– Ландыши, ландыши, светлого мая приве-ет...
Лиля застонала, заворочалась и с трудом разлепила глаза, перед которыми плавал туман. Несколько долгих минут она силилась понять, кто она такая. В памяти вспыхивали моменты какого-то кошмара: ухмыляющиеся оскалы незнакомых ей людей, зловонный запах, холод, пробирающий до костей...
– Ты сегодня мне принёс не букет из пышных роз, не тюльпаны и не лилии...
Лилия! Вот как звали её! Слова простенькой песенки, доносящиеся откуда-то издалека, помогли вспомнить и собственное имя, и события, предшествующие её появлению тут. События, о которых ей совсем не хотелось вспоминать!
Она опять застонала и зажмурилась — ничего не вижу, никого не слышу, никому ничего не скажу... Не помогло. Наоборот, чернота послужила прекрасным фоном для нахлынувших воспоминаний. Чтобы хоть как-то прервать их, отдалить хотя бы на время, Лиля вновь распахнула глаза и заставила себя оглядеться.
Комната, в которой она очнулась, производила неприятное впечатление, особенно на человека, привыкшего совсем к другим условиям. Потолок свисал так низко, что, казалось, до него можно было достать рукой. Чистотой он тоже не радовал — весь в каких-то пятнах, трещинах, в некоторых местах обнажённый до дранки. Помимо неудобной жёсткой кровати, на которой лежала Лиля, в маленьком помещении находился платяной шкаф с большим мутным зеркалом, в котором отражалось приземистое кресло, накрытое вульгарной ярко-розовой тряпкой, какие-то коробки и тюки на полу, а также кусочек окна, мытого, видимо, ещё при царе Горохе. Занавесок на карнизе не было.
Сколько же дней она провела в беспамятстве? Два? Три? Казалось Лиле, что уже очень давно она ощущает под собой эту жёсткую поверхность. И ещё вспомнились чьи-то руки... Да-да, чьи-то — кажется, женские — руки то накрывали её одеялом, то прикладывали холод ко лбу, то вливали в её вялый рот тёплую жидкость, то ласково гладили по плечу... Не их ли обладательница сейчас поёт где-то за пределами этой убогой комнатёнки?
– ...пусть неярок их наряд, но так нежен аромат, в них весны очарование...
Акварельные слова песни плохо сочетались и с окружением, и с внутренним состоянием Лили. Жалкими, нелепыми показались они девушке, но долго ещё она внимала им — морщась от досады, но не решаясь прервать.
– Эй... - наконец отважилась произнести Лиля, пугаясь собственного хриплого голоса.
Тотчас же песня оборвалась, и, спустя несколько секунд, послышались шаги, которые направлялись в Лилину сторону.
– Очнулась! - на пороге, радостно сверкая щербатым ртом, появилась женщина, которую Лиля сперва не узнала. Её длинный, до пола, халат, украшенный райскими птицами, переливался всеми цветами радуги, успешно гармонируя с розовой тряпкой на кресле, а на голове красовалось что-то подобное восточному тюрбану. Но грубое неухоженное лицо её, особенно эти чёрные глаза, похожие на угольки...
– Ты! - вскрикнула неприятно поражённая Лиля.
– Я, - ласково согласилась женщина, оказавшаяся той самой неудачливой воровкой, которая когда-то чуть не стащила Лилину сумочку. - Как ты себя чувствуешь, Лилёк?
– Если бы не твоё присутствие, было бы гораздо лучше! Как я оказалась в твоей хибаре?
– А ты что, не помнишь? - тёткина улыбка от явного Лилиного хамства стала угасать.
– Если бы помнила, не спрашивала бы!
– Ну что ты кусаешься, Лилёк... - вздохнула хозяйка. - Я вроде не чужая тебе...
– Ты не ответила на мой вопрос!
– Ну а что отвечать... Иннокентий тебя принёс. Ну, дядя Кеша... - заметив непонимание в Лилиных глазах, пояснила тётка, - помнишь, он когда-то заходил к нам... Точнее, ко мне...
Она покраснела.
– Хахаль твой, значит... А эта его дрянь усатая...
– Галя? - поёжилась тётка. - Я тоже её не особо люблю...
– Они друг друга стоят, красавцы, - Лилин взгляд задумчиво прошёлся по комнате, затем вернулся к хозяйке дома. – Сколько дней я тут?
– Три... или четыре, не помню. Жар у тебя был, ну я и лечила чем могла...
– Четыре дня! - Лиле даже в голову не пришло поблагодарить женщину за спасение. - Офигеть!
– А что это ты отца всё время вспоминала, Лиль? В бреду всё папа, да папа... Встретила его, что ль?
– Не твоё дело!
– Ну как же не моё, Лилечка! - забормотала тётка жалобно. - Всё-таки муж мой, хоть и бывший...
– Ты что, с дуба упала? - Лиля покрутила пальцем у виска.
– Ну ладно, не муж, - стыдливо согласилась женщина, - ведь мы с ним так и не расписались. Но ты ведь знаешь, почему! Всё мать его, цаца московская! Мол, не ровня он мне, провинциалке. Зато когда её сыночек в кутузку угодил, на коленях ползала, всё умоляла на себя вину взять. Сразу ровней стала, ага.
– Меня не интересуют твои родственники!
– Значит, ты не встречала его, Лиль? А то я испугалась, что выпустили его уже...
– Никого я не встречала! И вообще... - Лиля резко села в кровати, отчего сразу же закружилась голова, - мне пора.
– К-куда пора, Лилечка?
– Домой!
– Домой? - тётка посмотрела на неё таким взглядом, как будто видела перед собой сумасшедшую. - К кому домой?
– Ко мне! Ну что ты глаза вытаращила! Или ты думаешь, что я теперь тут жить буду, в твоём дворце распрекрасном? - Лиля расхохоталась прямо в лицо хозяйке. - Так я тебя разочарую, милочка!
– Но...
– И даже не уговаривай меня! - продолжая нервно смеяться, Лиля встала на ноги. Каждое движение давалось ей с трудом, будто приходилось пробираться сквозь вязкую топь. Но уж лучше что-то делать, лишь бы не ощущать в себе это едкое чувство страха, разъедающее изнутри.
– Куда ты в таком состоянии, Лиль...
Но Лиля её не слушала. Подгоняемая нервным нетерпением, она вдела ноги в свои сапожки, которые валялись тут же, под кроватью, и тут впервые обратила внимание на коротенький выцветший халатик, который болтался на её похудевшем теле.
– Что за дрянь ты на меня нацепила?
– Так это же твоё...
– Ха-ха три раза! Давай тащи мою одежду!
– Какую?
– В которой я поступила в вашу дурку, идиотка! Костюм мой, итальянский, между прочим! И шубку! Ну, чего застыла?
– Так я...
– Живо, я сказала!
Испуганная тётка ретировалась из комнаты и плотно закрыла за собой дверь. Лиля, заставляя себя ни о чём не думать, сделала несколько шагов туда-сюда, привыкая к вертикальному положению, затем подошла к окну. Сквозь грязные подтёки был виден кусочек разбитого забора и заснеженные верхушки елей вдалеке. Она сразу же поняла, что это их лесок, Шатровский, а справа от него речка, а дальше... Нет-нет, лучше не продолжать!
Отпрянув от окна, она чуток покачнулась налево, задержалась рукой о стену и нос к носу столкнулась с лицом, смотрящим на неё с фотографии. Эта фотография, висящая там, на стене, в окружении ещё нескольких других, словно под дых её ударила. Легкомысленно и радостно улыбаясь, на неё смотрела она сама, Лиля, но лет на пятнадцать моложе. Ясный девичий лоб со спадающей на правый глаз светлой чёлкой, тонкий нос, ямочка на правой щеке — это была она, Лиля, не узнать её было невозможно! Но самым шокирующим, внушающим ужас фактом было присутствие рядом с юной Лилей тётки, хозяйки этого дома! Даже несмотря на то, что выглядела эта женщина совсем иначе — ещё молодое лицо, довольно миловидное, весёлые глаза, в которых пока не угадывалось пьяное будущее, — это точно была она!
Неожиданный скрип двери заставил Лилю вздрогнуть. С трудом оторвав взгляд от фотографии, она обернулась. На пороге комнаты, улыбаясь неуверенной улыбкой, стояла тётка с Лилиной шубкой в руках. Точнее, с тем, что от этой шубки осталось.
– Что это? - космическим голосом спросила Лиля.
– Я пробовала её очистить, Лилечка, - быстро забормотала женщина, - но у меня не шибко получилось. Без химчистки тут не обойтись, но откуда деньги взять...
– Я не об этом! Вот это что такое? - Лиля повернулась к фотографиям. Женщина прошла в комнату.
– Где?
– Да вот же! - Лилин палец упёрся в лицо молодой женщины на фото.
– Это? - тётка подошла ближе, не выпуская шубку из рук. - Ну, так это же я. Я это, Лилечка... - Она вздохнула. - Красотка была...
– А это?
– А это ты...
– Это что, фотомонтаж? - Лиля, наконец, нашла разумное объяснение страшной загадке и даже как будто успокоилась немного.
– Почему фотомонтаж? - обиделась тётка. - Всё по правде. Это было аккурат перед твоим выпускным. Мишка фоткал...
– Какой ещё Мишка?!
– Так друг твой, Лиль! Ты забыла? Ты с мальчиком дружила, с Мишей... С одноклассником своим. Помнишь, ещё замуж за него собиралась? - её губы растянулись в дрожащую улыбку. - А я тебе говорила: вот в институт, доченька, поступишь, тогда и поговорим... А ты...
– Что ты несёшь, дура старая!
– Да-да, почти так ты мне тогда и ответила, Лилечка, - тётка сделала попытку приобнять девушку, но та зло дёрнулась в сторону.
– Ты сумасшедшая? Какая я тебе дочь?
– То есть как же это какая? Самая что ни на есть родненькая... - залепетала женщина. - Да что с тобой? Ты... головой ударилась, да? Божечки мой, что ж делать нам теперь! На врача денег нет...
– Да заткнись уже! - в ярости выкрикнула Лиля, не желая верить страшным словам. - Это ты головой ударилась, причём давно и надолго! Дай сюда!
И, выхватив из рук оторопевшей хозяйки шубу, Лиля бросилась к двери. Однако далеко убежать ей не удалось. Выскочив из комнаты и в секунду преодолев заставленную хламом прихожую, она нос к носу столкнулась с человеком, который в этот момент, занося с собой морозный ветер, входил в дом. Возможно, его появление не остановило бы девушку, если бы не одно обстоятельство — нежданный гость, краснощёкий толстяк лет сорока пяти, был одет в форму полицейского.
– На ловца и зверь бежит, - крякнул он довольно при виде девушки. - А ты куда это собралась, хозяюшка?
– Не ваше дело! - буркнула Лиля зло, однако шаг всё же замедлила.
– Ты, девка, не наглей! - мужчина постучал сапогами о порог, сбивая снег. - А то вмиг окажешься там, где по тебе уже соскучились!
– Где это?
– В отделении!
Пристроив на тумбочку свой портфель и аккуратно повесив фуражку на крюк, одиноко торчащий возле входной двери, гость взглянул на себя в маленькое зеркало, которое висело тут же, на стене. Его руки быстро прошлись по волосам, любовно пригладили густые усы, поправили воротничок форменной рубашки. Отражение явно нравилось своему хозяину. Наконец полицейский повернулся к Лиле.
– Ну?
– Что? - с вызовом ответила девушка, всё ещё не теряя надежды на побег.
– Так и будем на пороге стоять?
И тут Лиля поняла то, что должна была сообразить уже давно. Полиция! Вот кто ей нужен был, чтобы разобраться во всей этой истории! А она, со своими глупыми переживаниями, о таком простом решении даже не подумала! Да этого замечательного полицейского — сержанта, кажется, судя по количеству звёздочек, — послала ей сама судьба!
– Проходите, пожалуйста! - мгновенно изменив тактику, улыбнулась Лиля. - Что же это я, в самом деле...
– Вот давно бы так, - усмехнулся толстяк.
И ещё одно потрясение ждало девушку - в мгновение притянув не успевшую и пикнуть Лилю к себе, мужчина смачно поцеловал её в губы! Произошло это так стремительно, что Лиля чуть не задохнулась.
– Да вы что! - выдохнула она наконец, отталкивая от себя наглеца. - Что вы себе позволяете!
– А вот такой ты мне нравишься больше, - ничуть не смутился гость, впрочем отходя от девушки на безопасное расстояние. - Сама невинность! Ладно, чего пыхтишь, в дом пойдём. Потолковать с тобой нужно. Мать на месте?
И, не дожидаясь ответа, он направился в комнату. Лиля, не видя ничего перед собой от потрясения, как сомнамбула, поплелась следом за ним.
При виде гостя лицо и сам облик хозяйки изменились в мгновение ока. Вот только что она стояла перед россыпью фотографий на стене, уставившись на них растерянным взглядом, но с появлением на пороге полицейского встрепенулась, радостно всплеснула руками и кинулась ему навстречу.
– Яков Борисович, дорогой!
– Здорово, Ксения!
Вот как, значит, эту тётку зовут! Раньше-то Лиле без надобности было имя пьянчужки, что живёт за границей их посёлка. Чтобы послать наглую попрошайку, которая каким-то макаром ухитрялась пробираться в их посёлок, минуя бдительную охрану, имя знать не нужно. Пошла вон, пьянь, — вот и всё обращение, которое заслуживают подобные опустившиеся существа. Каждый получает по заслугам — на этом фундаменте зиждилась вся прошлая Лилина жизнь. Вот, например, её отец, умный, хитрый и расчётливый человек, готовый ради благополучия собственной семьи пойти на многое — разве не заслужил он своим трудом той жизни, которую ведёт? А она, Лиля? Умница, красавица, окончившая школу и престижный институт с золотой медалью, - кто, как не она, имеет право и на роскошный дом в престижном посёлке, и на собственный автомобиль, и на побрякушки, делающие её жизнь ещё прекраснее? Даже легкомысленный Анатоль, которого невзлюбил её отец, - даже он заслуженно пользуется всеми благами, которые преподносит ему судьба и отцовский бизнес. Ну а оборванки вроде этой Ксении - глупые, вздорные, слабые люди, и жизнь они заслужили по своим способностям. Несколько дней, проведённых в жалкой халупе, только подтвердили Лилины убеждения — каков ты сам, таким делаешь и мир вокруг себя...
– А ты всё хорошеешь! - гость ущипнул Ксению за бок, на что та довольно взвизгнула и шутливо погрозила ему пальчиком, бросив быстрый взгляд в сторону Лили.
– Ах, Яков Борисович! Твоими бы устами да мёд пить!
Мужчина по-хозяйски прошёлся по комнате, на несколько секунд задержался у окна, вглядываясь куда-то вдаль, затем развернулся на каблуках.
– Мёд — не мёд, а что-нибудь я бы не отказался глотнуть. Пошуруй там у меня в портфеле, в прихожей оставил...
– Сей момент, Яков Борисович! - тётка, повеселев, бросилась вон из комнаты и загремела, зазвенела там чем-то.
Толстяк, грузно опустившись в кресло, посмотрел на Лилю.
– А ты чего в дверях застыла, как неродная?
Лиля, всё ещё пребывая в тягучем шоке, побрела к кровати — единственному оставшемуся месту в этой комнате, куда можно было сесть, - и присела на краешек.
– Вещички-то повесь, красавица, - хмыкнул мужчина, кивнув на шубку, по-прежнему находящуюся у Лили в руках, - или боишься, что сопрут?
Тут он захохотал, широко раскрыв рот, в котором поблескивали золотые зубы. Ему в ответ хихикнула и Ксения.
– Чего ты, Яков Борисыч? - крикнула она из кухни.
– Дочка у тебя больно весёлая, Ксения!
– Послушайте, товарищ сержант... - быстро и тихо, оглядываясь на дверь, забормотала Лиля, решив, что момент для разговора настал.
– А чего так официально, лапонька? Вроде не чужие люди...
– Яков Борисович...
– Яша.
– Понимаете, Яш...ша, мне необходимо обсудить с вами одну проблему...
– Надо же, какое совпадение! - хохотнул гость. - И мне!
– Дело в том, что я вовсе не дочь этой вот... Ксении! - решив идти напролом, выпалила Лиля.
– Вот как? - сержант удивился. - Ну, Ксюха, ну, партизанка. Так она тебя из детдома, что ли, взяла? И ты поэтому такая смурная сегодня? Сильна, мамаша, ничего не скажешь...
– Да нет, вы всё не так поняли, Яков Борисович! Я вообще, можно сказать, первый раз вижу эту женщину! Понимаете?
– То есть как это первый раз? - моргнул толстяк.
– Ну, не совсем первый, конечно, - слегка смутилась Лиля. - Но в её доме точно впервые! Я там живу...
Лиля махнула в сторону окна. За её рукой поспешил и взгляд полицейского.
– В лесу, что ли?
– Ну в каком лесу! В доме! В доме Романа Сергеевича Шатрова! Вон он там стоит, справа, видите? Крыша такая красная...
– Как интересно... - толстяк окинул Лилю насмешливым взглядом, явно не веря ей. Ещё бы, Лиля уже и сама не знала, во что верить! - И в качестве кого ты там живёшь, крошка?
– Я дочь Романа Сергеевича! - гордо выпрямилась Лиля.
– Опаньки! Так вот в чём дело! От Шатрова тебя Ксенька нагуляла?! - сержант радостно потёр руки. - Так это же совсем меняет дело! Такие перспективы теперь перед нами открываются, мама не горюй!
– Какие ещё перспективы! - заорала Лиля, не выдержав. - Никто меня не нагулял, чёрт вас возьми! Я законная дочь Шатрова, а его жена, то есть моя мать, умерла двадцать лет назад! Умерла, понятно вам? Когда мне было девять лет!
– Кто умер? - на пороге показалась изумлённая Ксения с подносом в руках. Гранёные стаканы, стоявшие на нём, мелко звенели. - Я?!
– Да не ты, нищебродка! А моя настоящая мать! Шатрова Елена Владимировна!
Руки Ксении дрогнули, поднос опасно накренился на бок, и один из стаканов, скользнув к краю, чуть не полетел на пол.
– Э... - нахмурился сержант, - Елену Шатрову я помню, красивая была баба. Сынок ейный Максим очень на неё похож...
– Да не сын он ей! Самозванец хренов! Всех задурил, подонок. Или... - тут Лиле пришла в голову светлая идея, - или он купил вас всех, а? Папу за...загипнотизировал, а вас всех купил! Сколько он вам заплатил, признавайтесь?!
– За что? - Ксения с толстяком переглянулись.
– За то, чтобы комедию передо мной ломали!
– Кажется, тут не комедия, а... - толстяк поморгал, - фарс какой-то... Сильно головкой ударилась, красавица? Кстати, как ты на помойку-то попала? Кеша сказал, что ты ночевала там вроде...
– Ночевала! А всё из-за самозванца этого! Сначала он меня из офиса папиного вышвырнул, а потом из собственного дома! И вы, как представитель закона, обязаны с этим разобраться!
– Я?! - толстяк опять многозначительно переглянулся с Ксенией.
– Вы, вы, не я же! Ну что вы так на меня смотрите, как будто думаете, что я сумасшедшая!
– Что ты, доченька, никто так не думает... - неуверенно забормотала Ксения.
– А ты вообще заткнись! Пьянь подзаборная, мало я тебя гоняла, дуру!
– Зачем ты так, Лилечка... - в глазах хозяйки появились слёзы. - Яков Борисыч, что же это, а?
– Разберёмся! - гость поманил Лилю к себе пальцем. - Ну-ка, сюда иди, поговорим. А ты, Ксения... Да поставь уже этот чёртов поднос куда-нибудь!
Вздрогнув, Ксения торопливо пристроила поднос со стаканами и бутылкой на одну из коробок, лежащих на полу, и растерянно застыла посреди комнаты.
– Что стоишь, мать! Документы тащи!
– Какие документы?
– Паспорт, свидетельство о рождении дочерино, ну что там у тебя ещё есть? Давай, давай, не стой лаптем. А ты, красавица моя, сюда пересядь. Разговор до тебя серьёзный имеется. Хотя нет, лучше мы к вам...
Ксения, всхлипнув, выскочила из комнаты, а толстяк, с трудом вытащив грузное тело из неудобного кресла, направился к кровати. Лиля подвинулась. Пружины под гостем заскрипели.
– Не знаю, что за песню о самозванце ты мне поёшь, это дело десятое. А вот о наших с тобой делах потолковать надо.
– О каких ещё наших? - удивилась Лиля.
– Ты мне дурочку тут не строй! - он довольно грубо прихватил Лилю за плечо и задышал ей в ухо: – Деньги принесла?
– К-какие деньги...
– Ты что, действительно головкой ударилась? Те самые, которые от сама знаешь кого забрать должна была!
– Я?!
Лиля, морщась от боли в плече, попыталась отстраниться. Но хватка толстяка оказалась волчьей.
– Ты меня знаешь, Сёмина, я твоих фортелей не потерплю. Или забыла, где бы ты сейчас была, если бы не я? Так я тебе живо напомню! Одно только моё слово, и окажешься там, где тебе самое место, поняла?
– Где?
– За решёткой! - он с такой силой прижал Лилю к себе, что у неё перехватило дыхание. - Так что советую тебе сто раз подумать, прежде чем начинать шутить со мной! Поняла?
– П-поняла, - сдавленно пискнула девушка. - Не буду... шутить...
– Вот то-то! - гость разжал пальцы и как раз вовремя — в этот момент на пороге появилась Ксения с кипой бумаг в руках. При виде хозяйки толстяк улыбнулся и прижал Лилю к себе, но уже совсем по-другому — нежно и ласково, как влюблённый мужчина.
Заметив это его движение, Ксения расплылась в улыбке.
– Принесла? Сюда давай. Сейчас твоей дочке память возвращать будем.
Толстяк перехватил у хозяйки стопку бумаг. Лиля, моментально воспользовавшись свободой, отодвинулась от него подальше. Но шею всё же вытянула, чтобы разглядеть принесённые документы. А посмотреть было на что. Сначала в руки сержанта попалась шершавая плотная книжечка, но долго рассматривать он её не стал, сразу передав Лиле.
– Диплом об окончании кулинарного техникума. На, изучай.
Лиля открыла книжицу и прочитала вслух:
– Диплом о среднем профессиональном образовании выдан Сёминой Лилии Альбертовне... Присвоена квалификация повар четвёртого разряда... Что это?
– Диплом, Лилечка. О присвоении...
– Вижу, не слепая! - оборвала тётку Лиля. - И что мне с этого диплома?
– Так, а вот и паспорт твой. Любуйся! - из рук толстяка перекочевал в руки Лили ещё один документ. - С фотографией. Сличай, как говорится. Все приметы на лицо.
С первой страницы паспорта на Лилю смотрела она сама. Чёлка, зачёсанная за ухо, полные губы, ямочка на правой щеке...
– Сёмина Лилия Альбертовна, дата рождения 25 мая 1989 года, место рождения - город Брянск...
Прочитав это вслух, Лиля помотала головой и перечитала ещё несколько раз, но уже про себя, с каждым словом погружаясь во всё большую оторопь.
– Ну, убедилась, наконец? - толстяк по-отечески похлопал девушку по плечу.
Лиля вскинула на него ничего не видящие глаза.
– Я не понимаю... Я тоже родилась 25 мая в Брянске... Роды случились раньше срока, когда мама у бабушки гостила... И фотография точь в точь как в моём паспорте... Но фамилия... и это дурацкое отчество...
– Почему дурацкое? – обиделась Ксения. - Между прочим, так зовут твоего папашу. А родителей, как говорится, не выбирают!
– Но это не мой паспорт! - Лиля отшвырнула от себя бордовую книжицу, словно та была пропитана ядом. - Не мой, понятно вам? Я Шатрова Лилия Романовна! А это... это... фальшивка!
– И это всё тоже фальшивка? - толстяк начал раскладывать перед ней, одну за другой, фотографии разных годов, где Лиля (или её двойник) то была маленькой ясноглазой девочкой, то угловатым худеньким подростком, то превращалась в стройную блондинку с утончёнными чертами лица. И всюду вокруг неё были какие-то люди, которые совсем не были ей знакомы. Чаще всего с ней соседствовал мальчик, юноша, молодой человек — круглолицый весельчак с родинкой над верхней губой.
– Миша, - с удовольствием пояснила Ксения, заметив Лилин взгляд. - Ах, как вы дружили! Помнишь, дочка, как однажды он подрался с мальчишками из-за тебя? В каком же классе это случилось? В пятом, кажется...
Лиле казалось, что этого парня, в отличие от остальных людей на фотографиях, она как будто даже помнила. Эти его глаза, синие, как небо...
– Никто и никогда из-за меня не дрался! - вырвалось у неё невольно.
И это была правда. В той, другой её жизни, где она ещё жила с отцом в роскошном доме, ни одному мужчине не приходило в голову выяснять отношения с другими представителями сильного пола из-за неё, Лили.
– Я всегда мечтала о таком сыне... Хороший был мальчик... - вздохнула Ксения.
– Почему был? - не удержалась от того, чтобы спросить, Лиля.
– Так ведь... - женщина бросила быстрый взгляд на Якова. Тот пожал плечами. – Пропал твой ухажёр.
– То есть пропал?
– В прямом смысле. Уехал на Север и больше ни слуху от него, ни духу.
– Почему уехал? - продолжала спрашивать Лиля, сама не понимая, зачем.
– Так вы же с ним поссорились, дочка, - Ксения опять вздохнула. - Уж не знаю, почему. Не заладилось у вас что-то. Прямо перед свадьбой. Вот он и уехал, чтобы что-то тебе доказать. Или себе. Больше мы его не видели.
– А я?
– А ты...
– А ты по наклонной покатилась, вслед за папенькой своим, - хмыкнул толстяк. - И если бы не я, докатилась бы до самого дна...
– И мы тебе за это так благодарны, Яков Борисович! - Ксения всхлипнула от избытка чувств.
– Ну полно, полно тебе, Ксения! - фальшиво, как показалось Лиле, пропел гость. - На моём месте каждый порядочный человек так бы поступил!
– Послушайте! - Лиля заставила себя встряхнуться. - Мне ещё раз вам повторить, что это вот всё — не я? Вы меня путаете с этой девицей, а я имею к ней такое же отношение, как... как... балерина к поварихе. И готовить, кстати, я не умею! Всё, мне это надоело!
Лиля решительно вскочила с кровати, но была схвачена за руку толстыми мужскими пальцами.
– Куда это ты собралась?
– Куда-нибудь подальше от этого бреда! Домой, к родному отцу!
– Верной дорогой идёте, товарищи, - хмыкнул толстяк. - Твой родной папаша как раз сейчас на нарах, так что правильное направление выбрала, красавица моя.
– Да как вы смеете!
– Смею! - мужчина, резво поднявшись, жёстко притянул Лилю к себе. - А вот ты только посмей сбежать от родной матери! - и зашептал ей в ухо, чтобы Ксения не слышала: - Деньги мои вернёшь, тогда хоть удавись, сучка!
– Вы мне делаете больно!
– А ты делаешь больно святой женщине! - громко воскликнул он, кивая на Ксению. - Мать ночами не спала, воспитывала тебя, кормила, последнее отдавала, лишь бы человеком дочь вырастить, а ты ей в душу плюёшь?!
Ксения всхлипнула.
– Да не мать она мне!
– Чтобы больше я этого не слышал, поняла? - загремел толстяк. - А ты, Ксения, перестань реветь. Должно быть, и правда головой девка стукнулась, память потеряла. Ничего, напомним ей. Есть у меня один доктор знакомый...
– Правда, Яков Борисыч? - с надеждой пролепетала Ксения.
– Он как раз такими случаями занимается... Психиатр, - мерзко усмехнулся гость.
– Не надо... психиатров... - испугалась Лиля. - Я не сумасшедшая!
– А раз не сумасшедшая, так и веди себя, как нормальный человек! - и толстяк рывком развернул девушку к Ксении, не переставая сжимать её руку. - Ну, извинись перед матерью сейчас же!
– Она мне не ма...
– Не дури, сучка! - прошептали в Лилино ухо толстые губы. - Моё терпение не безгранично! Или деньги, или дурка с решётками, выбирай!
– Гад! - Лиля присмирела, спешно обдумывая ситуацию. Перед её глазами быстрыми птицами пролетели кадры с отцом, который отказался от неё, с ненавистным ей самозванцем Максимом, со злобной усмешкой охранника Арнольда. Она сжала кулаки. - Ладно, ваша взяла. Я на самом деле ударилась головой и... кое-что позабыла о прошлом... Но... обещаю вспомнить.
– Вот то-то! А прощение попросить перед родной матерью?!
– Прости... мама... - сквозь зубы произнесла Лиля. - Я больше так не буду.
– Лилечка моя, доченька! - Ксения кинулась к Лиле и прижала к себе. Толстяк отошёл в сторону.
Подняв голову, Лиля увидела его кулак, грозящий ей. Она вздохнула и хмуро кивнула, морщась от запаха чужого женского тела, приправленного перегаром.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/05/20/1294