Над лугом порхала бабочка.
Легкие, напоминающие по форме лепестки роз крылышки нежно переносили ее с одного цветка на другой.
В этом воздушном танце невозможно было уловить никакой последовательности, никакого смысла.
Она не помнила, откуда прилетела.
Не представляла, куда полетит в следующее мгновение…
Она жила своим танцем, соединяя его с дуновением ветра, не отделяя себя ни от этого мира, ни от его Творца.
Устав кружить, бабочка опустилась на высокий стрельчатый лист какого-то экзотического растения и замерла.
Медленно стянув с головы кепи и держа его раскрытым, я стал подкрадываться к ней.
Еще мгновенье, и…
Не знаю, что меня остановило.
Откуда-то вдруг пришло понимание, что этого делать нельзя.
Избегая резких движений, я снова надел кепи и опустился на колени в траву на расстоянии вытянутой руки от этой воздушной индусской красавицы.
Она пошевелила усиками, расправила крылья – на сочном багряном фоне четыре темно-фиолетовых глаза, по два на каждом крылышке.
– Вот, оказывается, какие мы, – прошептал я и, сложив ладони на уровни груди, склонил голову: – Намасте*.
– Намасте! – сложила она в ответ крылышки.
Тотчас вновь расправила их и, отдаваясь воле легкого ветерка, устремилась к небу.
* Намасте - приветствие и прощание в Индии. В широком смысле означает: «Божественное во мне приветствует и соединяется с божественным в тебе».