Снег идёт уже давно, ветер кружит каждую снежинку, всё побелело, всё размыто, триста метров – и конец. А машины на мосту мчатся и мчатся, как будто снялись со стоянки или выползли из тёплых гаражей по крайней мере вчера утром, когда жизнь ещё была тихая, нормальная, по правилам. И теперь им любой ценой нужно доехать до места (не важно, какого), во что бы то ни стало, несмотря ни на что, из последних сил.
А может быть, в этих железках, дружно слившихся в один визжащий поток, лавину, похожую на гонимое ураганным огнём стадо, с их одинаково горящими глазами-фарами, крепко держась за руль от страха вынестись через стекло под облака или под колёса, прочно сидят одержимые? Которые - кто же их знает? - только и ждали, что этой нелётной погоды, и немедленно рванули в путь, лишь бы ехать, почти вслепую, зажмурившись, лишь бы перемещаться в пространстве, наматывая километры, в тайной надежде засвидетельствовать или поучаствовать лично в сокрушительной впечатляющей катастрофе, чей скрежет будто бы уже улавливается в шуме ветра. А зачем иначе ехать и ехать? Ради чего? Какой смысл, какая польза, какой прок, какой интерес?
Или - вдруг? - этот поток на самом деле неодушевлён и инфернален? И никем не управляемые четырёхколёсные, неуклюже нелепые, безнадёжно далёкие от совершенства, если взглянуть на них с высоты мировой гармонии, дребезжащие конструкции, мрачно, преданно и твердолобо везут пустоту – души умерших в такую же непогоду людей? И где помещаются в них эти суетные души? Позади, на сиденье, невидимые этому миру, нога на ногу? Или зависают под крышей с распростёртыми в стороны руками (ведь души всегда мыслят себя в форме тел)? Или, сжавшись в комочек, стараются вдавиться поглубже на пассажирском переднем месте и стреляют глазами по соседним окнам, скалясь друг на друга, нагие, взаимно видимые в своем мире?
И вот, наперегонки, в неестественном ледяном азарте, сами – порождение серого, мельтешащего, словно живого, снега, уносятся эти странные коробочки дальше по шоссе с унылым воем, и где-то вдали, у черты, подхваченные пеленой снежинок, падают они в невидимую бездну, обратно в свой вечный сон, испаряются, так ничего и не добившись бессмысленной ездой, не получив ответа, ни идеи, не прибавив себе любимому ни йоты, не насытившись очередной заброской на белый свет, оставшись ни с чем, на нуле, со старой своей историей, и не обретя главного: продолжения - продолжения собственно жизни.
(16 декабря 2018)