На Покров день побывал первый снег. Погостил три дня и стаял. Хозяином задержался на горе Айкуайвенчорр. «Спящая красавица» нарядна в привычном белом платье. Холодно поблескивают брильянты на ее короне. Снежная коса стекает с плеча и впадает в сумерки. У подошвы горы прижилась карликовая березка. Кривые ветви, как заломленные руки, простираются в небо. Желтым мотыльком оттрепетал последний лист. Крепкий порыв ветра – и полетел невесть куда.
Бледный фонарь под железной шляпой лениво жует темень. Тусклый свет падает на мусорные баки, у которых копошится человек. Это Акимыч на промысле. В отечестве не счесть Акимычей, поди догадайся, который из них он. Зовут его по отчеству из уважения к его творческому прошлому. Себя Акимыч причисляет к старой русской интеллигенции. Новую воспринимает, как мясную прослойку ну куске села. С виду он справный, внутри больной – печенка замучила, потому как алкоголью болеет. Днем недомогает, ночью «пушнину» промышляет. Бывает, добротные вещи попадаются. Как-то бумажный куль углядел. Потянул бечевку, он и расшепенился. В нем новый фибровый чемодан и юфтевые сапоги. Обувка в пору пришлась, чемоданчик на водку выменял. На днях аквариум нашел с водорослями и рыбками. Вода промерзла до дна, рыбки впаялись в лед. Погоревал маленько, затем бросил картошку, лук и сварил уху.
Три дня как собака чуть не покусала. Сунул палку в мусорный бак, а там псина кормится. Ухватила за рукав и не пускает. Акимыч посмотрел ей в глаза, она челюсти-то и разжала. Нынче не трогает, угадав в нем душу родственную и незлобную.
Провидение круто изменило его жизнь. За промыслом его увидел незнакомый мужчина. Павел Акимович получил в подарок кисти, краски и принялся за работу. На выставке появились его пейзажи, натюрморты, портреты. Творчество наполнило смыслом его жизнь. Радостью общения с природой он щедро делился с людьми.
Однажды к художнику пришла женщина элегантного возраста и попросила написать ее портрет. На портрете она выглядела самой красивой женщиной на свете, а в глазах у нее столько доброты, что можно согреть все человечество. Павел Акимович ей, а не мечте своей, сказал главные слова. Незнакомка ответила ему взаимностью. Два одиночества, однажды, встретившись, решили не расставаться никогда. Как два ручейка сливаются в одном русле, так их судьбы сплелись в судьбе единой.
Через месяц еще не стало. На столе осталась незавершенная работа- кони на водопое в казачьей станице, о которой он знал по рассказам отца. Как он любил лошадей! Рисовал их на бумаге, на мокром песку и даже на снегу. Они получались сказочными, с изящно выгнутыми лошадиными шеями и дремучими гривами. Страсть к лошадям досталась ему от пращуров, живших некогда на Дону. О Родине он никогда не говорил, но помнил всю жизнь. Чувство было глубоко потаенным и священным, надежным духовным тылом, что придавало ему крепость духа.
Хоронили его зимой. На кладбище повалил густой снег, подул порывистый ветер. Лежал он со скрещенными руками. На запястье тикали часы, отсчитывая ненужное ему время. Наступила вечность. В Земном шаре появилась еще одна рытвинка. Когда опускали гроб, кто-то включил магнитофон. В морозном воздухе заклубилась музыка. Г. Свиридова «Метель». Горсти мерзлой земли потарабанили и стихли. Лопатами завершили дело. Появился еще один рукотворный скорбный холмик. К свежевыструганному кресту приладили дощечку.
А музыка звучала, сплетаясь со снежным вихрем, и уносила в небо, то набирала силу между порывами ветра и зависала в воздухе, то медленно опускалась, и звуки таяли на снегу. И непонятно было, то ли музыка аккомпанировала вьюге, то ли вьюга иллюстрировала музыку.
Вдруг разом все оборвалось. Исчезли звуки и изображение вьюги. В наступившей тишине мужики молча поминали, передавая гранчак из рук в руки. Единственная женщина в трауре стояла неподвижно подле креста, прикладывая к глазам сырые кончики черного платочка.