Движение чувств в ее сторону у него прекратилось. Они дружили в гармонии: ему лень, а ей не надо. Он приходил по причине голода общения. Говорил много, потому как питательность ума извлекал из книг. О теле тоже не забывал: любил, чтобы хорошие харчи в кишке прели. Беседу заводил по ситуации. Услышал в прихожей песню по радио: « Рассея, мояРассея от Волги до Енисея» - и ну загибать пальцы. Евдокия глядит с испугом и ляпнет:
- Ты, Егор,умом не ранен?
- Не мешай, считаю, на сколько губерний укоротили Россию. Затем снимет пальто с мерлушковым воротником, в рукав заткнет шарф, навалит на крючок и пройдет на кухню на обозначенное место.
На этот раз все было продуманным и устоявшимся порядком. Из кармана пиджака извлек чекушку, рюмашки скучали загодя. Приняли по одной, отведав куриных крылышек с корочкой, как засохшая рана.
- А ты чего горбишься? - заговорил Егор.
- Будто не знаешь. Тяжесть 7 размера на себе ношу.
- Противовес надо на спину, тогда и выпрямишься. Нынче рюкзак выравнивает центр тяжести. Мне хужей, у меня шары в шароварах того же размера, в растопырку хожу.
- Зато крепче ногами за землю держишься.
- И то верно, - привычно соглашался Егор, разливая по второй. – Прагу решили переназвать. Не слыхала?
- Не слыхала. А как нынче-то будет?
- Чепрага! Прагой называлась, когда Чехословакия была. Теперь она столица Чехии, потому и Чепрага.
- Ох, какие деньжищи надо, чтоб перекроить! – притворно сокрушалась Евдокия.
- Один умный человек сказал про деньги…
- Постой! Откуда муха появилась? – Евдокия следила за полетом мухи из кухни в комнату и обратно. – Сроду их не было. Все щели в окнах заделаны, все прибрано, все чисто, в двери микроб не просунется.
- Так вот, он сказал…
- Это ты запустил муху, когда входил?
- Нет, я один заходил без посторонних. Да и откуда ей взяться на Севере в сентябре?
- Сам видишь, откуда-то взялась.
- Так этот умный человек сказал, что важнее денег, продолжал Егор, но Евдокия не слушала.
- Вот я ее сейчас изничтожу!
Схвативполотенце, она стала преследовать крылатую инфекцию. Отверженная гостья сидела на люстре, потирая лапки. Хозяйка терпеливо ждала, когда мухоперая возобновит полет и посадит свое заразное тело на доступное и удобное для расправы место. Как только фасовщица бацилл оторвалась, Евдокия усердно замахала полотенцем. Насекуха взвилась под потолок, утомившись от погони, присела на релаксацию. Евдокия яростно размахнулась и со всей силы обрушила свой гнев на подоконник, зацепив горшок с цветами, а двукрылая на бреющем полете срочно покинула место дислокации.
- Это что же такое деется! – запричитала Евдокия. – Гляди, Егор, из-за тебя цветы погибают. Ты знаешь, сколько они стоят? Кабы ты не пришел, все цело осталось, а теперь одно разорение эстетики.
Егор опасливо вошел в комнату, из-под присыпанной влажной земли, словно из могилы, виднелись изломанные розовые соцветия. Он молча вышел в прихожую, оделся неспешно, собираясь отворить дверь.
- Погоди, сама открою. Уходишь уже?
- Да, я забыл дома закрыть форточку, вот мухи-то налетят. А ты, Евдокия, за мной скорей захлопни дверь, не то муха вылетит и нечем будет заботиться.
Егор понуро поплелся клещеногой походкой и дорогой вспомнил, чего он не досказал Евдокии: есть вещи важнее денег, но их не купить без денег.