней не было того уюта, который могла создавать только бабушка. Запах свежеприготовленных пирожков. Аромат полевых цветов, и самое главное в ней не хватало дыхание моря!
Комната, которая была выделена именно для него, была также пуста и одинока. Отдельно стоящая кровать, посменный стол, старенький, поношенный шифоньер и гора не нужных игрушек, из которых он давно вырос. Они могли ему напомнить только о далеко ушедшем уже давно забытом детстве. Ему побывавшему в шторме и как бывалому моряку, это становилось смешно. Трансформиры, управляемые машины на батарейках, особенно глупо смотрелся плюшевый мишка с широко открытыми глазами.
- Глебушка! – донёсся мамин голос откуда-то из кухни: - Ты бы пошел погулять. Заодно с соседскими ребятишками познакомишься... иди родной, проветрись, пока я готовить обед буду…. Иди, привыкай, а я тебя потом из окна крикну!
Глеб давно уже сам хотел сбежать из этой неудобной, одинокой клетки. Глоток свежего воздуха ему бы не помешал.
Выйдя на улицу в своих обновках, он стал вальяжно, морской походкой, по-капитански выпятив свою грудь, он стал обходить детскую площадку. Ребятишки, не замечая его, каждый занимался своим делом. Кто-то гонял на скейтбордах, кто-то играл в футбол. Девчонки прыгали через свои резинки или играли в классики. Он был некому не интересен и только двое сорванцов ковыряющихся в песочнице обратили на него внимание. Их привлекла кокарда на его берете.
- Ты кто такой? Приезжий? – Поинтересовался юнец: - Я тебя раньше здесь не видел? – Малыш прикрыл глаза рукой от солнечного света, чтобы лучше рассмотреть незнакомца.
Глеб остановился и с присущей ему гордостью произнёс:
Я? Моряк!
Второй парнишка услышал эти слова, упал на спину, задрыгал ногами и закатился смехом. Сквозь этот истерический смех Глеб услышал обидные для него слова:
Моряк… с печки бряк…! – Малыш вновь погружался в смех, и тыкал в Глеба пальцем, к этому смеху присоединился его напарник.
Глеб не помнил. Как поднялся в квартиру, забежал в свою комнату и обиженно упал на кровать. Упираясь своим детским личиком в подушку, он принялся реветь.
Нет! Он не ревел - моряки не плачут. Это просто слезы сами собой лились из глаз и заливали слезами подушку. Своим носиком он шмыгал лишь для того чтобы подбирать внезапно появившуюся слизь.
Этот смех был просто последней каплей в ужасе всего происходящего. Ему на новом месте не нравилось ни что.