Кандидатские минимумы и вступительные экзамены
Иняз я сдал еще летом в Харьковском строительном институте, куда мы всю зиму ездили на подготовку, один раз в неделю. Правда, накануне его сдачи меня призвали на двухмесячные военные сборы, и для поездки на экзамен пришлось добиваться увольнительной у командира части, на базе которой проводились сборы. Хорошо, что я предусмотрительно взял на этот случай ходатайство зам. директора ВИОГЕМа, доктора, профессора Натарова Владимира Дмитриевича, Заслуженного деятеля науки и техники СССР, и оно мне очень помогло. Когда я предъявил это ходатайство командиру части, он сразу же вызвал начальника штаба и приказал ему срочно оформить мне соответствующее командировочное удостоверение (видимо, не часто у них такое бывает - сдача кандминимума, и может пригодиться для годовой отчетности…)
Но первым кандминимумом был экзамен по марксистско-ленинской философии, который я сдал еще в начале лета в том же институте, вместе с группой сотрудников ВИОГЕМа. В составе нашей группы была сотрудница, закончившая один из харьковских институтов и хорошо знавшая тамошние местные порядки. Поэтому на последнюю консультацию перед экзаменом мы везли преподавателю очень хороший, по тем, не очень сытным, временам подарок – коньячный набор и коробку шоколада (на закуску). Сотрудница очень мастерски тайно вручила этот подарок преподавателю и вся наша консультация свелась к тому, что преподаватель зачитал нам несколько номеров билетов – точно по численности нашей группы и на этом закончил консультацию.
Мы «все поняли» и, возвращаясь в электричке в Белгород, распределили эти номера между собой.
В предшествующее экзамену воскресенье я добросовестно готовился по «своему» билету, валяясь на белгородском пляже, куда мы пришли всей семьей, ввиду выдавшейся отличной пляжной, солнечной и жаркой, погоды.
Но на самом экзамене вышел небольшой конфуз. Вместе с нашей группой на экзамен пришел еще один, незнакомый нам, человек. И, видимо, он готовился тоже по «моему» билету… Поскольку, когда я подошел к экзаменационному столу, несколько позже этого человека, то среди лежавших на столе билетов не нашел «своего» билета… Все остальные экзаменующиеся уже нашли «свои» билеты, и вернулись по местам для подготовки. Я же задержался у преподавательского стола, лихорадочно и внимательно разыскивая «свой» билет.
В этом положении меня и застал преподаватель, предусмотрительно отлучавшийся на некоторое время из аудитории. И спросил меня - что это я так долго ищу на его столе?
- Свой билет никак не могу найти… - простодушно признался я.
- Так берите любой… - немного нервничая, сказал преподаватель (видимо, я нарушал некие неписанные правила конспирации).
Я взял первый попавшийся под руку билет.
Хорошо, что в моем портфеле лежал учебник по марксистско-ленинской философии, и, сев на свое место, я осторожно достал его и, держа на коленях, изучил весь материал по новому билету. При этом преподаватель совершенно не обратил внимания на мои действия. Лишних вопросов во время моего ответа он тоже не задавал, и я получил «отлично».
«Очень хорошо белгородские соискатели подготовились», – похвалил нас преподаватель заглянувшему в аудиторию человеку (по-видимому, являвшемуся членом экзаменационной комиссии).
В МГУ мне оставалось сдать спецпредмет и историю КПСС.
Как я нечаянно попал сдавать спецпредмет самому Федынскому, я уже описал ранее.
По истории КПСС мне попался вопрос «Роль партии в период блокады Ленинграда». Когда я вдохновенно и красноречиво начал описывать эту роль, пожилая преподавательница прервала меня и тихим голосом проникновенно спросила:
– Скажите, а кто же сыграл главную роль в период блокады Ленинграда?
«Все поняв», я ответил:
– Главную роль в период блокады Ленинграда сыграли сами мужественные ленинградцы, часть нашего героического советского народа.
«Правильно», - тихо вздохнув, сказала экзаменатор и поставила мне «отлично».
Таким образом, я поступил соискателем в аспирантуру геологического факультета МГУ.
Почти все виогемовские соискатели учились в аспирантуре Московского горного института. Порядки там были очень строгие. Два раза в год – отчет аспиранта на кафедре. И аспирантский отпуск давали только после успешного зимнего отчета, поэтому выпадал этот отпуск всегда на февраль…
А в МГУ все было по-другому.
Когда подходила пора моего первого аспирантского отчета «а ля МГИ», я позвонил своему руководителю и спросил – когда мне нужно приезжать с отчетом?
Его ответ меня приятно удивил:
– Приезжайте, когда сможете - на любое очередное заседание кафедры. А можете и не приезжать вовсе. Я встану, скажу нужные слова о вашей работе, и ваш отчет будет принят.
Тогда я позвонил в аспирантуру:
- Скажите, пожалуйста – а когда мне можно будет получить аспирантский отпуск?
Ответ меня опять приятно удивил:
- Когда вам нужен будет аспирантский отпуск, предварительно позвоните нам, и мы вышлем вашему руководству представление о предоставлении вам отпуска с запрашиваемой вами даты.
Конечно, все аспирантские отпуска я брал с запрашиваемых мной дат летнего времени.
Тема моей диссертационной работы была довольно замысловатая – «Применение геофизических методов для контроля качества противофильтрационных завес щелевого типа».
В это время ВИОГЕМ разрабатывал новый метод защиты рудных карьеров от подземных вод и от утечки из промышленных водоемов - путем сооружения вертикальных щелевых противофильтрационных завес, в связи с этим тема моей диссертации была очень актуальна. Поскольку такая завеса сооружалась путем нарезки в земле узкой (шириной около 50 сантиметров!) и глубокой (глубиной до 50 метров!) щели и укладки в эту щель противофильтрационного материала.
А что там получалось на этой глубине и в этой ширине на самом деле - было ведомо только Господу, но также имелись физические предпосылки узнать об этом геофизическими методами. В частности – методом измерения электрического поля фильтрации, которое образовывалось самопроизвольно при фильтрации воды через пористую среду.
Специальная строительно-технологическая бригада из ВИОГЕМа в опытном порядке уже начала сооружение такой завесы в промежутке между бортом карьера Ингулецкого ГОКа и берегом реки Ингулец и, выполняя соответствующую геофизическую НИР в ВИОГЕМе, я провел измерения электрического поля вдоль этой завесы и обнаружил три локальных аномалии этого поля. Заказав изыскателям бурение проверочных скважин в этих зонах, мы получили прямое подтверждение наличия в них утечки подземных вод через завесу.
Диссертация, казалось, уже была у меня в кармане!
Оставалось теперь только научно обосновать возникновение этих аномалий и определить необходимые количественные взаимосвязи между интенсивностями электрофильтрационного поля и утечки через завесу.
Поэтому в первые три года моего соискательства в аспирантуре МГУ я сосредоточился на решении так называемой в геофизике «прямой» задачи электрического поля фильтрации – определении на математических и физических моделях формы и величины этого поля, возникающего при утечке подземных вод через завесу.
Начал основательно. Просмотрев множесто ссылок в статьях и определив первоисточник, я выписал через межбиблиотечный абонемент (МБА) журнал 19 века, в котором впервые был опубликован эффект этого поля с обоснованием расчета его величины.
А для физического моделирования этого поля в подвале отдела установил внушительных размеров деревянный ящик (3 на 3 метра по горизонтали и 2 метра высотой), стянутый снаружи мощными металическими бандажами - занявший почти всю площадь комнаты. Выложил его изнутри полиэтиленовой пленкой, засыпал отборным среднезернистым песком, предварительно перегородив пополам вертикальным полиэтиленовым полотнищем с прямоугольным отверстием посредине (моделью противофильтрационной завесы с зоной утечки).
Вдоль бортов короба параллельно полотнищу сделал в песке две канавки: одну неглубокую - для налива воды в песок (модель реки Ингулец), а другую – глубокую и облицованную со стороны «завесы» незакрепленной кирпичной кладкой, предназначенную для слива воды, просочившейся через отверстие в «завесе» (модель карьера Ингулецкого ГОКа). Наладил систему непрерывной подачи воды из водопроводного крана в первую канавку и слива ее через канализационную трубу из второй канавки.
И начал измерения электрического потенциала на поверхности песка, с высокоточными неполяризующимися электродами – потому что измеряемые величины, согласно расчетам из девятнадцатого века, на этой модели ожидались очень небольшими.
И – потерпел фиаско… Измеряемые величины оказались неизмеримо малыми - на уровне стабильности собственной поляризации неполяризующихся электродов…
Параллельно, по формулам из девятнадцатого века составил современную математическую модель этого поля (с «крутыми» математическими операторами - ротором и дивергенцией!), посчитал получившиеся формулы на БЭСМ (машина считала 3 часа!) - и аномалии получились тоже неизмеримо малыми…
Так откуда же взялись уверенно выделяющиеся аномалии электрического поля в местах утечки подземных вод через настоящую завесу, что на карьере Ингулецкого ГОКа?!
Кроме электрофильтрационных полей в геофизическом методе естественного электрического поля изучаются еще и электрохимические и диффузионно-адсорбционные поля.
Начал выяснять по-порядку.
Для этого взял в отделе магнитометр и в спешке, даже не оформив командировку, поехал на настоящую завесу, что на карьере Ингулецкого ГОКа. Прошел магниторазведочный профиль по ее трассе и обнаружил четкую пространственную корелляцию трех аномалий естественного электрического поля, отмечающихся в подтвержденных изыскательскими скважинами зонах утечки, с аномалиями магнитного поля…
Затем разыскал уже почти завершающую строительство завесы бригаду и выяснил, что в этих зонах у них были аварийные ситуации, из-за чего им пришлось оставить в грунте массивные металлические шаблоны, удерживающие пленку при засыпке траншеи. Так значит, это не электрофильтрационные, а электрохимические, аномалии! – которые, непосредственно, к утечке подземных вод через завесу прямого отношения не имеют!
А до защиты диссертации оставался всего один год…
Пришлось срочно расширять комплекс применяемых геофизических методов. Решил теперь опираться только на надежные факторы, а не на такие экзотические, как любимое моим руководителем электрическое поле фильтрации.
Определил кинематику фильтрационного потока в зоне утечки через завесу. Она оказалась довольно простой и надежной: там, где утечка, там уменьшается и перепад уровня подземных вод на завесе – потому что в этом месте завеса хуже сдерживает их напор. Значит, можно выявлять такие зоны, сравнивая напоры подземных вод по обе стороны завесы! Поскольку, подземные воды снижают электрическое сопротивление грунтов, для сравнения напоров можно применить электроразведку, а можно применять и сейсморазведку – поскольку поверхность уровня подземных вод является хорошей скоростной границей для упругих колебаний и поэтому хорошо выделяется сейсморазведкой.
Еще можно применять профилактические меры в процессе сооружения завесы – контролировать состав противофильтрационного заполнителя и кинематику его укладки в щель. Можно также контролировать нарезку самой щели, фиксируя вывалы грунта из ее стенок.
Так постепенно сложился эффективный комплекс геофизических методов контроля качества сооружения противофильтрационных завес. Отдельные его методы применяются и до сих пор. (Жаль только, что завес стали строить мало…)
Диссертация была спасена! А разработанную мною теорию электрического поля фильтрации я тоже включил в диссертацию – не пропадать же добру!
Итак, текст диссертации готов. Спрашиваю у виогемовских соискателей – а как его предъявляют руководителю работы? Говорят, что нужно сначала выпустить сигнальный экземпляр, по которому руководитель сделает свои замечания, потом внести исправления по замечаниям руководителя, а затем отпечатать очень аккуратно окончательный вариант – на голубоватой финской бумаге, и отдавать его на рецензии первому и второму оппонентам и ведущей организации.
Итак, печатаем сигнальный экземпляр. Договорился с заведующим нашим отделом – будет печатать его секретарша. Секретарша очень строгая – с карандаша не печатает, нужно чтобы весь текст был написан чернилами. Еще – ругается сильно, если написано неразборчиво (на ее взгляд).
У-ф-ф! Наконец-то прошел эту экзекуцию…
Отвез папку с отпечатанным текстом диссертации в МГУ руководителю. Он велел положить ее на край его стола. Я спросил – когда можно забрать? Но тут внимание руководителя отвлек оказавшийся некстати рядом иностранный студент, и руководитель переключился на него, бодренько заговорив с ним по-английски. Ладно, по телефону узнаю…
Через неделю звоню, руководитель ответил, что диссертацию можно забрать. Без комментариев…
Приезжаю. Сразу обращаю внимание, что папка лежит на прежднем месте. Ловлю свободную минутку руководителя и спрашиваю – можно ее сейчас же забрать? Великодушно разрешает.
В сторонке открываю папку – замечаний не нахожу… Спрашиваю у руководителя: а нужно ли что-нибудь изменить в диссертации?
Созерцаю на его лице искреннее удивление, за которым следует изящный ответ, в таком смысле, что в диссертации всегда нужно что-нибудь оставить для вопросов на защите… Опять ловлю свободную минутку руководителя, спрашиваю – а можно ли печатать окончательный вариант? Он опять искренне удивлен – «а разве это есть не окончательный вариант?»
Про себя думаю - но он же не на финской бумаге! И поля текста не выравнены! Самостоятельно принимаю решение – перепечатать, как положено.
Приезжаю домой и опять договариваюсь с заведующим отделом, что перепечатывать будет его секретарша.
Но опять с ней проблемы - дело в том, что по тексту нет ни одного исправления и она совершенно не понимает, зачем этот текст нужно перепечатывать… Возмущенно курит и ругается… Предполагает, что я издеваюсь и почти отказывается печатать. Обращаюсь за помощью к ее шефу. Шеф проявляет мужество и с большим усилием ласково убеждает свою секретаршу, что такие необычные правила в аспирантуре МГУ и нужно еще раз перепечатать текст.
Через два дня шеф передает мне с сочувственной улыбкой вновь отпечатанный текст моей диссертации…
Звоню руководителю в МГУ, признаюсь, что готов выходить на оппонентов и ведущую организацию. А, оказывается, мой руководитель их уже нашел - и они меня ждут! И все они находятся в Москве - так что мне не нужно будет ездить по другим городам и весям!
Первый оппонент, почтенный старец, доктор-профессор одного из ведущих геологоразведочных институтов – звезда первой величины в геофизике, я учился в университете по его учебникам. Принимает меня очень учтиво и просит оставить текст диссертации у него на неделю. Оставляю ему второй экземпляр, первый нужно беречь как зеницу ока, он - для ВАКа.
Второй оппонент – восходящая звезда в геофизике, молодой еще человек, тоже просит на текст неделю. Ему - третий экземпляр.
Ведущая организация – сам Его Величество Гидропроект им. Жука, родоначальник большинства крупных гидроэлектростанций и гидросооружений - попросил рассказать о сути диссертации на своем научно-техническом совете. Пришлось немного задержаться в Москве и рассказать. С интересом выслушали и одобрили. Сказали, что пришлют отзыв на аспирантуру МГУ.
А тем временем созрели первый и второй оппоненты. Съездил к ним и забрал отзывы. Отзывы хорошие, есть вопросы, но вполне «отвечабельные», разумные.
Осталось совсем немного времени, только – на «навестить домашних» и на защиту!..
Дома все нормально, только жена немного недовольна моим частым отсутствием и приехавшая к нам на выходные теща, кажется, не одобряет повышение моего образования… Ну, да ладно – женская логика, это загадка… Теща, наверное, считает, что, защитив диссертацию, я стану более привлекательным для других женщин и ее дочь, моя жена, станет для меня на ступень ниже… Так сказать - возникнет неравноправие в общественном положении жены и мужа, в котором превосходство будет у зятя!
И вот до защиты моей диссертации на последнем рубеже – Спецсовете по защите диссертаций геологического факультета МГУ осталась всего одна неделя…
Я считал, что подготовился полностью – выучил почти наизусть свой доклад при защите, длительностью минут эдак на двадцать, подготовил плакаты на листах ватмана, штук эдак пятнадцать - очень постарался, используя весь свой талант рисования графических изображений. Правда, референт моего руководителя, консультируя меня по выступлению на защите и посмотрев эти мои графические художества, разочаровал меня. Он сказал, что эти прекрасные плакаты нужны будут лишь для того, чтобы по одному разу ткнуть в каждый из них указкой в соответствующий момент изложения моего доклада.
- Ни в коем случае не останавливайтесь на плакатах, не старайтесь рассказывать подробно, что на них изображено!
А также посоветовал мне зайти в отдел аспирантуры, чтобы убедиться, что все сопроводительные бумаги к защите тоже готовы.
А там меня сильно озадачили…
Оказывается, для защиты диссертации нужна выписка из протокола Ученого совета факультета об утверждении темы моей диссертации, а она к ним не поступала…
Я кинулся искать ученого секретаря Ученого совета. И с ужасом узнал, что уже третьего дня как ученый секретарь Ученого совета отчалил на немагнитной шхуне института Геофизики АН СССР из города Владивостока в сторону южных морей на проведение морских магнитометрических исследований…
Я обратился с этой проблемой к референту руководителя. И получил ответ, что решение этого вопроса – прерогатива моего руководителя.
Руководитель же на мой вопрос отреагировал крайне странно, он выслушал меня и тут же с готовностью отвлекся на другой вопрос - подошедшего африканского студента, бодро заговорив с ним на английском…
Продолжения внимания к моей персоне на ближайшие полчаса по выражению его лица я не увидел.
Все пропало! Значит, моя защита откладывается на неопределенный срок…
Очень грустный я спустился в цокольный этаж МГУ, где находилась лаборатория электроразведки, чтобы найти сочувствия или соучастия какого-нибудь простого человека. По-видимому, ужасное выражение моего лица привлекло внимание находившихся там двух молодых преподавательниц, и они деликатно расспросили о причине моей кручины.
Потом одна из них сказала, что вообще-то у них есть еще простой, «неученый» секретарь Ученого совета и он, по ее мнению, умеет расписываться не хуже ученого секретаря. А для утверждения темы диссертации, по ее мнению, в протоколе Ученого совета оставляют специальные места, в которые вписывают такие вопросы при необходимости.
Простой секретарь Ученого совета находился в соседней комнате, там же была печатающая машинка, на которой мы быстро создали все недостающие для меня документы. И все эти документы были быстро подписаны, а у секретаря факультета я скрепил подписи печатью факультета. Теперь я полностью готов к защите диссертации!
Слава демократическому МГУ!