Из социальных сетей.
На весь экран огромная голова поэта. Он красив, коротко пострижен, легкая небритость. Он в черных очках и смотрит чуть вверх, будто уловил пульс времени или биение пространства. Может он видит чаек вдалеке. Да, там вдалеке море, и чайки, и солнце встает, и рыбачья шхуна. Приятный розовый рассвет. Поэт смотрит на рассвет сквозь темные очки. Под поэтом его стихи (белое на черном):
Мои стихи всего лишь тлен
Однажды в пепел превратятся
Они итоги моих дел
Которые на небе возгорятся.
ПОЭТ Иван Иванов (с)
Я читаю стихи Ивана Иванова и грущу. Это не та светлая пушкинская печаль, а тоска по мировой культуре. Мне хочется гладить кота, но кот с женой на даче. Соседка выгуливает собаку. Я это вижу в окно. Мне хочется почесать собаку за ухом, хотя я собак не люблю. Я еще раз смотрю на поэта Ивана Иванова. Легкая грусть. Легкая грусть
Курьерный рост
Реклама: чистка сосудов продлит вашу жизнь до 104,5 лет. Почему 104,5, а не 103,1 или 101,9 или 102,33. У них там арифмометр? Смотрят пристально в глаза и получают срок продления жизни до десятых долей.
Жена на даче послала к соседке Марии Ивановне за солью. Я постучал в калитку, зашел на участок и в углу увидел сидящего красавца: черно-белого усатого пушистого котика, а потом услышал голос у себя за спиной:
- Слав, прогони ты его, он нашего Тимошу дерет.
Красавца-кота мне прогонять не хотелось, он мирно сидел в углу участка, перебирал лапками и шевелил ушками.
- А чего сделать-то? - сросил я.
- Ну, крикни на него, - удивилась Марь Иванна.
- Пошел вон, - крикнул я, но кот не двигался.
- Плохо ты кричишь, - сказала Марь Иванна, - крикни еще.
Я опять крикнул, черно-белый красавец даже не прижался к земле.
- Надо в него чем-нибудь бросить, - Марь Иванна сунула мне в руку каменюку. Я посмотрел на соседку, как на сумасшедшую, но каменюку занес над головой. Мне казалось, что любой нормальный кот после этого убежит, но черно-белый красавец даже не дернулся.
- Кидай, - прошептала мне Марь Иванна и презрительно посмотрела на меня.
Я честно пытался промазать, но черно-белый красавец зачем-то сделал шаг в сторону , и каменюка попал ему точно в лоб. Кот подпрыгнул и нехотя нырнул под забор. Я побледнел:
- Марь Иванна, он наверное домашний, раз каменюк не боится?
- Конечно домашний, это кот председательши.
Меня затошнило. Я представил огромную двухметровую властную председательшу и мне стало страшно. Она легко могла отключить от света и газа, перерыть дорогу к участку, поджечь мою дачу и запретить жарить шашлык.
- Вы только председательше не говорите, - испуганно сказал я Марь Иванне.
- Траву покосишь, не скажу.
Добрый час я косил траву Марь Иванне, а потом взял соль и пошел на дачу к жене.
- Ты что в Москву за солью ездил, - спросила жена.
Я молчал, представляя подбитого черно-белого котика председательши СНТ, мне было стыдно, горько и страшно.
- Чего молчишь, смотри муравьи лаз проделали, - жена показала на строй муравьев, которые выползали из-под подоконника и по стене лезли подпол.
- Надо шпаклевкой заделать, - сказала жена.
- Неужели тебе их не жалко, - спросил я, - у них есть матка, яйца, своя жизнь и муравейник.
- Соль где? Борщ давно остыл.
Я отдал соль и лег на диван. Я слушал Гребенщикова, смотрел на муравьев, вспоминал черно-белого котика и грустно подпевал Борису Борисовичу: "Я инженер на сотню рублей и больше не получу"
Вчера латыши избивали в хоккей итальянцев. Солнечные, жизнерадостные итальянцы любители пиццы, футбола, мацареллы и красивых женщин с трудом стояли на коньках. Потомки Великого Княжества Литвского легко объезжали их и лупили бедного вратаря Бендера, вратаря со странной то ли немецкой, то ли русской фамилией. Он отбил 63 броска, пропустил 2 (в среднем вратари за матч отбивают 30 бросков). Наверное после матча он сидел в ледяной ванне, слушал Шнитке и разглядывал сине-бордовые синяки от ударов шайбой.
Сейчас итальянца Бендера по телевизору избивают наши русские ребята. Они забросили уже 7 шайб из 20 бросков. Мне жаль Бендера, жаль солнечную Италию, я сижу и вспоминаю латынь, но мои знания столь скудные, что и не стоит об этом писать.
P.S. Вы будете смеяться но в хоккейных паузах звучит Верка-сердючка
В первой фирме, в которой я работал после окончания университета, не было логотипа. Тогда на заре свободного рынка, при создании новой фирмы все владельцы почему-то хотели иметь свой логотип (слова бренд тогда еще не было). Логотип казался чем-то очень важным, из иного заграничного, недосягаемого мира. Логотип поручили нарисовать мне. Я не имел никакого художественного образования, искусство знал плохо, но единственный из всех брокеров имел высшее образование. Я долго думал и потел. Нарисовал птичку на ветке. Президенту не понравилось. Тогда я нарисовал собачку под кустом и кошку, обоих рядом. Президент попросил прекратить дурацкую анималистику. Тогда я нарисовал две линии, а посередине поставил точку. Что-то из И-цзин. Тогда все увлекались Китаем, но и Китай ему не понравился. Я был в отчаянии, но вдруг увидел на соседе костюм Адидас. Я перевернул логотип Адидас и выдал за логотип нашей фирмы. Президент долго хлопал меня по плечу и подарил бутылку греческого коньяка Метакса
У меня есть недостаток. Когда я понимаю, как все устроено, мне становится неинтересно. В молодости из-за этого недостатка я не мог до конца довести ни одного дела. Только в чем-нибудь разберешься, и сразу накрывает сон. Дела бросались на полпути. Только в зрелом возрасте я научился бороться с этим недостатком. Я стал описывать на бумаге, как все устроено. Оказывается такая способность имеет приложение в реальном мире. Тем более, как только я что-то опишу, то тут же об этом забываю. О чем это я. Да. Я честно смотрел несколько сезонов Игры престолов и она мне нравилась. Но когда понял, как все устроено, то охладел к ней. И, как говорилось выше, все забыл и теперь не могу поддерживать разговоры об Игре престолов (((.
В курилке женщина долго и нервно вертела в руках мобильный телефон, ходила из угла в угол. Потом как-то резко и дергано набрала номер и сказала в трубку: "Здравствуй, сволочь".
Молодые авторы стали присылать в журнал отличную прозу. Разгонят они скоро нашу шаражку, разгонят. И да, без фамилий, ибо.
Холодильник на даче советский, добротный, морозит чудовищно, поэтому замаринованный шашлык из индейки очень быстро превратился в лед. Жена выставила кастрюлю с шашлыком на солнце, на крыльцо и удалилась в дом мыть посуду, а я пошел разводить костер. Все были заняты делом, а когда вспомнили о шашлыке, то половины кастрюли не было.
- Это кот, - сказал я и пошел за веником.
- Он не мог, - ответила жена и крепко прижала кота , - ему с перцем, солью и майонезом нельзя.
- По твоему он разбирается в здоровом питании, - я почесал затылок.
- А как же, он мышей ест и птичек. Это собаки сторожа.
- Ага сорвались с цепи и открыли калитку, - я недоверчиво посмотрел на кота.
Он сидел на руках жены и довольно жмурился. Весь вид его убеждал в том, что он невиновен.
- Ладно, - сказал я, - давай остатки, а то и этого лишимся.
Я все сделал быстро и скрытно, потому что у нас в СНТ запретили жарить шашлык, ссылаясь на какой-то новый дурацкий закон. Мясо получилось жесткое, я его немного передержал. Кот от него отказался.
- Ну конечно, - сказал я, - наелся сырого.
- Нет, ты просто передержал мясо, - улыбнулась жена и погладила кота.
Кот остался на даче с женой, а я приехал в московскую квартиру и зачем-то насыпал ему в миску, стоящую у холодильника, корма и налил воды.
Кот залез на окно дачи и мяукает. Мне лень вставать с дивана и открывать ему окно, потому что дверь распахнута. Кот тоже знает, что можно войти через дверь, но ему почему-то очень важно, чтобы я открыл ему окно. Вчера он убежал в ночь, и мы с женой долго искали его по дачному участку. В конце концов плюнули и оставили окно открытым, хотя было прохладно. Кот вернулся, когда я уже почти замерз под двумя одеялами, поэтому пускай, дружок, сейчас посидит за окном ну или заходит через дверь.
Я люблю дачу, потому что зуд писательства сродни графомании, который преследует меня в Москве или в Питере, здесь отпускает меня, и я могу прожить целых две недели в думах о жучках, паучках, работниках-узбеках и летнем душе. Сейчас я сижу и курю под яблоней Донской табак и наблюдаю как промокшая от утренней росы муха пытается взлететь с моей пепельницы, делая уже третий круг. Я подставляю мухе спичечный коробок, она перелезает на него, и ее уносит порывом ветра. Я сквозь листву яблони рассматриваю острые кусты боярышника, которые надо бы вырубить, ибо он заполонил весь правый угол дачного участка.
Я понял, почему я люблю кошек. Они не лают.
На даче все заросло травой, и я иду в правление искать разнорабочего. Иван Сергеевич, ветеран локальных конфликтов, сидит на лавочке и курит "Яву". Про себя я зову его Сигизмунд Кржыжановский. Иван Сергеевич зарос щетиной, смугл и красен, и мне кажется, что именно для этого облика подходит имя Сигизмунд. Мифический богатырь Сигизмунд должен спасти меня от зарослей травы и пройти участок культиватором, чтобы жена могла посадить укроп, лук и цветочки.
Сигизмунд сплевывает, тушит окурок о мусорный бачок, берет культиватор на плечо и как эпический защитник Земли Русской идет за мной. На участке он запускает культиватор и ворочает им, разгребая пласты земли русской. При работе Сигизмунд громко говорит, что-то нехорошее и явно нецензурное про город Грозный, ваххабитов и генерала Грачева. Я вижу, как шевелятся его губы.
Иногда Сигизмунд глушит культиватор, садится под яблоню и тогда я отчетливо слышу, как он ругается на город Грозный, ваххабитов и генерала Грачева. Сигизмунд ничего хорошего им не желает, что и понятно. Потом, в конце работы, мы сидим на веранде и пьем зеленый чай. Кроме оплаты Сигизмунд явно рассчитывал на большее, но наша председательша грозно сказала мне, чтобы я не престращал Сигизмунда к горячительным напиткам. Сигизмунд причмокивает и закусывает чай карамелькой, а я смотрю на жирные пласты развороченной земли и понимаю, что если бы не богатырь Сигизмунд, я бы сдох под кустом с лопатой уже через 10 минут.
И вот ты сидишь и понимаешь, что тебя дурят. Дурят в принципе неплохие люди, которых ты знаешь давно, которые тебе сделали много хорошего, конечно, не просто так, а возмездно, но претензий у тебя к ним никогда не было, а тут вдруг взбрело им в голову тебя дурить. Ты понимаешь это, и настроение твое портится и портится, а звонить с испорченным настроением не хочется, потому что наговоришь лишнего и резкого. Поэтому решаешь сегодня не звонить, а позвонить завтра утром, когда настроение будет прекрасное, потому что утро. Но и утром у тебя настроение поганое, а они все дурят и дурят, поэтому опять не звонишь, и вот в конце концов, когда просто деваться некуда, ты им звонишь, а они оказывается не дурят, а просто заболели, все взяли и разом заболели, и ты вроде сам виноват, что им нагрубил, а вот если бы сразу позвонил, может быть и не сорвался, а просто послал их к чертовой матери, всех этих хороших людей. Сразу бы послал и все.
В мае на даче кот притворяется, что он домашний. Он просыпается рано утром и требует открыть окна. Кот садится на подоконник и нюхает воздух. Тянет прохладой от леса и сыростью от пруда. Кот, посидев немного на подоконнике, залезает обратно ко мне под одеяло и не спешит покидать натопленную дачу. Его можно погладить, взять на руки, перекрутить и перевернуть, как заблагорассудится. Я знаю, что его смирение обманчивое. Стоит немного прогреться воздуху, как он будет уходить из дома рано утром и возвращаться в темноте, питаясь лесными мышами и утренней росой, не подпуская к себе никого, даже жену, издавая грозное шипение. В таком состоянии он обычно обрастает клещами, а шерсть на нем висит клочками. Мы с женой с трудом ловим кота и долго и тщательно избавляем его от клещей. Кот покорно ждет, но все равно после экзекуции куда-то исчезает, даже не потеревшись о ноги.
Мой друг на даче работает. Косит траву, переводит, пишет стихи, строит баню и перестраивает туалет. Я на даче просто сижу. Утром я вытаскиваю кресло-качалку и в середине заросшего участка читаю Апулея. Ну как читаю, пытаюсь. Я набрал кучу работы, мне надо следить за узбеками, которые кладут дорожки, а я пытаюсь читать Апулея и все пускаю на самотек. Работа не делается, узбеки кладут кривые дорожки, душ мне строить лень. Пьють-пьють поют птички, время медленно уходит, солнце склоняется за горизонт. Узбеки вместо работы пьют зеленый чай и рассказывают мне, какой у них растет сладкий виноград.
На даче мне ничего не снится. В Москве после звонка будильника я еще долго, минут пять мучительно вспоминаю, что же это было – странное, красочное, иногда очень болезненное, преследующее меня потом весь день. На даче в 5 утра меня будит кот. С восходом солнца он подползает ко мне и начинает вылизывать мой лоб, а если я не просыпаюсь, то жалобно и настойчиво мяукает. Я нехотя открываю глаза, распахиваю коту окно, и он уходит в поля и леса, чтобы вернуться с заходом солнца. Я ложусь опять спать, но уже в семь подскакиваю, и никакие московские сны меня не мучают и не преследуют.
В метро у рядом сидящий полицменши полуторасантиметровые накладные ресницы и розовые ногти вперемешку с голубыми. Я еще увижу их с тату.
Май действует на меня удручающе. Скопилось куча работы.
- Кап-кап, - говорит мне работа и сыпется в почтовый ящик.
- Нафик-Нафик, - говорю я работе.
Непрочитанных сообщений все больше и больше. Я вздыхаю. Кот мяукает и требует дачу.
Почему смски с предложением купить что-нибудь приходит в день зарплаты? Сушешницы, одежда, строительные магазины, бытовая техника. Даже аптеки (от перепоя что ли?). Они что, знают мой день зарплаты.
Сидел у телевизора и вдруг переключил на первый канал. Показывали Малахова. Я устало вздрогнул.
- На самом деле это игра, - кто-то спокойно сказал во мне.
Тогда я переключил на другой канал. Шел Соловьев. Меня перекорежило.
- И это игра, - кто-то спокойно сказал во мне.
Я переключил на заседание парламента.
- Игра.
Я увидел президента.
- Игра.
На третьем шел футбол.
- Игра.
Вечером показывали Что? Где? Когда?
- Игра.
Полез в ютуб смотреть Дудя про Колыму.
- Ну игра же.
Перескочил на Быкова, Зеленского и т.д. и пр.
Игра, игра, игра.
Ехал от родителей с Куровской, вагон электрички пустой, положил рюкзак рядом, но электричка постепенно начала заполняться. Где-то на 43 километре зашли девочки (черненькая, рыженькая, толстенькая и двух я не разглядел) и стали искать пустые места. Им надо 5 а везде 4 или 3. Я положил рюкзак на полку, они ко мне и подсели.
Сначала думал школьницы, а они зачетки достали и анкеты заполненные, а там вопросы про депрессию. Врачи будущие.
- Знаешь, - говорит черненькая рыженькой, - в пятидесяти процентов отвечают что не болезнь.
- Самое смешное, когда пишут, что болезнь, но лечить не надо.
- Смешно, да - говорит черненькая.
- А кто-нибудь написал, что болел?
- Один, - черненькая улыбнулась.
- Только один, - удивилась рыженькая.
- Никто не верит что опрос анонимный.
Тут в разговор вмешалась толстенькая.
- А когда у меня было, я просто лежала.
- То есть ты студент медицинского института лежала и не пила таблетки?
- Само прошло, как зима закончилась.
- Ага, прошло, вернется.
- Не вернется.
Я перевел глаза на толстенькую, даже я знаю что это неправильный биохимический обмен в мозгу, без таблеток не обойтись. Но толстенькая выглядела жизнерадостно, пожевывая чипсы и запивая их кока-колой.
Две других подружки копались в мобильных телефонах, одна играла в шарики, а вторая переписывалась в вконтакте.
- Мы сделали неправильные анкеты, - сказала вдруг рыженькая.
- Почему, - черненькая удивленно на нее посмотрела.
- Слишком много "впишите" , а не "выберите ответ". Будет трудно загонять в компьютер.
- Ну ты там подправь, - и обе засмеялась.
Мне вдруг представилось, что где-то там наверху сидят ангелы в спецовках и разглядывают нашу жизнь.
- Что-то он много вписал, Ему будет трудно принять решение, - говорят ангелы.
- Да ладно придумаем что-нибудь, облегчим, Он же старенький, - говорят ангелы.
Черненькая и рыженькая засунули анкеты обратно в рюкзаки и стали есть чипсы толстенькой. Электричка подходила к нужной мне станции. Захотелось тоже взять чипсы у толстенькой, но я пересилил себя.
Стоял в водочном магазине и рассматривал полки с алкоголем. Хотелось просто сто граммов, но нашу мелочевку брать не хотелось. Явно фальсификат. Выпьешь и в лимб. Подошел к полке с виски и джином и там к радости разглядел 100 и 50 граммовые бутылочки с виски и джином. Задумался. Явно для заграничных алкоголиков. Идешь с работы, хлоп 50 граммов виски и в постель. Но если эти 100 граммовые подарочные бутылки виски для заграничных алкоголиков, то чем они отличаются от наших 100 граммовых бутылок водки. Явно такая же дрянь. Или еще хуже, все эти яркие 50 и 100 граммовые бутылочки подарочного виски льют где-нибудь не в Ирландии, а на ООО "Светлый путь" в подвале блочной пятиэтажки в Мытищах.
В страстную пятницу был на поэтическом вечере. Вечер хороший, и люди хорошие, и книжка презентовалась отличная, но вот немного выпил без закуски 100 граммов запив лишь водой (зачем, для чего, ведь не подросток) и как-то поплохело. Поехал домой. И вот значит из метро вышел, сел в троллейбус 74 и качу по ночному Люблино, горят огоньки, весело и настроение такое предпасхальное, радостное, приподнятое. И вот на остановке Школа имени Достоевского заходит женщина обширная, но молодая с мальчиком лет пяти с самокатом. Села у окна и говорит:
- Алеша, пойдем на крестный ход?
- Не пойду, - отвечает мальчик.
- Ну как же не пойдешь, - мама его по голове гладит, - вокруг храма походим (заметьте не церкви а Храма), на колокольню залезешь, если отец Викентий разрешит.
- Нет мама, не пойду, спать хочу , - и головой белобрысой мотает во все стороны.
А я сижу и думаю:"Вот что это такое, ходили они на коммунистические демонстрации, несли красные знамена, сидели на партсобраниях, были комсомольцами и пионерами, кричали Бога нет, Бога нет, а сейчас Храм, Храм и не то чтобы яйца святить, а на крестный ход". И гляжу так не с осуждением а с недоверием, что ли, ибо вера моя имеет шаткий и противоречивый характер.
Вышли мы с женщиной и ее сыном на одной остановке "Бассейн", и вот меня, прихватило, сел на лавочку, сижу, испарина, а женщина эта с маленьким ребенком подходит и говорит:
- Мужчина вам плохо, - и достает платок свой женский пахнущий едкими духами и начинает мне вытирать пот со лба и продолжает:
- Мужчина, вы бы не пили, Пасха скоро, и пост, и страстная неделя, - вытирает мне пот со лба.
Я оперся на ее руку, встал и пошел к дому, а она еще долго смотрела мне в след, любовно что ли, а Алешка рядом на самокате катался.
Шел я и думал: "Хорошие же люди кругом, хорошие".