Отрывок из воспоминаний товарищаОюшминальде
о посещении «Ночи искусств в музее» 3 ноября
2017 года от Рождества Христова г.Кировска-на-Вудъявре.
Зал убран бычьими пузырями, раскрашенными клюквенным соком, на стенах красные сатиновые транспаранты с известковыми буквами: «Долой оптимизацию!», «Хлеб – голодным, работу – музейщикам!», «Муза – покровительница музейщиков и музыкантов».
В помещении много народу, вишневой косточке негде упасть, яблоки зависали над головами. Взрослые кукисы и кукисята поселка Кукисвумчорр пришли на духовное кормление с лоскутными флажками. Члены общества «Жертвы кризиса и коррупции» с красными кашне и гвоздиками в петлицах. Главнюки и главнючки докучали музейщикам одним и тем же вопросом:
- Как вам это удалось?
Заведующий сегментом сбора информации сектора по формированию культурного наследия Мурмана отдела мониторинга, анализа и контроля съязвил:
- Вовсе не удалось. Удается многим, не удается единицам, тем они интересны.
Я возмутился, не сдержался и закричал матом:
- Бессовестный! Как вам не стыдно, товарищ!
Товарищ повел себя подобострастно, словно не читал Чехова.
Посетители музея радостны и счастливы, на слова не тратились, эмоции передавали через рукопожатье.
Я присел за стол с чернильницами, промокашками, перьевыми ручками и перочистками. Над столом стишок на толстой серой бумаге:
И как в иной таежный угол
Издалека вели сюда
Кого приказ, кого заслуга,
Кого мечта, кого беда.
Ниже, на тетрадном листке в линейку красными чернилами старательным почерком выведены слова: «Наше слово гордое товарищ, нам дороже всех красивых слов!»
Принялся заполнять свидетельство о рождении на имя Оюшминальде – Отто Юльевич Шмидт на льдине. Какой-то товарищ с носом цвета революции и сизой бульдявкой на губе ехидно заметил:
- И на Север добрались внуки лейтенанта Шмидта.
Я молча состроил квазимоду, распахнул рот на ширину приклада и стал заполнять второе свидетельство. Заведующая ЗАГСом при музее в кумачовой косынке, в черной кожаной косухе, русская дочь саамского народа, Почетный гражданин мира запротестовала:
- Я прямо и принципиально заявляю, законопослушный гражданин и примерный налогоплательщик не имеет права носить два имени!
- Позвольте…, - я робко расстегнул рот, чтобы возразить.
- Не позволю! – директивным голосом посягнула на свободу словоизлияния.
- Тогда извольте проследить за полетом мысли!
- Дозволяю.
- Скажу по-товарищески, как товарищ товарищу! – тихо прошептал я. Она склонилась над моей головой так низко, что ее сережки коснулись щеки. – Второе имя – Одвар – особая дальневосточная армия. Это касаемо относительно партийного псевдонима для борьбы с враждебными элементами.
Она согласилась и выразилась убедительно не плакатно-лозунговым, а понятным рабоче-крестьянским языком:
- Оно, поди, пошто, конечно, что касаемо относительно. Оно и надо бы, а то случись такое дело, и пожалуйста.
Инцидент был исчерпан, и я с женскими людьми, товарищами Даздрапермой, Третинтерной, Октябриной и Луиджией отправились подсластиться чаем из музейного четырехведерного медного самовара.
Откушав чаю, мы вышли на просторную площадку у здания музея. В Полярной ночи объявилась полная луна, объективная, как контроль. Заблестели латунные дверные скобы, деревья выткали кружевные черные тени.
«Луна», - равнодушно подумал я.
«Оюшминальде», - равнодушно подумала луна.
Она не нравится мне, как глазунья, а смотреть хочется. Девочки с платоническим материнством нянчили в ладонях первый снег и с веселым смехом играли в снежки. Девчонки, они, как мальчишки, только лучше, они да цветы и есть украшение Земли. Мужчинам следует оберегать эту нежную красоту. Наши товарищи отпустили на волю надувные пузыри. Они возносились вверх, уменьшались в размере, покачивая хвостиками, словно сперматозоиды. Семена земли, посланцы добра и мира летели оплодотворять небо.