Река тонула в утреннем тумане. Люди в армяках, с котомками и туесками тянулись вереницей к парому. Вот чудесное плавсредство, скрипя канатами, пристало к берегу. Стоящих на берегу встретили стоящие на пароме – в зелёной пятнистой одежде, в высоких чёрных ботинках, без лиц (лица были под чёрными шерстяными масками), и с короткими ружьями. Все они были навеселе и заметно шатались.
Главный из числа пятнистых – здоровый и высокий – поднял руку в перчатке без пальцев и объявил так громко, что в лесу каркнула потревоженная ворона:
– Выступают ансамбль «Дерьмовозы судьбы» и ВИА «Субъективные ребята»!
Те, которые были с туесками, ничего не поняли, и встревожено зароптали.
Главный снова сделал знак рукой – и все замолчали.
– Снулые телеовощи, и прочие иже с ними ни за что, ни про что безвременно почившие! – обратился он, по всей видимости, к армякам, ибо больше не к кому. – Что началось концепт-каром, обернулось кошмаром. Кровит песочница. Кровит, проклятая. По обстоятельствам, а не со зла. Со зал. Спортзал. Точно, спортзал! Помню, нас повесили в спортзале. С проклятою ордой.
– Где-то в пустынях бродит одичалый дипкорпус, – подхватил помощник главного, низенький и коренастый. – Вот такое путешествие. Пучит шествие. Криминальная облачность, не без посадок. Облако, надутое коллективными эмоциями. Самое эффективное наказание несогласных – давлением коллектива. Сами выду(мы)ваем рай и ад.
– Дна мы не достигнем, дно прооопито! – почти что запел третий. – Когда больше ничего не получается, нужно срочно впадать в детство. И, желательно, на десятилетие. Песочницу не отдадим. Чтобы песочница не досталась никому, её займём мы сами. Однажды инфицированные специальным зва…Новая власть лучших – безнаказанных.
– Наши не сдаются, то есть, не вразумляются! – выкрикнул из-за его спины четвёртый. – Несменяемость – основа безопасности.
– Были юными и счастливыми в том сумеречном году. А теперь мы тута, стоим перед вами, – пояснил пятый. – Это вам не шлёпнуть во внеочередном порядке и за терриконом прикопать. Тут подход нужон.
– Предсмертная борьба за дисциплину, – резюмировал главный. – Театр необъявленного абсурда.
Историю писать не нужно. Здесь так: история пишет себя сама; страна пишет себя сама; будущее пишет себя само. В нашем Карфагене занавес – что надо. С треклятою ордою через века. Карикатурная реконструкция. Кареконструкция. Но кровища льётся по-настоящему. Так что, спешите зашквариться прямо сейчас. Никто не сделает за вас вашу работу. Так мы были люмпенами, устроили бы социальный взрыв в своих бухосрансках. А нас отправили сюда. На утилиза… Короче, досвидулики, орда! Не пошла бы ты куда!
Нет, совсем сносить пока не будем. Жития постылого маньяка будем изучать.
Имитация сумасшествия затянулась. Вернём симулятор на завод-производитель. То есть, сами себе.
Ездим по саммитам, а песочница всё кровит и кровит, кровит и кровит.
Программа реализуется в полной мере.
– Просто мумия не встанет, не пойдёт, не пойдёт! – запели все пятна нестройным хором. – Просто мумия подохла на посту, на посту. Просто мумия в песочке, траляля, траляляляля!
2017