Они встретились на высоте восьмидесяти футов над поверхностью земли. Это была старая военная башна-маяк с огромным светящимся рубином на самой верхушке. Он когда-то излучал рубиновую магию в помощь воинам. А сейчас использовался нечасто, так как башня находилась не совсем в удобном месте - прямо в уголке страны.
Прямо под рубином располагалась полукруглая площадка с перилами - настолько низкими, что при неосторожности можно было свалиться за борт. Вот здесь и встретились беловласая девушка в длинном сарафане с накидкой, какие любили носить творческие Рубинийки, и курчавый молодой человек - словесный фокусник и свободный дипломат, которого иногда упрашивали, чтобы он провел переговоры с иностранными правителями на благо Рубиновой страны.
- Ах, - восклицала девушка, - ну вот, что им, правителям нашим, неймется: одно за другим. Только столичную библиотеку оставили в покое, так за наше красное светило решили взяться, - она растеряно указала широким жестом на площадь балкона, пытаясь обратить внимание собеседника на башню. Потому что именно эту башню в народе и называли - "красное светило".
- Представляешь, что они решили сделать. Они решили ее сдвинуть: переместить в другое место. Это вообще как могло такое в замыслах появиться? Кто это у нас в стране такой выдумщик? Ну вот что ты молчишь?
- Так, я же тебя слушаю, - ласковым голоском ответил фокусник.
Его интонация вызвало в девушке легкое раздражение. Она вспомнила то не совсем далекое прошлое, когда у них были близкие романтические отношения. Впрочем, короткие, потому что характеры у них были совершенно разные. Сейчас девушка едва сдержано произнесла:
-Хорошо, Изюмингон. Я всё сказала. Теперь хочу услышать твое мнение.
От легкого порыва ветра волосы ее заплясали, будто живые. Изюмингон же набрал в легкие этот полный свежести воздух и провел по своему лицу ладонями, будто умывался ветром, как водой. Черные кудряшки его тоже игриво затрепетали.
- Здесь хорошо, правда? - произнес он, лукаво глядя на собеседницу. Та лишь нахмурилась.
- Впрочем, как и везде, - продолжил он. - Поэтому я не сильно буду страдать, если башенку передвинут. Подумаешь, горе...
Такой ответ накатил на Рубинийку волну негодования.
- Вот уж не думала, что ты до сих пор вот такой остался... - произнесла она сквозь зубы, - ни поддержки, ни сочувствия. Ну почему ты такой безразличный? Ведь если башню переместят, ну ты вот представляешь, что будет? Ведь это ее законное историческое место. Это память, понимаешь, память о сражавшихся с Черной страной. Память о тех, кто пал. О тех, кто остались с ранами. Разве ты не понимаешь этого? Отвечай!
Изюминго одарил собеседницу белоснежной улыбкой. Он выдержал легкую паузу в несколько секунд и заботливо так ответил:
-Это просто игра, понимаешь, Равнайя, это такая большая, интересная игра. А мы с тобой игроки.
Улыбка Изюмингона действовала на Равнайю успокаивающе, но в то же время пробуждала в ней капельку ярости.
-Ну как игра? - срывающимся от недоумения голосом воскликнула она и чуть было не продолжила теми же самыми фразами, которые уже произносила (про то, что это память, про то, что это исторические место). Вместо этого она в смятении спросила: Ну почему ты все постоянно называешь игрой? Я не понимаю!
Изюминго вздохнул. Сделал задумчивое выражение лица (но не печальное, уж этот момент Равнайя точно проследила), и ровным спокойным голосом ответил:
-Потому что иначе я просто сойду с ума. От всего того притворства, которым пропитано общение и взаимоотношения между Рубинийцами и... не только ими. Так ведь во всех странах.
Мы существа, которые нужны друг другу, но мы не умеем слышать простые просьбы и мы стесняемся просить просто. Вот поэтому нам и приходится оборачивать все это в ложь, нам приходится показывать многие вещи и качества в таком ярком - а в моем восприятии, аляповатом - цвете, чем они есть, потому что мы боимся, что их не примут иначе. Вот, поэтому мне проще относиться ко всему несерьезно, а как к игре. Представляешь, как легко сразу становится жить. Будто ты озорной ребенок, который оседлал предзакатную волну. И в этом состоянии становится даже смешно, когда слышишь чьи-то серьезные разговоры по поводу этого или того. Понимаешь, я не рожден для того, чтобы страдать и обижаться на мир из-за всяких мелочей. Тех, которые меня никак не касаются. И я не хочу их к себе привязывать. Я свободен выбирать ту волну, которую захочу. Волна, которую я оседлал, тоже свободна направляться туда, куда захочет. А какие-то волны вольны меня не принять.
Тут он недвухсмысленно глянул Равнайе прямо в глаза.
Та аж чуть не вздрогнула, но чувство гордости все же ее сдержало.
Она не нашла, что ответить на эту небольшую, но все-таки серьезную для нее речь. Ее лишь зацепил один момент, который она, чтобы не молчать, тут же решила выяснить.
- Ты говорил тут про ложь и притворство... А ведь ты же сам... ну обманщик и покоритель сердец. Разве это не противоречие?
Изюмингон вскинул черные брови, отчего они стали еще более дугообразными, и ответил:
- Да, милая Равнайя, я игривый, словно извилистая речка, и я умею тасовать словами. Это правда. Я этого ни чуточку не скрываю. Я такой есть. Это моя природа. Это мой дар. Но я не занимаюсь тем, что мне не нравится, не имею общего дела с теми, кто мне совершенно противен, не кидаюсь к той волне, которая кажется самой мощной, но навевает на меня тревогу. Всем вокруг известно, какой я. Моя лукавость потому и честная, что нескрытная. А обещаний я никогда таких не давал, которых в последствии не выполнил. И еще я выражаю одинаковые старания, когда что-либо делаю, несмотря на то, что видит ли кто-то это или не видит.
Да, я могу обернуть мысль в интересное словосочетание, но я делаю это играюче, а не из вражды, страха или гнева. Это совершенно по-разному хотя бы по отношению к себе. И я считаю, что важно именно отношение, с которым ты что-либо делаешь. Можно делать что-то очень хорошее, но скрипя зубами. Понимаешь? А можно провенуть безобидную авантюрку, давясь от смеха.
А я ведь знаю, почему тебе обидно..
- Ты о чем? - вдруг встрепетнулась девушка.
- Тебе обидно, - продолжил фокусник Изюмингон, - потому что твоя волна бросилась не в ту сторону, в которую ты ожидала. Вот, ты деятель культуры, ты полноправная жительница Рубинии, а на счет перемещения башни с тобой никто не посоветовался. Это же досадно, я прав?
- Но это тронуло не только меня, - возразила Рубинийка, - мне обидно за нас всех.
- Да, - энергично кивнул свободный дипломат, - только те все, за которых ты испытываешь большой напрасный довесок обиды, на самом деле - ведь просто иллюзии в твоей голове. Ты же не знаешь, что они по-настоящему думают по поводу башни. А они тоже испытывают ту же самую искусственную обиду. Не только за себя, но и за свое окружение, какое они представляют в своей голове. Вот уж игра, так игра! Всеобщая такая игра в обидки. Но в то же время у каждого есть какая-то своя мелкая причина, какое-то своё чуть слегка задетое самолюбие, и поэтому этот смог негодования - не совсем уж пустой. Есть какой-то малюсенький кусочек правдивой горечи. Но, если бы он не был так раздут, его можно было бы легко обезвредить, словно водою залить тлеющий уголек. Вот и всё!
И тут новая волна ветра обдула лица девушки и молодого человека. Фокусник вновь широко улыбнулся, подскочил прямо к перилам и воскликнул:
- Ты посмотри какой прекрасный вид!
Девушка чуть было ему не ответила, мол скоро этого вида не будет - башню ведь переместят. Но она сумела поймать эту мысль за кончик хвоста и та не успела выскользнуть из уст Равнайи.
Она по-прежнему испытывала неприязнь к мысли о том, что власти решили переместить башню. И никак не хотела принимать на веру слова этого легкомысленного фокусника. Кто он вообще такой? А кто такая она? И почему сама же решила устроить встречу с этим плутоватым дипломатом? Все-таки она нуждалась в разговоре именно с ним.
Его ребячья радость, какую он сейчас испытывал, смотря на розовеющее небо, была все же заразительной. Равнайя не устояла и вдруг ее настроение, словно ртуть в градуснике, резко поползло вверх.
Она тоже подбежала к низким перилам, хоть и опасалась высоты, и спросила бездумно:
- И что ты мне можешь предложить?
- Наслаждаться красками заката, - ответил тот, по-кошачьи прищурившись. А затем, как бы невзначай, добавил:
- И играть. Ведь раз - все это игра, значит, ты - игрок. Ты живешь, а значит можешь влиять на то, с чем ты взаимодействуешь!
А если хорошо так подумать, то у тебя даже есть уже решение. Не правда ли?
И тут фокусник подмигнул собеседнице.
P. S.
Не сразу Равнайя попала в то состояние, когда она могла бы почувствовать, что способна что-то решить. Все-таки управление состоянием давалось ей нелегко. Однако спустя пару дней ее вдруг озарило. А почему бы не пойти с советом министров на диалог и не провести с ними дискуссию? Ведь, если эту идею правильно приподнести, от нее никто не откажется! Она все распланировала, но в процессе обдумывания вдруг слегка поддалась сомнениям. А что, если дискуссия наоборот усугубит ситуацию? Что если из этого получится не всеобщее примирительное решение, а скандал?
Но тут вторая волна озарения хлынула на нее. А ведь у нее есть козырь. А именно хорошие отношения с тем человеком, который ей подмигнул. Он же хороший дипломат, а значит нужно попросить его поиграть в игру "защита башни".
Пышный вечер состоялся в главном Рубинийском театре. Творческая Равнайя постаралась так, что никто из высшего света не смог ей отказать в приглашении. Атмосфера была настолько, интересной, приятной, дружелюбной, веселой, что все без исключения гости попали в раскрепощенное играющее состояние и вот тогда в торжественный момент Равнайя объявила о дискуссии.
Она настолько велиполепно произнесла свою речь, настолько внимательно выслушала каждого, что все же они пришли к решению о том, что нужно пересмотреть проект с башней. Изюмингон почти не понадобился. Лишь в пару слегка напряженных местах что-то вставил и всё. Он лишь с улыбкой наблюдал за происходящим и получал удовольствие так, будто смотрел интересное представление!
Автор: Олег Сунцев (псевдоним Олег Артсон)
18 мая 2019 год