«Роль Сталина в истории страны положительно оценили 70% респондентов «Левада-центра». Об этом сообщает
РБК со ссылкой на данные мартовского опроса социологов. Отрицательно к советскому вождю относятся всего
19% опрошенных. Издание подчеркивает, что исследование выявило рекордный показатель положительного отношения
к Сталину за все годы подобных опросов»
(Из главных новостей СМИ 16 апреля 2019 года)
О своём отце рассказывает Николай Владимирович Кузнецов.
Русский писатель, псевдоним - Николай Углов.
Родился и живёт в городе Кисловодске.
Николай Владимирович своё детство провёл в концлагере.
Не в немецком лагере. В нашем советском ГУЛАГе. Вместе с отцом, офицером Красной Армии.
Десять лет ГУЛАГа отцу дали за то, что он, раненый был в плену.
Подробнее об этом позже.
Продолжение 27 рассказа Николая Кузнецова об отце.
Продолжение 26 http://www.proza.ru/2019/05/18/490
«Отцу уже надо было отправляться в посёлок Октябрьский – вчера предупредил комендант. Вечером собрались для решительного разговора. Начал трудно и тяжело Филипп Васильевич:
- Живу с Нюсей с 1949 года. Построил дом, хозяйство завели. Переболел год целый. Если бы не она, умер бы. Низкое спасибо ей за это! А сам я? Плохо ли, хорошо жил, всякое было, но детей растил.
Долго молчали. Отец ответил:
- Хорошо, что сошлись вы, помогли друг другу. Спасибо великое тебе, Филипп Васильевич, что детям помог. Теперь пусть всё решает Нюся. С кем она захочет жить, так и будет.
Мать долго и тихо плакала, сморкалась, что–то думала, колебалась. Мы все трое, пряча глаза друг от друга, ждали её решения. Мать во-всю разревелась:
- Прости, Филипп. Дети у нас с Володей. Буду жить с ним.
Отчим побледнел, заплакал и вышел из избы. Отец решил:
- Нюся. На Кавказ, сама понимаешь, сейчас не попадём. У меня поражение в правах. Не поеду в Октябрьский, сразу арестуют. Да и вас пока не отпустят. Будем жить в Октябрьском, а как закончится это проклятое поражение, сразу уедем в Кисловодск. Как устроюсь там, напишу. Постараюсь заработать денег и получить комнату. Думаю, летом или ближе к следующей зиме, заберу вас. Потерпите.
На следующий день отец уехал в Пихтовку. А из Пихтовки до Октябрьского ему предстояло прошагать ещё пятьдесят километров. Дороги там не было, а узкоколейку заключённые только закончили и поезда ещё не ходили. Приехав в Пихтовку, нашёл Шурку. Встретился с ним, пожил у Коржавиных два дня. Затем ушёл пешком в место назначения, леспромхоз в посёлке Октябрьский.
В ожидании перемен в нашей жизни тянулось время. Стояла ранняя весна. В один из дней начала марта мы, придя в школу, удивились. Утренний звонок на урок не прозвенел, занятия не начинались, но никого не отпускали по домам. Все учителя собрались в комнате директора. Мы просидели с полчаса в классе, но учитель не заходил. Дежурный Вовка Жигульский выглянул в коридор, затем куда–то пошёл дальше. Заскочил в класс, взволнованный:
- Ребята. Что–то случилось. Во всех классах тишина, никто не занимается. Я заглянул в учительскую, никого. Приоткрыл дверь к дирику, там все учителя в сборе, сидят мрачные и все, представляете, плачут. Неужели опять война?
Эта новость поразила всех. Обычно мы не занимались в школе при морозах более сорока градусов и пурге, валившей с ног. А сегодня стоял ясный солнечный денёк, снег был липкий и с крыш уже свесились первые сосульки. Что бы это значило?
Наконец, объявили общий сбор, велели одеться и выйти на улицу, построиться.
Все заволновались, глухо перешёптывались, гадали. Такого ещё не было. Показались учителя. Колонна учеников задвигалась, зашепталась. Действительно, все учителя плакали, даже директор. Один Микрюков держался, но и у него было мрачное лицо, как на виселицу ведут. Пауза затягивалась. Все замолчали, насупились, поняли, случилось что–то необычное. Вперёд выступил Микрюков:
- Школьники и школьницы! Нашу страну постигло неслыханное горе. - Он сделал паузу, пытаясь совладеть с задрожавшим голосом.
«Война? Атомная бомбардировка? Американцы?» , пронеслось в мыслях у всех.
Микрюков продолжал:
- Пятого марта умер наш вождь, полководец, генералиссимус, величайший Человек Земли, дорогой Иосиф Виссарионович Сталин!
И заплакал теперь, не скрывая слёз.
Его слова потрясли всех до основания. Через секунду замешательства все заплакали, некоторые навзрыд. Это было потрясающее зрелище! Несколько сотен людей, отовсюду быстро набежали со всей деревни, стояли друг перед другом и плакали. Деревенские бабы ревели с причитаниями. Что теперь будет со страной, с нами? Смерть Сталина, это же конец света! Воспитанные с пелёнок в духе любви и преданности к Сталину, мы не могли представить теперь жизнь без него.
Ежедневно десятки раз мы слышали по радио передачи о Сталине. О его работе, его встречах с людьми.
Нам читали его статьи и стихи о нём, многочисленные песни ежедневно прославляли нашего вождя. Портреты Сталина были везде, и в детдоме, и в интернате, в школе, сельсовете, правлении колхоза. Во всех учебниках на заглавной странице был обязательно его портрет. Как–то я просмотрел в сельсовете подшивку районных газет, во всех номерах газет был напечатан его портрет. Все наши собрания и линейки начинались с его имени. И в кино, особенно в фильме «Падение Берлина», мы видели, как солдаты бросались под танки врага с криком: «За Родину! За Сталина!». А теперь его нет.
Проплакали с полчаса и нас отпустили по домам. Убитые горем, люди расходились,
обмениваясь мнениями. Мы шли домой с Афонькой вдвоём. Он убеждённо говорил:
- Коля. Уж теперь американцы пойдут на нас войной. Теперь им нечего бояться. Сталина нет. Кто нас защитит?
- Ты думаешь, будет война?
- Не сомневаюсь. Притом, возможно, уже завтра.
- Но у нас же сильная Красная армия.
- Американцы с их атомными бомбами без Сталина нас наверняка завоюют.
- Мы живём в глуши. Едва ли американцы сюда долетят.
- Долетят. Я уверен. Даже могут сбросить десант парашютистов.
- Ну, тогда мы уйдём в лес партизанить.
На том и решили. Теперь мы ежедневно стали ждать войну.
Живого Сталина я видел в кино несколько раз. Почему–то думал, что играет его роль не артист, а он сам. Запомнился один эпизод из какого–то фильма. Главный герой, разведчик, должен был встретиться в Кремле со Сталиным. Встречу назначили зимой в Кремлёвском саду с глазу на глаз. Разведчик, человек со стальными нервами, заволновался, занервничал, увидев медленно подходившего с трубкой в зубах Сталина в генеральской форме. В ответ на приветствие Сталина, герой фильма неловко оступился с дорожки, брякнулся в снег и сумбурно прохрипел:
- Здравствуйте, Виссарион Иваныч!
Даже такие люди боялись Сталина. А уж за немцев и американцев нечего говорить.
Сталин для всех нас был Богом на земле!
Первое потрясение от смерти «отца родного», однако, прошло и, странное дело, жизнь продолжалась и становилась день ото дня лучше. И американцы не нападали на нас. Наши иллюзии в отношении Сталина в будущем всё более превращались в реальную прозу жизни.
Через некоторое время в стране произошли долгожданные разоблачения врагов, рука об руку работавших рядом со Сталиным и творивших по его руководством гнуснейшие дела, приведшие к гибели десятков миллионов людей. Авторитет «батьки родного» упал до нуля, как упали наземь по всей стране десятки тысяч его памятников. Сталин вместе со своими многочисленными подонками типа Ежова, Берия, Абакумова, Кагановича и сотнями других негодяев заняли своё место на свалке истории.
«Берия, Берия, нет тебе доверия. А товарищ Маленков надавал тебе пинков», радостно кричала вся детвора обновляющейся от второго крепостного права России!
Пелена с наших глаз спадала всё более и более по мере возмужания».
Продолжение рассказа в следующей публикации.
18.05.2019